На грани человечности - Ирина Горбунова

   - Не верю, - выдавил Эрихью.

   - Проверь. Укажу я тебе её жертвы. Одна из них - единственное дитя родителей своих, последнее благословение и утешение, ниспосланное Единым их старости. Возможно, сию отроковицу невинную ты ещё живою застанешь - да ненадолго. Да поможет ей святая Аризия.

   Возведя очи горе, Бариола коснулась амулета. На сей раз Эрихью её примеру не последовал. Слишком сильна была в душе его буря - и не маленькой отливке из золота усмирить её. Вайрика, чистая, светлая, почти небесная - и деянья столь чудовищные?! Но не сказано ли в Писании, что и демоны - самые могущественные в особенности! - принимают порой обличье ангелов, дабы смущать умы людские? Единственное дитя, утешение старости... Не станет же Её Преподобие (ужасная мысль!) подкупать безутешных родителей как лжесвидетелей?!

   Впрочем, каких только беззаконий не творится в грешном нашем мире.

   - Знаю, как ненавидите вы Вайрику, матушка, - заявил Эрихью, с прямодушием отчаяния глядя в глаза. - Готовы сгубить её любыми средствами - и, возможно, близких ей людей тоже. Но напрасный труд. Вайрика сама умеет постоять за себя; меня же от ваших козней оберегут - братья мои и отец Одольдо.

   - Возможно, и защитят они тебя - в мимолётной жизни земной. - Вмиг глаза Бариолы зажглись праведным гневом - словно с амвона клеймила она. - А дальше? Дальше наступит - Вечность! Знаешь ли ты, сын мой, что значит - встретить Вечность во Тьме?

   Лучше, чем что-либо иное, удавался матушке этот глас обличительный, призванный исполнить ужасом сердца неправедных. И сердце Эрихью кто-то сжал безжалостной, сильной рукою; и пред мысленным взором вспыхнули ледяным пламенем строки Писания...

   "...О ты, кто жил в беззаконии - трепещи, ибо встретишь Вечность во Тьме и в Легионе Тьмы! И станет оттоле уделом твоим - толкать Мир сей к пропасти Конца, и самому с ужасом взирать в сию пропасть. Ибо в День Гнева Великого - не предстоять душе твоей пред судом Единого, и Всепрощения не заслужить, и не войти в Чертоги Горние. Ибо много ранее мрак и холод поглотят душу твою, и Тьма пожрёт её..."

   Образ Вайрики своевременно возник в памяти защитой от тёмного безумия.

   - Сама Владычица отнюдь не считает Вайрику исчадьем Тьмы, - выдохнул он одним порывом. - Не подозреваете ли вы, матушка, в слепоте духовной... Её Святейшество?!

   - Вот ты сам отметил, сколь могущественна ныне Тьма. - Бариола словно читала его апокалиптические видения. - Коль сама Её Святейшество под чары её исчадья попала - не Конец ли Мира грядёт? Уж ходит Лжепророчица по земле далуорской, и смущает умы праведнейших... отврати, Единый, зло от детей Твоих неразумных!

   И почти бессознательно впился Эрихью в амулет вслед за матушкой. Что говорила Вайрика о Конце Мира? Мир сей далеко не подготовлен к событию столь важному; миру предстоит долго и многому учиться, и многое пережить, передумать, перечувствовать... Но - мало ли что скажет ведьма, сама толкающая Мир сей к Концу?

   - Вижу, сын мой, что готов ты открыть глаза на демоническую сущность сестры Вайрики, с Пути Истинного тебя совратившей, - пробился к сознанию удовлетворённый голос Бариолы.

   - Отец Одольдо уверяет, что Вайрика - святая, - вытолкнули посеревшие губы.

   - Твоё мнение - есть мнение твоего настоятеля, сын мой?

   - А вы предпочли бы диктовать мне ваше мнение, - предположил Эрихью с усталым укором.

   - О дитя наивное, - заговорила Бариола прежним, благосклонно-вкрадчивым тоном. - Отец Одольдо - лишь мужчина. И, что греха таить, мужчина гораздо более, нежели духовный пастырь...

   - На что вы намекаете?!

   Бариола простёрла руку, коснувшись лба юноши.

   - Ступай же, сын мой, и поразмысли на досуге. Смотри и слушай вокруг; смотри и слушай в собственном сердце. Имеющий очи да увидит; имеющий уши да услышит; имеющий чистые душу и разум - да поймёт. Много неприглядного откроется тебе; коль надобны будут совет и утешение - приходи смело. Да пребудет с тобой благословенье Единого.

   И, глядя вслед слепо бредущему восвояси юнцу, она позволила себе улыбку злорадного и верного предвкушения. Посеешь сомнения - пожнёшь уверенность непреложную; а почва более чем благодатна. Короток путь от любви до ненависти - ей ли не знать? И никому не позволит она уничтожить ядовитые плоды, столь тщательно ею взлелеянные. Одольдо отбыл - удачной ему миссии, и да хранит его святой Эрихью! Ведьму же - властью, настоятельнице данною - ушлёт она в отдалённейшую прецепторию, в Аруну. С сущими пустяками: распоряжение о новых праздничных песнопениях, о более суровых испытаниях для послушниц, да что угодно, лишь бы вплоть до ареста убрать её с глаз долой, из сердца вон. И - душа брата Эрихью будет принадлежать ей одной, безраздельно!

