Избранные труды. Том 3. Уголовная политология. Сравнительное и международное право - Альфред Жалинский

Второй подход к детерминации преступного насилия, в сущности развивающий первый, связан с поиском индикаторов состояния этого явления. Общество должно иметь средства постоянного контроля за состоянием преступного насилия и насильственной преступности. Этот подход учитывает, что некоторые показатели способны отражать распространенность и интенсивность криминогенной детерминации, ее причиняющий потенциал, не раскрывая или необязательно раскрывая его природу. К таким индикаторам можно, в частности, отнести уровень конфликтности отношений; реальное состояние судебных и иных гарантий охраны собственных интересов как элемент социальной защищенности; возможности реального доступа к социальным благам и ценностям, декларируемым как всеобщие; степень интенсивности авторитарных приемов социального регулирования; преобладание тех или иных нравственно-этических и правовых норм, формирующих отношение к насилию; вооруженность населения; раскрываемость преступлений и т. д.

Разумеется, проблема индикаторов насильственной преступности нуждается в специальном анализе. Здесь дана лишь постановка вопроса. Но она, однако, подтверждается некоторыми данными о конфликтности отношений в различных сферах, коррелирующими с уровнем насильственной преступности, прежде всего с посягательствами на личность и насильственными имущественными преступлениями.

О содержании уголовной политики в отношении преступного насилия. На мой взгляд, это направление уголовной политики должно включать в себя:

а) разработку концепции необходимого и достаточного социального и правового реагирования на регулируемый, ограничиваемый объект;

б) создание оптимальной нормативной базы, прежде всего соответствующего состояния уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного и иного законодательства;

в) обеспечение законности и эффективности правоприменительной практики и профилактической работы;

г) развитие их организационно-ресурсных возможностей.

Расшифруем некоторые из этих соображений.

Уголовная политика по отношению к преступному насилию должна выполнять в конечном счете регулятивные функции. Общими усилиями правоведов, социологов, психологов, других специалистов, как теоретиков, так и практиков, необходимо принципиально изменить подход к насилию на концептуальном уровне, его оценку с социальных и собственно правовых позиций. Его нужно рассматривать не как локальное или национальное явление, но как проявление более общих процессов, поскольку преступность насильственного типа практически синхронно растет в западных странах и в СССР (отличаясь, разумеется, структурой и способами совершения). Поэтому нужно осознать приоритетность правового противостояния насилию. Недооценка опасности последнего привела к искажению логики развития законодательства: умышленное убийство без отягчающих признаков наказывается так же, как и опасные виды нарушения правил торговли, а умышленное тяжкое телесное повреждение либо доведение до самоубийства – мягче.

В то же время невозможно безнравственно отвечать насилием на насилие. Необходимо развивать, не стесняясь плагиата, концепцию реагирования разумной достаточности. На этой основе важно последовательно очищать социальную практику от элементов насилия, легального и нелегального. Разумеется, всякая демократия предполагает подчинение закону, а соответственно, и применение насилия. Но в уголовную политику должны быть заложены различные методы уменьшения насилия и обеспечения согласия общества на применение его в строго определенных ситуациях.

Нужно учитывать ответное эхо любого насилия. Так, применение норм с двойной превенцией, т. е. осуждение лица за менее значительные преступления с целью избежать более опасных, акцент на общую превенцию лишь накапливают насилие, откладывая его реализацию на два-три года. На социальном уровне это превращается в своеобразную правовую наркоманию, когда требуется все больше и больше насилия одного рода, чтобы избежать насилия другого рода.

Предлагаемая концепция уголовной политики должна отражать способы согласования противоречий между группами людей, отдельными гражданами, усиливать возможности получения правовой защиты, развивать традиционные для некоторых народов способы внегосударственного, общинного примирения в случае совершения правонарушения, возмещения ущерба, повышать статус индивида, расширять его возможности принимать самостоятельно те или иные решения, ограничивать случаи вмешательства государственных органов в личную жизнь, принципиально расширять меры помощи дезадаптированным лицам. Известно, что названные проблемы остро ставятся во многих странах.

