Неприятности в клубе Беллона - Дороти Сэйерс

- А! И ты о том же! - ухмыльнулся Харди. - Пенберти - сам по себе новости. Он - классный репортаж, ты разве не видишь? Надо только чуть пересидеть в сторонке, поглядеть, куда ветер подует. Но в конце концов я заметку-таки черкну; помяну, что он пользовал старика Фентимана. А со временем можно будет в красках порассуждать о необходимости потрошить покойничков во всех случаях внезапной смерти. Ну, сами видите: даже опытные доктора иногда ошибаются. А ежели на перекрестном допросе Пенберти "завалится", набросаем что-нибудь насчет того, что специалисты не всегда заслуживают доверия; ну, и помянем добрым словом несчастного, втоптанного в грязь врача общей практики. В любом случае, из Пенберти отличную статейку можно состряпать. Совершенно неважно, что о нем говорить; лишь бы хоть что-нибудь. А ты нам не удружишь? - слов восемьсот от силы, а? - насчет трупного окоченения, и все такое? Лишь бы броско и с треском!

- Не могу, - отказался Уимзи. - Мне сейчас некогда, а деньги мне ни к чему. Да и с какой стати? Я не настоятель собора и не актриса.

- Нет, но ты в курсе всех новостей. Деньги можешь отдать мне, если уж такой щедрый. Слушай, ты ведь наверняка всю подноготную знаешь! Этот твой приятель из Скотленд-Ярда словно в рот воды набрал. Мне нужно раздобыть хоть что-нибудь до ареста; а после того - это уж, что называется, сущий позор! А ты ведь к девице подбираешься? Расскажешь, что знаешь?

- Да нет, я сюда пришел только взглянуть на нее, а мисс Дорланд так и не появилась. Слушай, а, может, ты и раскопаешь для меня ее темное прошлое? Рашворты наверняка что-то о ней знают, пари держу. Она вроде как живописью занималась, или что-то в этом роде. Как тебе эта зацепка?

Харди просиял.

- Уоффлз Ньютон наверняка что-нибудь да знает, - предположил он. Поглядим, не удастся ли чего выведать. Спасибо тебе преогромное, приятель. О, идея! На последней странице можно будет тиснуть ее картинку-другую. Почтенная старая леди, похоже, отличалась изрядной эксцентричностью. Странное завещание, что и говорить!

- О, насчет этого могу просветить, - отозвался Уимзи. - Я думал, ты и так знаешь.

Он пересказал Харди историю леди Дормер - в том же самом виде, как услышал ее от Мерблза. Журналист прямо-таки возликовал.

- Потрясный материал! - одобрил он. - Просто класс! И романтическая любовь есть, и все, что угодно! "Дейли йелл" на этой сенсации хороший куш сорвет! Прости, бегу звонить; а то еще кто-нибудь другой перехватит. Ты уж никому больше не рассказывай, ладно?

- То же самое можно узнать и от Роберта, и от Джорджа Фентимана, предостерег Уимзи.

- А вот и нет! - с чувством возразил Сэлком Харди. - Нынче утром Роберт Фентиман старику Бартону из "Бэннера" так по зубам въехал, что бедняга отправился прямиком к дантисту. Что до Джорджа, он забился в "Беллону", а туда чужих не пускают. Так что с этой стороны я застрахован. Спасибо еще раз. Если тебе что-то понадобится, за мной не пропадет, вот увидишь. Пока!

Газетчик исчез. А на локоть Питера легла изящная ручка.

- Вы меня коварно бросили, - пожаловалась Марджори Фелпс. - И еще я адски проголодалась. Просто-таки сил не жалея, добывала для вас информацию!

- Чертовски благородно с вашей стороны. Послушайте: пойдемте посидим в зале; там тише. А я стяну для нас какой-нибудь еды.

Лорд Питер прихватил изрядное количество затейливых пирожков с начинкой, четыре петифура, сомнительного вида крюшон из красного вина и кофе, а заодно, стоило официанту отвернуться, похитил и поднос.

- Благодарствую, - проговорила Марджори. - За то, что я побеседовала с Наоми Рашворт, я и не такое заслужила. Терпеть не могу эту девчонку. Вечно она намекает на всякие гадости.

- Какие именно гадости?

- Ну, спросила я про Анну Дорланд. А Наоми говорит, что она, дескать, не придет. А я: "Ох, да почему же?" А Наоми: "Она сказала, что неважно себя чувствует".

- Кто сказал?

- Наоми Рашворт сказала, что Анна Дорланд сказала, что не придет, потому что неважно чувствует. Но, разумеется, это всего лишь предлог!

- Кто сказал?

- Наоми сказала. Я ведь так и сказала, нет? Вот она и говорит; да, дескать, думаю, что сейчас Анне Дорланд не очень хочется честным людям на глаза показываться. А я говорю: "Да? Мне казалось, вас водой не разольешь". А она в ответ: "Ну, конечно, но кто же станет отрицать, что Анна всегда была слегка ненормальная?" А я говорю, что впервые об этом слышу. А она глянула на меня этак преехидно, и говорит: "Ну, как же, а Эмброз Ледбери? Но тебе в ту пору, разумеется, не до того было, верно?" Вот мерзавка! Это она про Комского. Сама-то хороша: так и вешается на шею этому типу Пенберти!

