Гибель советского ТВ - Федор Раззаков

Я окаменела, решила, что кто-то меня просто разыгрывает. Тогда я еще не могла там, в Оренбурге, даже представить себе, что меня ждет в Москве.

– Простите, – сказала я, обретая дар речи, – а вы сами верите в это?

– Что вы, как можно!

– Тогда зачем мне звоните? Неужели эту сплетню надо официально опровергать? Какое вы имели право позвонить мне и рассказать все это, вы, человек, работающий в горкоме партии? Ведь завтра у меня очень трудная работа. Как я теперь отделаюсь от вашей, несовместимой со мной, информации?

– Извините меня, я не хотел... – И в трубке раздались короткие гудки...

Через два дня на меня обрушился буквально шквал телефонных звонков. Я никуда не могла сама позвонить, вешала трубку после очередного разговора о моем здоровье и тут же снова ее снимала. Мне звонили люди, с которыми я не встречалась уже лет десять или двадцать, звонили соседи, звонили из многих редакций наших газет.

В день приезда журналист «Известий» срочно попросил меня дать интервью, ибо заметка пойдет вечером. Действительно, появилась небольшая заметка под названием «От всей души» – год спустя». Я говорила с журналистом о только что записанной передаче и вдруг в конце читаю: «А как вы восприняли слух о том, что вы агент ЦРУ?» И тут же за меня был написан ответ: «Конечно, мне это очень неприятно. Чушь какая-то!»

Покатилась эта чудовищная сплетня, как шаровая молния, по всей нашей стране, катилась, обрастая не менее чудовищными подробностями... Было два варианта: что в момент ареста я выбросилась с девятого этажа (я живу на четвертом) и что я застрелилась, когда меня «брали».

Ничего себе! Я получила очень много прекрасных, ободряющих, поддерживающих меня писем от дорогих моих телезрителей... География этих писем меня ошеломила: Москва, Украина, Урал, Сибирь, Дальний Восток, Колыма, Чукотка, Камчатка.

Больше всего я ждала звонка с ТВ, но так и не дождалась. Сидя дома, я три вечера подряд смотрела по телевизору свою старую пленку передачи «Спокойной ночи, малыши!», в которой я рассказывала ребятам вместе с Филей и Хрюшей чеховскую «Каштанку». Смотрела и думала. Я-то ведь уже дома, живая, со мной ничего не произошло. Неужели надо было искать старую запись, вместо того чтобы позвонить мне и попросить показаться в эфире. Я ждала и надеялась, что ТВ меня защитит. Но, к сожалению, этого не случилось...»

Весь этот ужас вокруг Леонтьевой длился без малого семь месяцев. И все это время она даже на улицу не могла спокойно выйти – тут же набегала толпа людей с распросами, соболезнованиями и т. д. Такая же ситуация была и за пределами Москвы. Когда осенью Леонтьева отправилась на гастроли в глубинку и вышла на сцену, она была ошеломлена: зал был забит под завязку – люди стояли в проходе, забили все балконы. Леонтьева искренне удивилась: «Вы не перепутали? Моя фамилия не Пугачева!» Потом она поняла: люди пришли убедиться, что она не в «Лефортове», что вопреки слухам не выбросилась с 9-го этажа.

Все прекратилось в марте 1988 года, когда Леонтьева вновь вернулась в эфир и села в кресло ведущей любимых детских передач «Спокойной ночи, малыши!» и «В гостях у сказки». Однако в 1991 году развалился Союз, а с ним перестало существовать и союзное телевидение. На ТВ начался новый передел, который привел к тому, что старые кадры оказались никому не нужны. В частности, Леонтьеву отстранили от работы под предлогом того, что ее внешность и возраст не соответствуют эстетике детских передач (!). Ее последнее появление на голубом экране в качестве ведущей передачи «В гостях у сказки» случилось 31 декабря 1991 года. Причем ее крылатую фразу «Здравствуйте, дорогие ребята и уважаемые товарищи взрослые!» редактор приказал вырезать.

Вспоминает В. Леонтьева: «Мне дали понять, что я уже старая и страшная и дети меня просто будут бояться. Эти начальники не понимают, что детская любовь и преданность не зависят от внешности – дети, в отличие от взрослых, на нее просто не обращают внимания. А ведь телевидение всегда было моей спасительной соломинкой во всех тяжелейших жизненных ситуациях! Как только я переступала порог телецентра, то всегда знала, чувствовала, что нужно. Во время своих передач, которые вела, я задавала в камеру вопрос и уже мысленно слышала на него ответ. И тут же говорила: «Правильно». А в студии все вокруг смеялись – мол, сдвинулась... Или, задев локтем мордочку Фили (а по опыту общения со своими собаками я знаю, что нос у них – самое чувствительное место), я тут же извинялась: «Филечка, прости меня, пожалуйста! Я случайно». А кукловод мне в ответ, смеясь: «Ладно, прощаю». Я же совершенно забывала, что мои партнеры по программе «Спокойной ночи» – куклы, а не живые зверюшки. Ведь дети тоже верили в то, что они живые. Один раз я совершенно случайно сказала в эфире, что день рождения у Фили 1 августа (как и у меня). В июле мы получили от детей более 600 посылок: присылали конфеты, печенье и косточки с мясом. Я боялась, что меня уволят – представляете, какой запах стоял, когда мы раскрывали посылки... А сейчас мы слышим с экрана: «Как тебе нравится зайчик?» – «Хорошо поджарен. Это вкусно...» И кукловоды со смеху с ног валятся. Я не понимаю: зачем отнимать у себя сказку? Надо в сказку верить, иначе как жить?..»

