Священный изумруд апостола Петра - Наталья Александрова

Аня увидела две стойки, на которых были закреплены маленькие стрелы – те самые, которыми киллерша усыпила случайную девушку в кафе и убила рыжего электронщика.

Также не глядя, киллерша схватила две стрелы и метнулась навстречу Ане.

Ситуация стала очень опасной.

У киллерши, к счастью, не было под рукой духовой трубки, но она могла бросить в Аню одну из стрел или просто царапнуть ее, и исход поединка будет решен: в зависимости от того, каким ядом покрыты стрелы, Аня заснет или погибнет.

Аня попятилась, отскочила в сторону, схватила со стола подвернувшуюся под руку картонную папку. В то же мгновение киллерша бросила в девушку одну из стрел. Аня успела среагировать, она выставила папку перед собой, как щит.

Такой щит не помог бы ей против пули или даже против ножа, но легкая стрела воткнулась в картон.

– Браво! – проговорила Аня, впервые нарушив молчание. – Папка поражена. Вот только не знаю – убита она или просто заснула? Ты как считаешь?

– Заснула, – ответила киллерша. – И ты очень скоро заснешь. И проснешься совсем в другом месте!

– Не нужно выдавать желаемое за действительное! – процедила Аня, медленно передвигаясь так, чтобы отрезать киллершу от шкафчика с отравленными стрелами.

Киллерша поняла ее маневр и решила больше не рисковать, бросая стрелы. Она решила использовать единственную оставшуюся стрелу самым надежным образом и бросилась навстречу Ане, чтобы сцепиться с ней врукопашную.

Аня была моложе и сильнее, но она понимала, что шансов в этом поединке у нее немного: киллерше достаточно слегка царапнуть ее стрелой…

Поэтому она отскочила в сторону, оказавшись около лабораторного шкафа с застекленными дверцами, и попыталась провести подножку. Если киллерша упадет на пол, ее можно отключить парой ударов, не рискуя быть отравленной.

Однако киллерша и на этот раз оказалась на высоте. Она не упала, а только слегка покачнулась, тут же восстановила равновесие, перекувырнулась, оказавшись за спиной у Ани, и выбросила вперед руку с зажатой в ней отравленной стрелой.

Аня, однако, смогла отреагировать на эту атаку. Она не успела отскочить, не успела развернуться, но распахнула дверцу шкафа, возле которого стояла.

Рука киллерши налетела на дверцу из закаленного стекла, кончик стрелы загнулся и воткнулся в ее кожу.

Киллерша охнула, на лице отразилось удивление, и она как подкошенная упала на кафельный пол.

Аня несколько секунд выждала, стоя в боевой стойке: это могло быть просто ловушкой.

Однако киллерша не подавала никаких признаков жизни, и Аня решилась: она наклонилась над женщиной и осторожно приложила пальцы к ее шее.

Пульса не было. Киллерша была мертва, она была убита собственным оружием.

Аня вспомнила, как та только что говорила, что не собирается убивать Аню, собирается только усыпить ее, чтобы доставить своим нанимателям. Это было похоже на правду, однако, доставая стрелы из шкафчика, она, должно быть, перепутала их, и вместо усыпляющих стрел достала смертоносные.

Как бы то ни было, киллерша была мертва, а значит, Ане не удастся выйти на тех, кто ее нанял…

– Черт! – с чувством сказала Аня. – Черт, как все неудачно вышло!

Сейчас ей нужно как можно скорее уходить из океанариума, пока ее не застали рядом с трупом.

Она выскользнула из комнаты, бросив последний взгляд на мертвую киллершу. Что ж, будем считать, что она сделала доброе дело, избавив мир от убийцы. Тем более что Аня не хотела ее убивать, ей помог Его Величество случай.

Хотя… за свою богатую опасными приключениями жизнь Аня поняла, что счастливые случайности бывают крайне редко.

Аня вошла в зал с аквариумами, тот самый сотрудник, что проявлял к ней повышенное внимание, занят был тем, что ловил хулиганистого мальчишку, который опять умудрился что-то устроить. Никем не замеченная, Аня вышла из океанариума и поехала домой, по дороге условившись с Агнией, что привезет ей завтра ладанку. Завтра было воскресенье, Агния сказала, что с утра у нее запланирован поход в парикмахерскую, а потом уборка квартиры.

– Уборка подождет, – твердо сказала Аня, и подруга не могла с ней не согласиться.

С утра Аня съездила в фитнес-центр. Народу там в воскресенье было полно, так что Вера Ивановна была плотно занята, и никто не заметил, как Аня вытащила пакет с ладанкой из кадки с монстерой.

