Лифчик для героя. Путь самца - 2. - Роман Трахтенберг

Я знаю, откуда растут куриные ноги этого «Рублевского дворца», но молчу.

Возвращение сына

Ваш ребенок стал взрослым,

Если перестал спрашивать,

Откуда он появился,

И не говорит, куда идет.

…Разбудил звонок в дверь. Кого принесло в такую рань?! На часах три двадцать, за окном — день. Вчера, как обычно, мы продолжили веселье и после работы рванули дальше. Блевотина, Пиздюлина, Жопризо и кто-то еще. Они притащили меня в гей-клуб; там для мальчиков вход бесплатный, а для девочек десять долларов. Детали помню смутно, кажется, я хотела заплатить за себя, но Светка не давала мне вытащить кошелек и уверяла кассира, что я мальчик, переодетый девочкой.

— Ну прекрати! — ныла я. — Мне неприятно.

— Дура! Здесь лучшая дискотека, и мы сюда часто ходим! Ты что, каждый раз будешь платить за вход?!! — Она подпрыгивала от возбуждения и от радости. А кассир вдруг попросил меня пройтись туда-сюда. В чем загвоздка, мы поняли не сразу: оказалось, переодетые мальчики плохо ходят на каблуках, опыта мало. А я прошлась лихо и «спалила» себя целиком.

— Она — женщина! — заявил кассир, и я чуть не кинулась целовать его, хотя он ждал десять долларов.

Шоу почти не помню, как и все остальное. Девчонки прыгали сначала на диванчиках, потом вроде полезли на стол, а следом и я. Или только я? Мы пили на каждом углу, теперь яркие пятна и дым только в воспоминаниях.

А в реальности — круги перед глазами и ужасная головная боль. Да уж! Такой рожей только орехи колоть.

…В дверь опять позвонили, хотя я все еще надеялась что звонивший поймет, что никого нет дома, и уйдет.

Третий звонок.

Нашла под кроватью тапки и доползла до двери. Открыла. Словно ледяная волна окатила меня и заставил протрезветь, забыть про головную боль и про танцы на столиках… В дверном проеме стоял… сын. Увидев меня он распахнул глаза, но тут же потупился. От него несло алкоголем. Наверное, волновался перед встречей и тяпнул для храбрости. Господи, а я-то хороша! Слезы потекли непроизвольно, сопли тоже, я и сама готова была сползти по стене оттого, что подогнулись колени и сердце, оборвавшись, улетело куда-то в сторону от тела. Я видела его полтора года и даже не подозревала, как сильно человек может вырасти за такое короткое время

Сынок переступил порог и шагнул в квартиру.

А потом…

Первые минуты общения с ним стерлись из памяти так же, как вчерашняя вечеринка. Я пришла в себя, только когда начала разогревать ему еду. Монотонность и привычность действий успокоили и помогли собраться.

— Как мне нужно тебя теперь называть, мама или папа? — первое, что спросил Павлик.

От слова «папа» я даже вздрогнула. Пускай «тетя» или по имени, как подружку, но только не «отец»!!!

— Ну, у всех одна мама, у тебя будут две, — попыталась я выкрутиться.

— Ладно, буду называть мамой. — Он спокойно кивнул, даже не подозревая, какой бесценный подарок только что мне преподнес.

И зачем все кричали, что я испортила жизнь СВОИМ жене и сыну?! Вот он — мой ребенок! Вернулся, сбежав из своей благополучной идеальной семьи от «правильной мамочки» и ее мужа! Я, в принципе, и не спрашивала, почему он пришел, он сам начал рассказывать о том, что дома на него постоянно наезжают, иногда безо всяких причин, контролируют, как первоклассника: проверяют уроки и укладывают спать ровно в десять, хотя он уже учится в институте; следят, во сколько вернулся домой. Бедняга не догадывается, как сильно Ленка и ее мамаша боятся, что ребенок пойдет по стопам непутевого папочки, и перегибают палку. Он, разумеется, огрызается — кому понравится вечный пионерлагерь?! Здесь меня пронзило острое чувство жалости и одновременно вины за содеянное — ведь ни в чем не повинный отрок искупает грехи отцов, вернее, матери, вернее…

Сегодня во время очередной ссоры Ленка в горячке выложила ему всю правду про меня. До сих пор сын верил, что я работаю за границей и вернусь как разбогатею (нужно обязательно стать богатым, иначе зачем я там работаю). Он не очень-то слушал советы нового папы, считая его временным, и абсолютно искренне полагал, что я, приехав, встану на его сторону…. Вначале жена терпела, и вот сегодня ей это надоело. Возможно, она рассчитывала, что парень отречется от отца, как от болотной кикиморы, но он и здесь поступил по-своему.