Между тем, лишив одного из самых признанных мэтров телевидения эфира, новое руководство какое-то время ломало голову над проблемой, куда бы ее пристроить. Все-таки уволить человека, который сорок лет жизни отдал телевидению, было бы верхом цинизма даже в то людоедское время гайдаро-ельцинских реформ. Наконец нашли оптимальный вариант – Леонтьеву сделали консультантом ведущих эфира и выделили ей кабинет на втором этаже «Останкино». Однако очень скоро начальники об этом пожалели – Леонтьева была слишком принципиальным человеком, чтобы давать свое «добро» на выход в эфир большинства из тех, кто претендовал на звание ведущих.

Вспоминает В. Леонтьева: «Направили как-то ко мне группу отобранных девушек, они вовремя приходили на занятия, я, естественно, выворачивалась наизнанку – халтуру не люблю, сполна отдавала то, что наработала, накопила за сорок с лишним лет. Потом их посещения стали все реже и реже... А причина мне ясна – влюбились одним разом в себя на телеэкране, «заболели» звездной болезнью. А влюбляться надо не в себя на телевидении, а в ту атмосферу, камеру, которая стала глазами. Короче, пренебрегли моим опытом...»

Будучи от природы чрезвычайно скромным человеком (даже в самый свой «звездный» период она вела скромный образ жизни), Леонтьева такой и осталась. Когда ее вынудили отойти от активной работы, ее пенсия составляла всего лишь 300 рублей. У нее не было ни машины, ни дачи, и жила она вместе с сыном в небольшой квартире в центре Москвы. В 1994 году у нее был шанс заработать неплохие деньги, снимаясь в рекламе, но она этот шанс не использовала, посчитав подобные съемки для себя унижением. Причем предложения были разные – начиная от какого-то инвестиционного фонда и заканчивая фирмами, торгующими памперсами. Но Леонтьева везде отвечала отказом, хотя тот же фонд предлагал ей за съемки аж 4 миллиона рублей!

В 1997 году, после долгого перерыва, Леонтьева вернулась в эфир – вместе со своим коллегой Игорем Кирилловым на канале РТР она стала вести программу «Телескоп». Однако этот проект просуществовал недолго и вскоре сошел на нет. После этого совершенно случайно Леонтьева узнала, что она числится на ОРТ не кем иным, как консультантом сурдопереводчиков, и даже получает за это зарплату. Она отправилась к генеральному продюсеру канала Константину Эрнсту и поблагодарила его за заботу. В ходе той беседы Эрнст пообещал Леонтьевой, что назначит ее ведущей какой-нибудь детской программы, однако его благой порыв так и остался неосуществленным.

Однако Леонтьева без работы не осталась. В том же году она получила возможность вести на радио сразу две передачи – детскую «В гостях у сказки» и взрослую «Память сердца». Чуть раньше был снят документальный фильм «Просто тетя Валя», посвященный жизни и творчеству Валентины Леонтьевой (его премьера на ТВ состоялась 8 марта 1996 года).

Из интервью В. Леонтьевой конца 90-х:

«Когда в былые годы снимали «Голубые огоньки», я никогда не притрагивалась к шампанскому, стоявшему на столах. Потому что, если я выпью даже чайную ложку шампанского, мне будет плохо. Я пошла в папу, и у нас с ним не оказалось в организме каких-то частиц, которые взаимодействуют с алкоголем: при малейшей его дозе происходит сиюминутное отравление. Как я страдала от этого в молодости! Все мои подружки рассказывали умопомрачительные истории, в конце которых говорили: «А дальше я ничего не помню. Кто меня привез?» Боже мой, как же мне хотелось ну хоть раз что-нибудь не помнить! Ну почему я с омерзительно трезвыми глазами сижу за столом и меня все ненавидят, а я ненавижу всех?!

А отключалась я так: после каждой передачи у нас были банкеты, и я танцевала на них, как сумасшедшая. Даже если меня никто не приглашал, я танцевала одна. А если банкета не было, то у себя в номере все равно плясала...