- Простите, кажется, я слегка запутался.

- Ну, мне тогда изрядно приглянулся Комский. Я даже почти пообещала переехать к нему, но тут прознала, что три последние любовницы от него сбежали. Я и подумала: ежели мужчину постоянно бросают, верно, с ним что-то не то. А впоследствии выяснилось, что Комский - ужасный грубиян; а эта его трогательная повадка заблудившейся собачонки - так, сплошное притворство. Так что я дешево отделалась. И все-таки, ежели уж Наоми целый год так и ходила хвостом за доктором Пенберти и так и ела его скорбными глазами спаниэльки, ожидающей порки, не вижу, с какой стати ей козырять передо мною Комским. А что до Эмброза Ледбери, да в нем любая может ошибиться!

- Кто таков Эмброз Ледбери?

- О, Ледбери снимал студию над Болтеровскими конюшнями. Что в нем привлекало - так это первобытная, властная сила и презрение к мирским условностям; тем он, собственно, и брал. Весь из себя такой грубый, ходил в домотканой дерюге, писал этаких дикарей в спальнях; но чувство цвета у него было просто потрясающее. Что называется, художник от Бога, так что ему и впрямь многое прощалось; но при этом он считался еще и профессиональным сердцеедом. Как сграбастает женщину, как стиснет в медвежьих объятиях - ну, какая тут устоит? И при этом - абсолютно неразборчив. Привычка, сами понимаете: сегодня одна интрижка, завтра другая. Но Анна Дорланд, видите ли, совсем потеряла голову. Попыталась перейти на этот грубоватый, аляпистый стиль, но не преуспела: чувства цвета у нее не малейшего, так что на недостатки техники при всем желании сквозь пальцы не посмотришь.

- А мне казалось, вы говорили, что Анна Дорланд романам чужда.

- Так эту историю и романом-то не назовешь. Думаю, Ледбери поразвлекся с нею раз-другой, когда никого посимпатичнее под руку не подвернулось, но для интрижки посерьезнее ему подавай красоток! А год назад он уехал в Польшу с Наташей как-ее-там. После чего Анна Дорланд живопись забросила. Беда в том, что она восприняла эту историю слишком уж всерьез. Парочка легких увлечений ее бы быстренько привела в норму; но Анна - не из тех, с кем приятно пофлиртовать. Нет в ней этакого изящного легкомыслия. Не думаю, что она стала бы терзаться и мучиться из-за Ледбери, если бы кто-нибудь другой подвернулся; да, видно, не судьба! Пытаться-то она пыталась, да все безуспешно.

- Понятно.

- И все-таки у Наоми нет ни малейшего права нападать на бедняжку. Эта чертовка себя не помнит от гордости: как же, заполучила и мужчину, и обручальное колечко; и теперь поглядывает свысока на всех и каждого!

- Хм?

- Ага; кроме того, мы теперь на все смотрим глазами дорогого Уолтера, а дорогой Уолтер, естественно, не слишком-то расположен к Анне Дорланд.

- Почему нет?

- Дорогой вы мой, да хватит уж деликатничать! Разумеется, все вокруг в один голос твердят, что убийство - ее рук дело.

- Да неужели?

- Ну, а кого еще прикажете заподозрить?

Уимзи и впрямь сознавал, что все именно так и думают. По той простой причине, что сам он весьма склонялся к тому же мнению.

- Должно быть, поэтому она и не пришла.

- Ну, конечно! Она же не дурочка. Она все отлично понимает.

- Верно. Послушайте, не могли бы вы оказать мне услугу? Еще одну, я хочу сказать; я и так уже перед вами в неоплатном долгу.

- Что такое?

- Из того, что вы сейчас сказали, получается, что мисс Анна Дорланд вот-вот останется в полной изоляции... ни друзей, ни знакомых! Если она объявится у вас...

- Шпионить за ней я не стану. Даже если она с полсотни генералов извела!

- Я не прошу за нею шпионить. Мне нужно, чтобы вы пригляделись к Анне, - абсолютно непредвзято! - и впоследствии рассказали мне, что думаете. Потому что я не должен допустить ошибки. А я уже предубежден. Я хочу, чтобы Анна Дорланд оказалась виновна! Так что я очень легко могу убедить себя в том, что она и есть преступница, в то время как это не так.

- А почему вы хотите, чтобы Анна оказалась виновна?

- Мне не следовало так говорить. Разумеется, я вовсе не стремлюсь уличить ее в том, чего она не совершала.

- Хорошо. Я не стану задавать лишних вопросов. И обещаю вам, что повидаюсь с Анной. Но я не стану пытаться что-то у нее выведывать и выспрашивать. Это мое последнее слово. Я Анну не предам.

- Милая моя девочка, - упрекнул Уимзи, - я вижу, что о непредвзятости и речи не идет! Вы считаете Анну убийцей.