Значимым элементом уголовной политики должны стать методы преодоления объективных противоречий между правом на свободу и правом на безопасность. Для начала следует прояснить эти противоречия, указав общественному мнению на их проявления, на последствия их разрешения. При этом возникают вопросы платы за безопасность, которая объективно в любом обществе складывается из ограничения свобод, затраты ресурсов, усиления некоторых аспектов напряженности. Принимая решения, общество должно осознавать их последствия и соответственно размер платы за тот или иной эффект.

Наконец, необходимо развивать социальную активность граждан и различных организаций в целях преодоления преступного насилия. Строго говоря, общество пока слабо влияет на определение целей преодоления преступности вообще и преступного насилия в частности, на выбор методов деятельности, на оценку уровня законодательной и правоприменительной деятельности. Критика в прессе может считаться свободной, но она поневоле носит выборочный, часто случайный характер. Оценить разумность принимаемых решений об использовании силы, о сравнительной тяжести наказания за насильственные и ненасильственные корыстные преступления трудно. Это может привести и порой приводит к утрате доверия к правоохранительным органам, к анемии норм, деформации поведения, порождает тяготение к самосуду и пр. Что же нужно? Очевидно, было бы полезно усилить социальный контроль за деятельностью правоохранительных органов, ввести обязательные отчеты, а возможно, и выборы.

Кроме того, на мой взгляд, в Общей части уголовного законодательства следовало бы дать определение насилия и его видов, а затем в нормах Особенной части реализовать линию на необходимое и достаточное обозначение и оценку насилия, его разграничение с обманом и иными способами совершения преступлений.

Такой подход обеспечил бы последовательность и адекватность правового регулирования. Проиллюстрирую сказанное. Преступления против социалистической собственности определяются так, что насилие или обман как способы их совершения как будто бы учитываются довольно строго. Но, например, при умышленном уничтожении или повреждении государственного или общественного имущества насилие как способ совершения этого преступления не выделяется, а квалифицирующее значение приобретают последствия либо такой опасный способ совершения преступления, как поджог Вряд ли здесь есть логика. Еще опаснее то, что признак насилия не выделен должным образом применительно к должностным преступлениям, если не считать указания на вымогательство взятки как квалифицирующий ее признак. Между тем в прессе сейчас приводится довольно много примеров должностного рэкета, осуществляемого далеко не только в отношении кооператоров. Расторгаются договоры в случае невыполнения требований о различных уплатах, проводятся незаконные ревизии… В публикации с характерным названием «Рэкет по-гомельски погубил научно-технический кооператив “Спутник”»[55] перечисляются такие методы давления, как присылка на работу некомпетентных людей – родственников влиятельных лиц, навязывание своих разработок, угроза расторгнуть договор на аренду помещения, бесконечные ревизии, полностью противоречащие закону, и т. п. Не во всех случаях здесь, по-видимому, имело место вымогательство взятки, но незаконное давление с целью заставить принимать невыгодные для кооператива решения, несомненно, было, и оно нуждается в уголовно-правовой оценке.

В Общей части необходимо определить, что представляет собой физическое насилие, выделив его виды: лишение жизни, вред здоровью, ограничение свободы, ограничение половой неприкосновенности; психическое насилие, в частности угроза физического насилия в отношении различных лиц, угроза лишения имущества, разглашения сведений, в сокрытии которых заинтересован адресат угрозы, лишение возможности выполнять профессиональные обязанности, привлечение к уголовной ответственности и др.

Можно высказать некоторые соображения относительно отражения насилия как способа совершения преступления в отдельных нормах Особенной части. Насилие в принципе выступает как способ совершения преступления, а также как его цель, достигаемая способом и исчерпываемая им. Так, убийство и нанесение тяжких телесных повреждений иногда различаются тем, что первое может совершаться с определенной целью, второе же исчерпывается самим фактом; цель его в законе не упоминается. В то же время некоторые деяния не исчерпываются насилием; последнее выступает в этих преступлениях только в качестве способа достижения цели. Это государственные преступления, имущественные преступления, посягательства на половую неприкосновенность, преступления против политических и трудовых прав, отдельные хозяйственные преступления (поборы), должностные преступления, преступления против правосудия, порядка управления и т. д.