РЯВанш! - Дмитрий Никитин

           Но и японский дредноут уже навел на "Рюрик" кормовые башни - четыре 356-мм ствола Прицеливание не могло быть точной из-за нарастающего крена, но близость дистанции прибавляло меткость. 14-дюймовый снаряд ударил в броневую рубку "Рюрика", хлестнув огненным веером обломков по передней трубе. Другой снаряд ушел в борт и разорвался в умывальне кочегаров. Смерчь осколков достал до котельного отделения и центрального поста, окончательно лишив тяжелый крейсер управления. При следующем залпе на "Рюрике" был взорван каземат 120-мм орудия. Через элеватор пламя попало в податочный коридор, где сдетонировали беседки со снарядами, которые везли к следующим элеваторам. Огненые языки вырывались из одного каземата за другим, огненная волна стремительно пробежала по всей батарейной палубе, уничтожая орудия и расчеты... Потом последовало попадание между задней бортовой и кормовой башнями, которым взорвало артиллерийский погреб зенитной артиллерии. Пожар охватил отсек главной электростанции. Через поврежденные переборки огонь грозил распространиться на машинное отделение. Чтобы избежать гибельной детонации, срочно затопили кормовые погреба боеприпасов... Следующий японский залп сбил русскому броненосному крейсеру заднюю трубу и грот-мачту.

           Отвлекая внимание от "Рюрика", крейсер "Адмирал Лазарев" пересек курс "Хиэя" за кормой, выходя на левый борт. Броневой пояс, броня башен и казематов хорошо защищала от русских 130-мм фугасов, но всё, что оказывалось вне брони, дырявилось осколками, коверкалось взрывной волной, а всё деревянное - воспламенялось. Впрочем, ответный огонь батареи 6-дюймовых орудий левого борта "Хиэя" нанес "Лазареву" еще более серьезные повреждения. Для легкого крейсера даже противоминная артиллерия была куда опасней, чем для крупнотоннажного дредноута. Самым опасным оказалось попадание 152-мм снаряда в кубрик котельных машинистов. Через пробоину шириной почти в полтора метра вода стала затоплять носовое котельное отделение. Другой взрыв разворотил отсек турбогенераторов вентиляции кочегарок. Из воздуховодов в котельные хлынула вода, будто крейсер уже затонул. Наверху, на полубаке шла борьба с пожаром, охватившим палубу в районе первой трубы. Горела и штурманская рубка. При очередном попадании на мостике был ранен командир крейсера капитан 1-го ранга Остроградский. Он приказал уводить "Лазарев" полным ходом под прикрытие дыма.

           Ведя огневую дуэль и с "Лазаревем", с "Рюриком", на "Хиэе" не сразу заметили еще одну опасность. Японцы слишком рано списали со счетов русские эсминцы. При первой атаке "Дерзкий", получив прямое попадание в корму 14-дюймового снаряда, потерял управление и, не сумев выйти из начатой циркуляции, продолжал разворачиваться и врезался в выходящий на боевой курс позади него "Пронзительный". Только из-за того, что их больше занимала скоротечная огневая дуэль с "Рюриком" и "Лазаревым", японцы не добили два беспомощно сцепившиеся эсминца. Но если "Дерзкий" с огромной дырой в машинном отделении казался неспособным к дальнейшему бою, то "Пронзительный" после столкновения, повредившем ему нос, лишился лишь одного 4-дюймовго орудия на полубаке, полностью вышли из строя и пять передних сдвоенных торпедных аппаратов. Но ведь два орудия и четыре торпедные трубы были готовы поразить такой близкий японский дредноут!

           С перекошенного мостика "Пронзительного" капитан 2-го ранга Каллистов козырнул расхаживавшему по палубе "Дерзкого" Черниговскому-Соколу. Оба командира понимали, что шансы пережить этот бой у них минимальны. Нет, не писать больше Николаю Каллистову ни проникновенных стихов, ни статей по истории российского флота. Как, впрочем, не мог писать он их уже три года после того сна, где его расстреляли на вершине Сапун-горы под Севастополем... Набирая скорость, "Пронзительный" стал настигать охваченный огнем "Хиэем", стараясь держаться в хвосте струящегося за ним дыма. Заметили! По эсминцу вновь ударили 6-дюймовки, стали поворачиваться огромные башни. С "Пронзительного" стреляли из двух 102-мм орудий, 40-мм зенитки и даже из пулеметов, поливая очередями кормовой мостик. Находившийся там адмирал Намагучи получил пулевое ранение в плечо, будто армейский обер-офицер