— У тебя можно переночевать?

Как ни странно, те годы, что мы не виделись, не сделали нас чужими. Я всегда старалась быть для него больше другом, чем родителем.

— Конечно, можно! Ещё спрашиваешь!

Он кивнул и, покончив с обедом, тут же уселся за компьютер. Влез в интернет. Дома ему еще не могли позволить такую дорогую игрушку. Вот оно, материнское счастье!

Гинеколог-любитель

Если от вас требуют доказательств, что вы не верблюд, — просто плюньте и уйдите. Ничего не говорите.

Роман сегодня хлебнул лишнего, его переклинило и он прицепился как банный лист: «Хельга, покажи пизду!»

— Да легко!

А что еще я могла сказать? Пуститься в бега и орать всем и каждому: «Ах, он ко мне пристает»?! Для него же подобное поведение не грубость, а самая тривиальная обыденность. Он любой девочке способен такое брякнуть. Да наверное, и каждой предлагал не по разу. Не знаю как другим, а мне по барабану. Даром, что-ли, я прошла сквозь огонь и воду психиатрических кабинетов? А вот и медные трубы. Пожалуйста!

После «психологов в белых халатах» ничего уже не страшно. Так всегда: сначала ты боишься, потом сомневаешься, и вот, наконец, настает момент, когда ты скидываешь пелену стеснения и начинаешь воспринимать действительность как неизбежность, чужое любопытство как вполне понятную закономерность. Кроме того, пусть у меня и искусственное влагалище, но сделано оно на «отлично». Лилька рассказывала, что после операции врачи из интереса посоветовали на приеме у гинеколога не предупреждать ни о чем. Пусть сами попробуют разобраться, кто перед ними: мужик или баба. Так вот, врачиха долго, не сдаваясь… искала матку у новой пациентки. Причем то находила ее, то теряла, но так и не поняла, в чем тут загвоздка.

Но Роман не знал, через что проходят транссексуалы, и стеснялся гораздо больше меня. Он все переспрашивал: «Что, правда покажешь?»

— Правда!

— Честно-честно?

— Ром, что ты как ребенок!

— Ну, понимаешь. Я, конечно, смотрю, сидя на сцене. Так с виду пирожок ничего, но вот что там внутри…

— И внутри тоже очень ничего!

Девчонки услышали наш разговор и взбесились. Я даже не ожидала от них такой дружной реакции.

— Что ты к ней пристаешь? — завопила Блевотина, она не очень любила Романа.

— А че такого? Значит, всему залу можно показывать, а мне нет? — уперся он.

— Я тебе свою покажу! Хочешь? — Блевотина, усевшись голой жопой на стол, попыталась раскинуть ноги.

Некоторые стриптизерки, наделенные интеллектом, умеют это делать так… Не могу объяснить точно, как, но обычно считается, что женщина стесняется, раздвигая ноги, на самом деле многие девушки умеют так их раздвинуть, что смущен будет мужчина. Блевотина была как раз из таких. За это я, наверное, и полюбила ее и сдружилась с ней. Если уж быть нахальной стервой, так до конца.

Совершить сейчас очередную бесстыдную выходку ей помешали только теснота гримерки и крик Трахтенберга:

— Не хочу!!! Че на нее смотреть?! Ты на рожу — кобыла, и значит, там у тебя все как у обычной лошади.

Неинтересно! — и побежал, бросив мне на прощание: — Короче, готовься, приду.

Прибежал через час. Он него несло коньяком и… легким дежавю.

— Хельга, пизду покажешь? — снова начал он.

— Мы ведь уже обсуждали.

— Правда? — Он удивленно посмотрел на меня Создалось впечатление, что он уже все забыл. Или ж хотел не столько получить желаемое, сколько устроить вокруг этого целое шоу. Для Романа, без преувеличения, жизнь — это театр.

— Да покажу, покажу. Я ведь уже сказала.

— Смотри мне! Чтобы все по-честному! А трахаться будем?

— Будем-будем.

…Шоу закончилось, и девчонки уже вышли на улицу, когда он снова появился в гримерке, где оставалась только я.

— А? Ты? — пьяно пробормотал он. — Что-то я хотел сказать…

— Ты хотел спросить про пизду.

— Да! Точно!

— Ну чего, показывать? — поддела я.

— Да? Естественна!..

Он чего-то хорохорился и пытался скрыть свое крайнее смущение. По всей видимости, ему уже ничего не хотелось, но давать обратный ход, даже несмотря на всю нелепость и комичность ситуации, он не привык. А я, в свою очередь, так привыкла к врачебным осмотрам, что одна санация в исполнении пьяного шоумена не смущала меня никак! Я подняла подол чтобы снять трусы.

— Не надо! — вдруг буркнул он и убежал.