Марсианский стройбат (Войны Марса) (СИ) - Михаил Белозеров

***

Она снова ему снилась – ощущение неощутимого. Воспоминания! Самое-самое начало роман. Предтеча. Предисловие. Ощущение открытия нечто большего, чем ты готов понять! Вот, что его захватило. А ещё ощущение вечного счастья. Блаженство!

Пробуждение же было самым жутким в его жизни. Они вповалку лежали в узком, как крысиная нора, коридоре, где, похоже, совсем недавно стояла вода. Дышать было нечем. Воздух был густым, как сироп, и пах то ли керосином, то ли мазутом. Даже РС, казалось, работает на пределе возможностей. Мамиконов, вон, посинел, Петров хрипит, словно отдает концы, а капитану Парийскому и белому мурану хоть бы хны – знай себе, дрыхнут без задних ног. Марсиане хреновы. Сергей повернулся на бок и сел. Жирная грязь под ним жадно чмокнула, отпуская из своих объятий. Тихий, монотонный гул так и лез в уши. Сергей к нему так и не привык.

В тупике сидел Пантигера и подавал знаки. Сергей вначале не сообразил, а потом осветил его фонариком. Сквозь холодный туман испарений проступило большое лицо, чёрный шлем с рогами и посох с венчиком пламени. Что он там делает? – удивился Сергей и двинулся к нему. Для этого ему пришлось встать на четвереньки. Когда он проползал мимо Мамиконова, тот открыл глаза и спросил с подозрением:

– Куда? Я всё вижу!

– Да по нужде я… – сказал Сергей, безуспешно пытаясь вырывать руку из его цепких пальцев.

– Смотри, не обоссысь… – сонно пробормотал Мамиконов, закрывая глаза и отпуская руку Сергея. – Петров нашёлся?..

– Нет. Кто его искать-то будет?

– Это точно… кому он нужен?.. Ну и ладно… – пробормотал Мамиконов, поудобнее, как в мягкой постели, устраиваясь на глиняном ложе. – Иди уже, ссыкун…

Лицо его было ужасным – почти, как у гоблинов – серо-чёрное от щетины и удушливого воздуха.

Задохнемся мы здесь, обреченно и равнодушно, как о посторонних, подумал Сергей, как пить дать задохнемся. Они попали ниже всех мыслимым уровней. Давление было почти земным. Воздуха только не было.

Пантигера сказал:

– Дай мне слово, что если я тебя спасу, ты сделаешь то, что обещал.

– Даю! – не думая, согласился Сергей. – А что я обещал-то?

Настороженность, которую он обычно испытывал к очень большим людям, вдруг пропала.

– Шутить изволишь?

Глаза у Пантигера сверкнули, как у кошки в темноте.

Сергей рассмеялся:

– Прости, я не помню...

Он хотел добавить, что столько всего накатило, что голова идёт кругом.

– Нет! Ты не понял, – Пантигера с хитрецой разглядывал его так долго, что Сергею стало не по себе. – Ты что-то говорил о восстановлении Марса?

– А-а-а… говорил, – признался Сергей с облегчением.

– Я помогу, и ты мне поможешь.

– Хорошо, – ещё раз согласился Сергей и терпеливо вздохнул.

Все эти странные разговоры с намёками ему уже надоели. Разве у него был выбор? Впрочем, он плохо представлял, как будет происходить восстановление Марса. На курсах им говорили, что это связано с разогревом планеты. А как её такую огромную разогреешь? Сергей представлял себе это так: притащат большие козлы с вентиляторами, включат в розетку и будут греть атмосферу. На большее у него фантазии не хватало. Только где эту розетку возьмешь? – подумал он. Теперь-то он догадывался, что розеткой будет служить термоядерная электростанция.

– Тогда пора выбираться, – сказал Пантигера и без объяснений пополз в глубину хода.

– Стой… – смущенно пробормотал Сергей. – Стой!..

– Ну?..

– А как же они?.. – Сергей оглянулся, ища взглядом если не Парийского и не белого мурана, то хотя бы Мамиконова.

– Они уже покойники.

– А Большой?

– И Большой.

– Ага-а-а… – с ужасом согласился Сергей, ощущая всю глубину своёго предательства, но ничего с собой поделать не мог.

– Им уже не выбраться, а тебя я выведу.

– А куда мы ползём?

Огромный камбун едва помещался в туннеле. Местами он спиной и рогами касался потолка, и тогда на голову Сергея падали ошметки грязи. Туннель был облицован камнем и гофрированным железом, которое в условиях местного климата отлично сохранилось.

– Здесь есть проход за завалом. Надо всего-то прорыть с метр.