           Задние торпедные аппараты "Пронзительного" были заклинены, но, к счастью, в положении на левый борт. Можно было выйти на траверс и выпустить мины, но возможности для маневра уже не оставалось. Поврежденному "Хиэю" было не под силам уклониться от пушенных почти в упор четырех торпед. Они ударили в борт дредноуту... Не взорвались, а вылетели после удара из воды, как сумасшедшие дельфины... На считанных метрах взрыватели не успевали взвестись! По эсминцу проходившему под самым бортом японского дредноута, дала залп 3-я башня, огромные орудия которой были опущены на максимальный угол, хотя и в таком положении "Пронзительный" находился для них в мертвом пространстве. Однако удар пороховых газов от выстрелов в упор главным калибром оказался сокрушительным. Эсминцу снесло фок-мачту, мостик с рубкой и переднюю трубу, практически все, кто находился наверху, были убиты или тяжело контужены и обожжены. Потерявший управление "Пронзительный" врезался в "Хиэй", проехал вдоль его борта, сдирая себе обшивку о тушу линейного крейсера.

           Капитан Каллистов, с трудом выбрался из-под обломков мостика. Над обезображенным эсминцем возвышалась неуязвимая громада дредноута. С его палубы смотрело вниз несколько матросов. Каллистов вздохнул, вытащил "наган" и стал методично разряжать барабан в ближайший минный аппарат, который выглядывал из-под рухнувшей передней дымовой трубы. После очередного выстрела перед глазами вспыхнуло ярчайшее пламя... Николай Каллистов погиб, так и не узнав, что самоубийственная атака "Пронзительного" позволила и "Дерзкому", и "Лазареву", и "Рюрику" уползти под прикрытие дыма. Впрочем, те, возможно, и не ушли, знай там о беспомощном состоянии противника. Страшное сотрясение от близкого взрыва русского эсминца вывело из строя последнюю на "Хиэе" кормовую электростанции, обесточив механизмы управления башнями главного калибра. На какое-то время охваченный пожаром огромный дредноут бы, фактически, совершенно беспомощным.

           Крейсер "Адмирал Лазарев" уходил на юг, когда вдруг вырвался из дымной пелены, обнаружив перед собой колонну из целых трех дредноутов, однотипных с оставшимся позади "Хиэем". Командир "Лазарева" капитан Остроградский немедленно скомандовал поворот влево на 16 румбов, чтобы возможно скорее вновь укрыться в дыму. Однако на силуэтах японских дредноутов уже вспыхивали огоньки залпов, а через пятнадцать секунд вокруг русского корабля стали падать 14-дюймовые снаряды. "Лазарев" избежал прямых попаданий, но разорвавшийся под самой кормой снаряд оторвал ему крайний правый винт, а у средней правой турбины был погнут вал, что вызвало ее заклинивание, едва не приведшее к прорыву пара в машинное отделение. Крейсер потерял рулевое управление и сильно осел кормой из-за образовавшейся в корпусе пробоины. Были затоплены кормовые боевые погреба, вода заполняла офицерские каюты, проникала через швы расшатанной перегородки в машинное отделение. Тем не менее крейсер еще сохранял ход и смог укрыться в дыму. В трюмах началась казавшаяся сначала безнадежной борьба за живучесть корабля - крепились перегородки, откачивалась вода из кают и боевых погребов.

           Повреждение русского легкого крейсера, выскочившего из дыма прямо на 2-й флот, мало радовало вице-адмирала Хироясу. Полчаса назад он дал приказ идти на соединие с 1-м флотом адмирала Ямая. Совершая поворот все вдруг, три крейсера-дредноута синхронно взяли лево руля, так что теперь их колонну возглавлял шедший раньше в хвосте "Кирисима". Такой маневр, казавшийся отступлением, вызвал замешательство среди команд, жаждавших продолжения боя, который, после выхода из строя двух больших русских кораблей,полностью склонился в пользу японцев. Но Хироясу не хотел больше искушать судьбу. Он выполнил свою миссию, задержал и ослабил русскую эскадру. А теперь приходит черед хорошо защищенных линейных кораблей. Но подчиненные всё равно были разочарованы. Какое-то время они ожидали, что принц направится добивать поврежденные русские дредноуты, но Хироясу, проходя мимо, даже запретил тратить на них снаряды. Пусть горящие русские линкоры добивает контр-адмирал Сато со своими эсминцами. . Впереди, на юго-востоке, в дымной пелене была слышна близкая канонада... Кто это - адмирал Ямай или отставший "Хиэй"? Хироясу передал на головной "Кирисиму" приказ быть в постоянной готовности. Когда из дыма вылетел русский легкий крейсер, японские канониры показали себя, накрыв его вторым залпом. Линейные крейсера начали преследование своей законной добычи, как вдруг обнаружили в начавшем рассеиваться дыму "Хиэй"