Номер Два. Роман о человеке, который не стал Гарри Поттером - Давид Фонкинос

8

В то лето они опять поехали в Грецию; это стало их ритуалом. Август выдался особенно душным. Температура регулярно переваливала за сорок градусов. А что еще хуже, горели леса – более трех тысяч пожаров. Это было просто невиданно. Все европейские страны посылали свои «Canadair»[44], чтобы помочь греческим пожарным. Из гостиницы, стоявшей на вершине холма в пригороде Афин, Мартин и Жанна смотрели на окружающие костры. Было нечто ужасающее в том, что трагедия может так завораживать.

Потом они сели на пароход и отправились на остров Санторин. После целого дня, посвященного подводному плаванию, Мартин спросил себя, не стоит ли выбрать этот путь. Как Костас, открывший для него подводный мир, он мог бы стать тренером, а значит, проводить целые часы на глубине. Что может быть лучше для человека, страдающего аллергией на современность? Под водой никто не заговорит с ним о «Гарри Поттере». Но хотел ли он заниматься этим всю жизнь? Нет. Погружения останутся удовольствием, волшебным побегом на несколько часов, но, уж конечно, не профессией. Тогда что-то другое? Подумав об «Украденных поцелуях» Франсуа Трюффо[45], он сказал себе, что ночной портье в гостинице мог бы стать выходом из положения. Ночная жизнь имеет серьезное преимущество: большинство человеческих особей спят. До конца каникул он перебирал профессии, минимизирующие риск нежеланных встреч, но только в самолете, когда они возвращались во Францию, его внезапно осенило: выбор оказался очевидным.

9

Как животное, раненное всемирным господством саги, Мартин нашел идеальное укрытие. Его новой территорией станут античные скульптуры и классические полотна. Лувр представлял собой эльдорадо мира без «Гарри Поттера».

Служитель в музее – вот кем он решил стать. Очутиться там, где все дышит прошлым, где никто с вами не заговорит. Выяснилось, что достаточно выслать по электронной почте свое резюме, чтобы его пригласили на собеседование. Жаклин Жанен, которая отвечала за подбор служащих, часто брала на работу студентов. В одно прекрасное утро в ее довольно тесном кабинете появился Мартин. Она говорила низким голосом и была из тех, кто постоянно извиняется. Поскольку вся ее карьера прошла в стенах Лувра (некоторые называли ее Бельфегором)[46], она привыкла, что перед ней проходят самые разнообразные кандидаты, но случай Мартина сразу показался ей нетипичным.

– Я не понимаю. С такими результатами, как ваш бакалавриат, почему вы не собираетесь продолжить учебу?

– Я чувствую, что мое место здесь.

– А что вам мешает делать и то и другое? Дежурить в зале – не самое увлекательное занятие. Тем более в Лувре, тут всегда полно народу, и это нелегко.

– …

– если передумаете, позже мы сможем пересмотреть ваше расписание.

– Спасибо.

– В любом случае, если позволите дать вам совет, говорите, что пишете роман.

– Простите?

– Люди всегда немного любопытны. Они станут задавать вам вопросы, потому что вы нетипичный музейный смотритель. Поэтому говорите, что пишете роман, это всегда срабатывает. Алиби на все случаи жизни.

Они распрощались. Мартин, получив довольно любопытный совет, подумал, что эта женщина отнеслась к нему очень благожелательно; позже он понял почему. А пока ему предстояло быть «служащим на стуле». Новичков всегда сажали в продуваемый сквозняком коридор, иногда рядом с туалетами. Мартина не смутило то, что первые рабочие дни ему пришлось провести в самых непривлекательных местах музея. Чем лучше работник проявлял себя, тем ближе он продвигался к «Джоконде». Серьезное отношение нового служащего к работе было быстро отмечено, и его перевели в египетские залы. Конечно, место Мартина было все еще где-то в углу, но, если изогнуться и сдвинуться на самый краешек стула, можно было разглядеть тень мумии или сосуд. И снова его профессионализм был замечен, и он получил постоянное место перед покровом, снятым непосредственно с саркофага Тутанхамона.

* * *

Однажды в перерыв он прошел по залам, решив нанести визит Моне Лизе. Как и предполагалось, вокруг самой знаменитой в мире картины кишел народ. Наблюдая за этим зрелищем, Мартин подумал: «„Джоконда“ – это „Гарри Поттер“ в живописи». На стене, кроме небольшого портрета в раме, ничего больше не было. Тогда его взгляд прошелся по другим произведениям, выставленным в Зале законодательного собрания[47]. Для публики в этом зале они были невидимы. Мартин решил, что сам похож на эти картины: он тоже был очень близок к мечте, прежде чем погрузиться в анонимность. Его собственная судьба была такой же, как у любого портрета, висевшего в зале, где выставлена «Джоконда». Он подошел к одному из них: «Портрет Томаса Стахеля», Парис Бордоне (1500–1571). Холст, масло, XVI век. Художник был ему неизвестен, и Мартин не нашел никакой информации о Томасе Стахеле, как потом ни искал. Взволнованный этой картиной, на которую никто не смотрел, он ощутил некую эмоциональную связь с беднягой Томасом Стахелем.

* * *

Хотя Лувр стал убежищем, случались и тягостные моменты. Иногда Мартин издалека замечал подростка в майке с «Гарри Поттером». Маркетинговые штучки были его вечным бичом. Не считая одежды с изображением чародея, Мартин, например, опасался, что в соседнем «Макдоналдсе» вдруг появится меню «Квидиш» или «Зара» вдруг выпустит новую коллекцию в цветах Хогварца. В любой момент из ниоткуда могла возникнуть Дж. К.

10

Жанна сожалела, что сын решил не продолжать учебу, но таков его выбор. Он уже совершеннолетний. И ничто не мешает ему позже передумать. В любом случае это новый этап их совместной истории. Теперь, когда Мартин начал работать, мать подумала: «Пора уезжать». Жанне иногда казалось, что она слишком опекает своего ребенка и что ее поведение, возможно, подталкивает его лелеять свой невроз. Но могла ли она поступать по-другому? Она только стремилась помочь ему жить, несмотря на сложности в общении. Следовало признать, что результат был неубедительным. Мартин полагался на нее, и будничные проблемы оставались проблемами. А потому да, оставить его одного – хорошее решение. Мартину придется жить автономно, и не исключено, что таким образом ему станет легче освободиться от своих страхов.

Вот уже несколько месяцев Жанне предлагали место корреспондента «Point» в Вашингтоне. Политическая ситуация в Соединенных Штатах представляла все больший интерес. Стал слышен совершенно неожиданный новый голос. Харизматичный аутсайдер выдвинул свою кандидатуру от партии демократов 10 февраля, и с тех пор постоянно сокращал разрыв с Хилари Клинтон. У многих он начал вызывать лихорадочное возбуждение, давая великую надежду. Сомнений не оставалось: за этим человеком, то есть за Бараком Обамой, следовало внимательно следить.

Все устроилось быстро; они отказались от прежней квартиры, и Мартин снял себе студию на последнем этаже. Вещей