   Некоторое количество времени, ловкости и золота - и выкует она из легковерного мальчишки меч своего возмездия. Орудие надёжное, в коварстве своём неотразимое.

   Кто-то нагнал торопливо, опустил сзади руку на плечо.

   Брат Миста.

   - Хью, дружище! Да на тебе лица нет. Всё проповеди матушкины?

   Эрихью лишь зубами скрипнул.

   - О Вайрике?

   - Ты почём знаешь? - вмиг взвился Эрихью.

   - Да реллему ясно. Надеюсь, всю эту грязь ты мимо ушей пропустил?

   Дёрнул плечом Эрихью, сбрасывая дружескую руку; закусил губу, сжал виски ладонями.

   - Она заверяла, что Вайрика... и отец Одольдо... Матушка...

   - Козни строит матушка. Ты больше слушай матушку.

   - И ещё она речи вела, будто Вайрика...

   - Ага, - опять саркастически оборвал Миста. - И крамольница Вайрика, и демоница Вайрика, и Тайлема она исцелила - для отвода глаз иным легковерным. Слыхали уж этот псалом. - Растопыренными пальцами он помахал перед лицом приятеля. - Очнись, Хью. Что-то не похоже, что Тайлем, да и подобные ему отбросы, отныне горой за сестру Вайрику. Всегда собирала она вкруг себя людей лишь разумных и светлых, кому прямая дорожка - в Чертоги Горние.

   - Лжепророки куда легче сердца привлекают, нежели Пророки истинные, - бормотал Эрихью, словно в забытьи. - И какой смысл совращать тех, кто без того закоснел в пороке. Праведных - вот кого стоит увлечь за собою во Тьму.

   - Прости, друже, но лаешь ты с голоса матушки, аки туран-блюдолиз!

   И Эрихью отшатнулся, и почти бегом прочь сорвался. Отрезвил ли его жёсткий тон товарища? или только смятение усугубил?

   - Кому веришь ты? возлюбленной своей Вайрике или этой стервятнице, трупу ходячему?! - выкрикнул Миста ему в спину. - Не знаю, говорить ли, что есть у меня весточка тебе от Вайрики.

   Как сомнамбула развернулся Эрихью, уставился воспалёнными, как с тяжкого похмелья, глазами...

21.

   Стук копыт приближался, и Суламифь улыбнулась. Эрихью запаздывал, но поводов для беспокойства наблюдательница не видела. Мало ли какие неотложные дела могли задержать молодого эрихьюанца.

   Заброшенная лесная хижина не то дровосека, не то охотника служила верой-правдой не одному поколению наблюдателей во Льюре. И Суламифи досталось по наследству это уединённое убежище. Весьма удобное в использовании - для встреч как с Эрихью, так и с Константином, Джошуа либо Наставницей Вахиштой.

   Эрихью осадил единорога как-то судорожно, едва не налетев на Суламифь. Землянка придержала скакуна, пока юноша не спрыгнул с седла, и привычно набросила поводья на высокий суковатый пень.

   - Здравствуй, родной.

   Тот продолжал смотреть с потерянным видом, словно сквозь неё, и ласковая улыбка сменилась на её лице тревогой. Кончиками пальцев она провела по его щеке, по губам; тот вздрогнул, словно тотчас очнувшись.

   - Что с тобой, Хью?

   - Зачем... - выговорил он сдавленно, не своим голосом. - Зачем ты звала меня, Вайрика?

   - Мы должны расстаться... - Эрихью даже отшатнулся; Суламифь поспешила договорить: - Совсем ненадолго. На неделю с небольшим, может. Завтра в Арунскую прецепторию отбываю, по приказу матушки. Вот - хотела тебя упредить и попрощаться без помех.

   - И каково поручение? - для чего-то полюбопытствовал Эрихью.

   - Пустое. Депешу передать. - Очень нежно Суламифь охватила его лицо ладонями. - Теперь я прошу: расскажи, что случилось с тобой, Хью. Вижу, ты в полном здравии... - Она осторожно сканировала его. - Чем же ты расстроен?

   - Вайрика...

   Что у тебя с отцом Одольдо? - хотел напрямик спросить Эрихью. Не сумел. Столько искреннего участия сквозило во взоре, в словах её, в заботливых прикосновеньях. Оскорбить её - столь чудовищным подозрением?!

   - Сказывают, ты навела порчу... на ребёнка. - Обвинение далось с натугой. - Девочка при смерти. Я сам видел.

   - Кто она? - тут же встревожилась Суламифь.

   - Брилана, дочь Гайяры-горшечницы. Их деревни Отори. Оспой захворала.