– Ого, – сказала она Агнии, открывшей дверь, – не зря время и деньги потратила, похорошела прямо. Этот цвет тебе больше идет.

– Да? – Агния повернулась к зеркалу. – А мне как-то непривычно… – Ну, показывай, что там у тебя! – спохватилась она и подтолкнула подругу в комнату.

Аня положила сверток на стол, открыла его. При этом она почувствовала непонятное волнение – как будто показывала Агнии не старую серебряную безделушку, много веков пролежавшую в земле, а что-то необычайно важное, что-то, с чем связана ее собственная жизнь.

И она увидела, что подруге передалось ее волнение.

Агния осторожно, бережно прикоснулась к ладанке и тут же отдернула руку, как будто обожглась.

– Удивительная вещь, – проговорила она странно охрипшим голосом и взглянула на Аню с испуганным удивлением, как будто та открылась ей с новой, незнакомой стороны. – Необыкновенная вещь. Откуда, ты говоришь, она у тебя?

– Я же тебе рассказывала. Сиротин нашел ее в древней могиле. Там был похоронен викинг, что ли. Потом там была… перестрелка, и Сиротина тяжело ранили. И перед смертью он отдал эту ладанку мне и просил ее хранить… хранить как зеницу ока.

– Да, ты говорила… – протянула Агния, не отрывая взгляд от ладанки. – Значит, Сиротин все же нашел ее, эту свою могилу… надо же, а ему никто не верил, никто не принимал его всерьез…

Когда Агния произнесла эти слова, до нее дошла их двусмысленность. Сиротин нашел могилу викинга, и вместе с ней он нашел свою собственную могилу, свою собственную смерть.

Только теперь, когда она увидела найденный Сиротиным артефакт, когда почувствовала исходящее от этой ладанки ощущение подлинности, ощущение глубокой древности, она поверила, что чудаковатый археолог, к которому никто не относился всерьез, действительно оказался прав и нашел могилу викинга…

Агния снова прикоснулась к ладанке и снова почувствовала исходящее от нее живое тепло. Казалось, это было тепло живой, ласковой человеческой руки.

Первый раз Агния отдернула руку от неожиданности, но на этот раз преодолела испуг и задержала руку, чтобы продлить это удивительное ощущение.

– Ну, что ты можешь о ней сказать? – спросила Аня, когда молчание затянулось.

Агния с неохотой убрала руку, склонилась над ладанкой и начала внимательно разглядывать ее.

– Почему на ней изображены рыбы?

– Рыба по-гречески ИХТИС, – это древний акроним, то есть монограмма имени Иисуса Христа, состоящая из первых букв слов: Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель, то есть выраженное в краткой, лаконичной форме исповедание христианской веры, – заговорила Агния, не отрывая глаз от ладанки. – Кроме того, рыба сама по себе – очень важный евангельский символ: ты наверняка знаешь, что первые апостолы были рыбаками, Христос насытил народ в пустыне хлебом и рыбами, рыбу включала трапеза Христа с учениками на Тивериадском озере после его Воскресения.

Аня внимательно слушала, перед глазами ее стоял умирающий Сиротин, который, хрипя и задыхаясь, просил ее сохранить ладанку и отдать ее только правильному человеку. Что ж, Агния, несомненно, тот самый человек.

– Впрочем, как ты видишь, здесь изображена не одна рыба, а две, к тому же повернутые головами в разные стороны, – продолжала Агния. – Я не помню точно, но когда-то читала, что такое изображение рыб использовалось в каких-то особых случаях и имело самостоятельное символическое значение. Нужно полистать литературу на эту тему, а еще лучше – поговорить с хорошим специалистом по христианской символике…

Агния что-то записала на листке бумаги и продолжила:

– Ниже рыб – ты видишь – изображен якорь. Это тоже очень важный символ раннего христианства, символ надежды на спасение в вере и на вечную жизнь. Апостол Павел говорил в одном из своих посланий, что надежда – это опора души в христианстве, как якорь – опора корабля в бушующем море.

Для ранних христиан такие символы, как рыба или якорь, были особенно важны. Раннее христианство не знало икон, изображения человеческих лиц считалось греховным, и все росписи того времени носили символический характер, то есть имели какой-то скрытый смысл, понятный только единоверцам.

В первые века, ты знаешь, христианство было под запретом, власти преследовали приверженцев новой веры…

– Ну да, львов ими кормили, – вспомнила Аня.

– Ну да. Так вот, поэтому ранние христиане скрывали свою веру и узнавали единоверцев по таким символам – рыба, изображенная на кольце или вышитая на одежде, застежка в форме якоря.