РЯВанш! - Дмитрий Никитин

           Уже можно было разглядеть идущие впереди и чуть в стороне два эсминца, за которыми смутно угадывались более крупные корабли. Адмирал Намагучи прошел на кормовой мостик, напряженно вглядываясь в струящуюся над водой пелену. Дым шел от быстро приближавшихся эсминцев, которые по какой-то причине ставили завесу. Но зачем адмиралу Ямаю маскировать свой флот? Крупные корабли стали видны более четко. Дым скрадывал истинные размеры, но они явно казались не такими большими, как сверхдредоуты 1-го флота. Намагучи внимательно всмотрелся в эсминцы. У обоих борт в центральной части характерно приподнят. Да это же "новики"! И так близко! А за ними - похоже, два крейсера - тяжелый и легкий... Снизу, с палубы, раздались яростные крики. Кто-то одновременно с адмиралом сообразил, что к "Хиэю" почти вплотную подобрались русские корабли.

           Броненосный крейсер "Рюрик" был первым флагманом русского послецусимского флота, унаследовав громкое имя геройского корабля, погибшего в Корейском проливе в бою с целой японской эскадрой. Не менее громкой была и фамилия нынешнего командира "Рюрика" - капитана Владимира Ивановича Руднева, однофамильца героя Чемульпо, Руднева Всеволода. Однако устаревший еще к моменту спуска на воду, "Рюрик" 2-й после двенадцати лет службы считался уже кораблем ушедшей, додредноутной эпохи. После подрыва в 1916 году на немецкой мине "Рюрик" хотели переоборудовать турбинами, чтобы дать хоть сколько приемлимую для крейсера скорость. Однако в послевоенной горячке достройки дюжины линейных и легких крейсеров до модернизации "Рюрика", чей промежуточный тип уже не вписывался в новые представления о флоте, дело опять не дошло. Вместо капитальной перестройки устаревший корабль отправили с Балтики на Дальний Восток, где он всё же стал сильнейшей боевой единицей Сибирской флотилии, пока во Владивосток не пришла перед войной эскадра Колчака. Не был выдающимся командиром и капитан Владимир Руднев, именуемый на флоте Рудневым 3-м. Он был уже представлен к "Георгию" за потопление броненосца "Мисима", но бой со старым ледоколом сильно отличался от сражения в составе эскадры современных дредноутов. Здесь "Рюрику" приходилось постоянно форсировать ход, чтобы не отставать от более быстроходных и куда как более сильных кораблей.

           К счастью для "Рюрика", в разыгравшемся сражении он, держась в хвосте эскадренной колонны, почти не привлекал особого внимания японцев. Близ крейсера упало лишь несколько случайных снарядов. Один из них, впрочем, лег так близко, что от сотрясения на мостике вылетел из гнезда компас. Когда с головных кораблей передали сигнал к началу маневра, на броненосном крейсере не успели до конца разобрать переданных указаний. "Рюрик" уклонился влево, следуя за уходящими в дымное облако дредноутами, но вскоре отстал и потерял их из вида. Следом за "Рюриком" шел легкий крейсер "Адмирал Лазарев", а два эсминца ставили с правого траверса дымовую завесу. То крейсер, то эсминцы то и дело запрашивали Руднего 3-го - куда он, собственно, направляется. Руднев и сам это не знал, блуждая в дыму.

           Наконец, на правой скуле был замечен корабль. Предполагая, что это дредноут "Императрица Екатерина Великая" - замыкающий в русской эскадренной колонне, Руднев отдал приказ встать к нему в кильватер. Эсминцы "Дерзкий" и "Пронзительный" вырвались вперед, чтобы закрыть линкор завесой. По мере приближения идущий впереди корабль становился всё более различим. Один из стоявших на мостике офицеров обратил внимание на то, что у дредноута не две разнесенные одинаковые дымовые трубы, а три близко стоящие, разные... И трехногие мачты! Это японец!

           На эсминцах "Хиэй" опознали чуть раньше. "Дерзкий" и "Пронзительный" принадлежали к наименее совершенному раннему типу "уменьшенных новиков", однако их команды были одними из самых опытных в русской эскадре. На счету двух этих черноморских эсминцев были десятки боевых походов, перестрелки с вражескими крейсерами, пара потопленных в бою турецких канонерок и немецкая субмарина, не считая множества грузовых шхун. Передовым эсминцем командовал Николай Павлович Черниговский-Сокол, награжденный "Георгием" еще в 1904 году за бой при Чемульпо. Именно он, ревизор "Варяга", отдал последний приказ о потоплении легендарного крейсера. Теперь, стоя на мостике "Дерзкого", Черниговский быстро отдавал приказы, которые должны были отправить на дно японский дредноут:

           - Машинное на полную! Руль вправо двадцать! Аппараты товсь! Стрелять, как откроется цель! Орудиям огонь!

