Его счастье (СИ) - Энжи Вэс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я весь вечер провела за мольбертом, папа, — солгала она снова.
«Ты ответишь за все на том свете, девочка» — укоряла Оливия себя.
Отец покачал головой, призывая идти за ним. Ричард прошел между стеллажами и поднялся на пару ступенек лестницы, подавая Оливии книги.
Он продолжил:
— Лили так любит цветы. Она заботится о них: рыхлит почву, поливает, протирает пыль, удобряет. Ей легче найти с ними общий язык, чем с родными людьми.
— Наверное, потому что они молчат.
— Да, возможно. Умели бы они говорить, то наверняка нашли бы, что ей сказать. — Ричард подмигнул дочери. — Буду откровенен, милая, твоя мать непросвещенный человек, невежда. От того ей труднее понять тебя, этот барьер не дает ей пройти. Я говорю это, потому что завтра вам предстоит совместное путешествие. И я хочу призвать тебя быть к ней терпимее.
Оливия с пылом вывалила:
— Она навязывает мне свою волю при каждом удобном случае. Это естественно, что я буду воспринимать ее в штыки. Может быть, непроизвольно, но мама постоянно критикует меня. Неимоверно трудно сдерживаться, когда она выставляет меня идиоткой, тем более на людях.
— Однако она делает это от чистого сердца, от любви к тебе, желая лучшего.
Оливия знала это. Но любовь ее матери была слишком настойчивой и своеобразной. Она буквально душила ее, приводя в отчаяние.
— Но это же очевидно! Никто не будет желать плохого собственному дитя.
— Бывает и такое. — Ричард спустился с лестницы и начал раскладывать книги по стопкам на полу в соответствии с жанром. — Однажды я видел, как мальчик уронил в доме вазу. Случайно, конечно же. Бедняга побелел от страха. Я недоумевал, почему мальчишка до смерти боится за какую-то вазу. Это ведь кусок керамики, мелочь. Но его мать посчитала иначе. Она приказала выпороть своего ребенка. Крики были слышны даже на улице. А она стояла и лично наблюдала за болезненным процессом. На ее лице не дрогнул и мускул, будто холодный камень. В тот момент мне показалось, что она даже наслаждалась этим зрелищем.
Лицо Оливии исказилось в ужасе.
— Насколько мне известно, это был не единственный случай. И, знаешь, ваза-то не была разбита, лишь слегка поцарапана.
— Как?! То есть ты хочешь сказать, что эта женщина подвергла своего ребенка пыткам просто так?
Отец не ответил и печально опустил голову.
Ричард рассказал еще пару историй, которые говорили, нет, кричали о чудовищном отношении матери к сыну. Оливия не знала эту женщину, но ей уже хотелось выплеснуть на ее голову кислоту. Сама она ни разу не испытывала на себе гнев родителей, тем более незаслуженный, за который бы подвергали суровому наказанию. Нет, этим занималась гувернантка Миссис Тэтчер. И хотя Лили никогда не была, и уже, наверное, не станет идеальной матерью, но то, что Оливия услышала сейчас, было непростительной жестокостью.
Оливия прошлась пальцами по корешкам книг и невольно задумалась: «Как же сложилась жизнь маленького мальчика?»
— О, ты его знаешь, — ответил отец.
Она что, спросила вслух?
— Это лорд Лендский.
— Что-о? — Оливия резко обернулась.
Его слова были схожи с дождем в пустыне. Это сильно ошарашило ее. Саймон. Извечно беззаботный и веселый мальчик претерпевал тиранию от одного из родителей. Он всегда казался сильным, неприступным и даже избалованным, что не единожды испытывало Оливию. Но на самом деле Саймон не раз подвергался жестокому обращению матери в детстве, самого близкого человека в жизни ребенка. Оливия поморщилась: даже не хотелось думать, что еще ему пришлось пережить. От раскрытой истины сжималось сердце. Ей внезапно захотелось увидеть и обнять человека, который не испытал материнской любви.
Облеченная в свои мысли и чувства, Оливия объяснилась с отцом и пошла собираться в дорогу. Она шла не торопясь, опустив голову и теребя цепочку на шее по западной части дома. Темные коридоры, которым не досталось света и тепла солнца, удручали.
Рассказ ее отца как будто развеял перед ней туман. Оливия уже не испытывала к Саймону никакой злости… ну, может, капельку обиды. Зря она была к нему столь жестокой, чувство раскаяния постепенно поглощало ее. Вспомнив в точности все его действия и сказанные слова, Оливию осенило: Саймон и правда хотел защитить ее. Он оберегал ее от проблем, взял на себя Лонгстри, будь он неладен, чтобы спасти ее. А вместо того, чтобы помочь ему или хотя бы поблагодарить, Оливия все только осложняла из-за своей глупой недоверчивости и упрямого стремления к самостоятельности.
«Большую дуру я встречала разве что в зеркале» — парировала она.
Оливия не хотела больше воевать против Саймона. Неожиданно для нее в ней проснулось желание стать для него другом. Ну и что, что она станет для него хорошим товарищем? Это ведь не опасно, особенно если вспомнить, что они поцеловались и Саймон хочет на ней жениться… Как бы там ни было, а замуж Оливия ни за кого не выйдет, потому что ее мечта не ждет! Как только с Лонгстри будет покончено, она расстанется с Саймоном хорошими друзьями и отправится в ее новый дом. И все в этой поездке. Она должна решить ее судьбу.
Глава 14
— Возьми же ее, Оливия!
— Мама, нет! Это уже чепуха.
На рассвете женская половина семьи Уотсон готовилась к отъезду в Ленд-парк. Погода стояла приятно влажной после проливного дождя. Сундуки были упакованы и сложены, а запряженная карета со слугами дожидалась двух леди, спорящих друг с другом. Ричард держался в сторонке со сложенными руками. Он не без смущения наблюдал, как его жена выдавала каждому члену экипажа заячью лапку, сулящую удачу.
— Ради Господа убери ее от меня! — просила Оливия с чувством отвращения. — Мама, будь благоразумной или хотя бы снисходительной. Мы уже посидели на дорожку и подержались за край стола! — Она умоляюще посмотрела на отца.
— Нет-нет-нет! Если ты не хочешь вернуться домой уже завтра, нужно соблюсти минимум три обряда, дочь моя.
Казалось, Лили была сегодня настроена серьезнее, чем обычно. Оливия с негодованием подумала, что так будет все их путешествие вплоть до возвращения домой.
— В таком случае это лишь мотивирует меня оставить лапку дома.
Лили широко раскрыла глаза.
— Ладно, если ты желаешь пропустить прием герцога Лендского, то я не буду тебя останавливать.
Быстро заморгав, Лили растерялась.
— Что? Почему пропустить?
— Потому что в случае соблюдения всех твоих примет, мы доедем до места не раньше, чем через