Как же ты его пророешь? – с ещё большим ужасом подумал Сергей, мы здесь вчера столько намучились, что едва не померли, и проснулся от удушья. Он перевернулся на бок и долго кашлял. Сердце билось, словно птица в клетке. Сознание – это мучение для духа, подумал он и посветил в тупик: там никого не было. Приснилось, сообразил Сергей, но заставил себя подползти к завалу – не зря же Пантигера приходил. Верил теперь Сергей во всякие чудеса и в марсианские тоже.

Мамиконов лежал, как покойник, задрав подбородок с недельной щетиной. Петров стонал во сне. На остальных Сергей посмотреть не решился. Успеется, подумал он – если померли. Где-то журчала вода.

Накануне они безуспешно пытались пробиться сквозь горы грязи, но стальной щуп, которым они тыкали в неё, не находил прохода.

Сюда, в самую клоаку Марс – старую дренажную систему, их загнали крикуны – криками и плевками огня. Петрову лицо обожгло до волдырей. Сами не полезли, не добили своими лазерами, а завалили вход так, что выбраться не было никакой возможности. Гады, беззлобно думал Сергей, покачиваясь взад-вперёд. Это движение придавало хоть какой-то смысл. В любой момент могла подняться вода и затопить коридоры. Он чувствовал, что конец близок. Непонятный, едва слышимый гул заполнял подземелье.

– Давай помогу! – Мамиконов забрал у Сергея щуп и вогнал его в жирную, как масло, глину.

Силищи в нём было не меряно. Сергей знал, что всё безнадежно. Они пробовали нащупать проход сотни раз – ничего не получалось. Только выдохлись. Вдруг Большой с удивлением пробормотал:

– Не пойму… почва, что ли, осела?..

Не может быть, тупо думал Сергей. Это будет похоже на чудесное спасение.

Мамиконов потыкал щупом, каждый раз всё яростнее и яростнее, а потом так же яростно отбросил щуп в сторону и принялся копать обеими руками – только глина полетела в сторону, залепив все фонарики на скафандре. Сергей пристроился сбоку, хотя большой Мамиконов ненароком то и дело припечатывал его к стене, обложенной гофрированным железом. Через мгновение им в лицо ударил свежий поток воздуха. А ещё через мгновение, извиваясь, как червяки, они с Мамиконовым оказались по другую сторону завала, а за ними уже лезли: белобрысый Петров, большеголовый Турес и седой капитан Мирон Парийский. Спаслись!

В центре зала с огромным куполом стоял никто иной, как Пантигера собственной персоной. На этот раз он был в чёрных доспехах и в шлеме с рогами, а в руках держал неизменный боевой посох с венчиком голубого пламени.

Капитан Парийский от испуга подался назад в дыру.

– Стойте! – грозно приказал Пантигера.

Голос эхом разнесся по залу. Капитан замер с поднятой ногой. Фонари под огромным куполом вспыхнули ярче, а гул стал громче.

– Стойте!

Белому мурану – Туресу было всё равно. Он находился в дальнем родстве с камбунами и не очень боялся их, ведь камбуны в основном охотились на серокожих марсиан – гоблинов, считая их выродками.

– Стойте! – третий раз произнёс Пантигера, слова эхом разлетелись под куполом. – Мы сейчас пойдём и уничтожим крикунов.

– За одно и реактор! – обрадовался капитан Парийский и восторженно притопнул ногой.

Видать, у него в печёнках сидит этот реактор, подумал Сергей.

– А зачем его уничтожать? – удивился Пантигера. – Тогда городу окончательно придёт конец. Разве этого вы хотите?

Он хорошо помнил, что люди решили возродить Марс. Для такого случая реактор подходил как нельзя лучше.

– А бомбы?

– Что бомбы?

– Бомбы ведь останутся?!

– А мы завалим все входы!

– Мы согласны! – радостно за всех ответил Турес, которому было всё равно, что делать, и который безропотно подчинился воле дальнего родственника. – Какая разница? В принципе? – он вопросительно посмотрел на капитана.

– А вы что скажете, капитан? – спросил Пантигера, поняв, что без капитана каши не сваришь.

– Я?! – удивился Парийский. – Мне как бы не с руки. Я не местный. Вы разве не помните?

– Вы почти свой!

– Послушайте, это вы убили второй экипаж?! – упёрся капитан.

– Это сделал не я, – ответил Пантигера, – а ложный камбун. Те, кто бродят по поверхности, не имеют к нам, марсианам, никакого отношения.

– Предположим, я вам поверю, но чем вы докажете?

– Мы уничтожим крикунов, а потом оба поднимемся на поверхность.

– Очень смешно, – отозвался Парийский. – Вы же знаете, что я сразу погибну.

– Я тоже, – сказал Пантигера. – Но это единственное доказательство.

– Ладно, – кисло согласился капитан Парийский, – где ваши крикуны?

– Здесь! – Пантигера постучал посохом о пол.