           Выстрелы грянули с обоих сторон почти одновременно. Русские стреляли из носовых 4-дюймовых орудий; у японцев вели огонь две 6-дюймовки задних казематов правого борта. Медленно разворачивались кормовые башни главного калибра, чтобы остановить 14-дюймовыми снарядами верную смерть, несущуюся к "Хиэю" в виде низких стремительных корабликов. Русские подобрались так близко! Их эсминцы были уже в 10 кабельтовых от "Хиэя"!

           Контр-адмирал Канео Намагучи сжал до боли в пальцах эфес кортика. Головной эсминец разворачивался для торпедного залпа. Теперь стреляли все три его 102-мм пушки. Один из снарядов разорвался у каземата 6-дюймового орудия. Ударившая через амбразуру взрывная волна вывернула искареженную пушку из лафета, подмяв расчет. Еще один снаряд взорвался на задней трубе, изрешетив осколками прожекторную площадку. Нервы Намагучи не выдержали. Уходить от торпедного залпа, пусть этот маневр собьет пристрелку, надо уходить от готовых к пуску двух десятков русских торпед!

           - Правым турбинам - самый полный ход!

           Лязгнули рычаги телеграфа. Но прежде чем "Хиэй" начал свой поворот, кормовые башни дали, наконец оглушающий залп. Через секунду, когда дым от выстрелов 14-дюймовок чуть рассеялся, дредноут огласили дружные крики "банзай!". Один русский эсминец тонул с развороченной кормой, второй - врезался в него! Потом были замечены кильватерные струи торпед. Очень много! "Дерзкий" успел разрядить все свои носовые аппараты, выпустив веером шесть мин... Одна торпеда прошла перед форштевнем, совсем близко. Еще одна нырнула под киль дредноута, третья щла прямо в корпус. Вспышка под правыми клюзами! Грохот и рвущийся вверх водяной столб. Несколько человек, находившихся на баке, подбросило в воздух, других,оказавшихся дальше, сбило с ног. Буквально через пару секунд дредноут вздрогнул от нового зловещего сотрясения. Теперь в корму! На палубу рушились каскады воды, корабль затянуло пеленой желтоватого дыма, едко пахло взрывчаткой.

           Остальные торпеды не взорвались или прошли мимо. Собственно два попадания устаревшими легкими торпедами для корабля дредноутного класса не были смертельными, особенно если они пришлись в оконечности, где не было наиболее важных судовых механизмов. Вода заполнила почти всю носовую часть "Хиэя" до верхней палубы, были затоплены шпилевые отсеки, часть кубриков и отделения с запасами продовольствия. Более неприятным был выход из строя носовых динамомашин; кормовая электростанция работала теперь с большой перегрузкой. Взрыв в кормовой части уничтожил все усилия по наладке рулевого управления. Отсек рулевых машин был полностью затоплен, ручная фиксация рулей утрачена вместе со всеми державшими рули людьми. При взрыве торпеды вылетели заклепки в переборках, и вода стала поступать из затопленых отсеков в машинное отделение.

           О всех этих повреждениях адмиралу Намагучи будет доложено позднее. В первые же минуты после взрывов его полностью занимало руководство скоротечным боем. Матросы и офицера "Хиэя" жаждали отомстить за торпеды коварным русским, однако Намагучи понимал, как недопустимо тратить драгоценное время на добивание поврежденных легких кораблей, когда вот-вот заговорят пушки большого русского крейсера. На такой дистанции от его тяжелых орудий не защитит даже толстая броня дредноута. Вопрос в том, кто успеет выстрелить первым. Будто в ответ на опасения Намагучи на угрюмом силуэте большого русского корабля вспухнули один за другим сразу четыре огонька выстрелов.

           Дредноут содрогнулся от тяжелого удара в центр корпуса. 254-мм снаряд с "Рюрика" пробил 8-дюймовый броневой пояс и взорвался в левом машинном отделении. На перебитую 203-мм снарядом опору грот-мачты уже не обращали внимания. Начав отворачивать в сторону, русский крейсер ввел в действие противоминную батарею правого борта. Начал стрелять и второй, меньший русский крейсер. На "Хиэй" обрушился настоящий град снарядов. Большой трехтрубный русский крейсер дал новый залп, теперь у него вели огонь четыре двухорудийные башни. Снова удары попаданий, теперь в кормовой мостик... Вверх взметнулись обломки разбитых конструкций.