Тайна Запада: Атлантида - Европа - Дмитрий Мережковский

Все мы блуждаем в лабиринте великих городов, как Ледниковые праотцы наши — в лабиринте пещер, где стережет их и нас Минотавр, бог человеческих жертв.

Раз уже погубил Атлантиду-Европу дух «титанической, божеской гордости», hybris. «В день паденья твоего, все множество народа в тебе упадет в сердце морей… за то, что ты говоришь: „Я Бог!“» (Иез. 27, 27; 28, 2.)

Древний титан, Homo Musteriensis, украл огонь у богов и сказал: «Я Бог», а должен бы сказать «я вор». То же воровское — во всей «культуре демонов» — культуре вместо религии, пепле вместо огня, — том стынущем пепле, на котором цари Атлантиды сидят, решая: «Мир или война?»

«Ты — печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты. Ты находился в Эдеме, саду Божием… Ты был херувимом помазанным… ходил среди огнистых камней… Ты совершен был в путях твоих… доколе не нашлось в тебе беззакония… Внутреннее твое исполнилось неправды, и ты согрешил… За то Я повергну тебя на землю… извлеку изнутри тебя огонь и превращу тебя в пепел… Ты сделаешься ужасом, и не будет тебя во веки» (Иез. 27, 12–19). Только ли о первой Атлантиде это сказано?

Атлантида была — Апокалипсис будет.

«В один день придут на нее казни… и будет сожжена огнем. И восплачут и возрыдают о ней цари земные… И все кормчие, и все плывущие на кораблях, и все корабельщики, и все торгующие на море стали вдали. И, видя дым от пожара ее… посыпали пеплом головы свои, и вопили, плача и рыдая: горе, горе тебе, город великий… ибо опустел в один час! — И один сильный Ангел взял камень, подобный большому жернову, и поверг в море, говоря: с таким стремлением повержен будет… великий город, и уже не будет его» (Откр. 18, 8–9, 17–21).

«Бездна правосудия Божьего равна бездне милосердия», — по грозному слову Данте. Будем же помнить его, думая не только об Атлантиде бывшей, но и о будущей.

«Вышли персты руки человеческой и писали против лампады на извести стены: мене, мене, текел, упарсин… Исчислил Бог царство твое и положил ему конец; ты взвешен на весах и найден очень легким» (Дан. 5, 5, 25, 27).

«После той ужасной катастрофы (конца Атлантиды), равновесье было скоро восстановлено: так точны весы, взвешивающие бездны, с одной стороны, и горы, с другой», — говорит современный геолог (Termier, 144–145).

Мир и война — тоже две чаши весов.

Что погубило Атлантиду, мы знаем; но мы должны знать, и что ее спасет. Может ли спастись Атлантида, — как будто безумный вопрос, но вот, он поставлен Божественной мудростью: «Тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих… ибо вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» (Римл. 8, 19, 22).

«Вся тварь», от начала творения, — значит, и Атлантида.

«Христос… находящимся в темнице духам, сошедши проповедывал, некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению, во дни Ноя, во время строения ковчега, в котором немногие… спаслись от воды» (I Петр. 3, 18–20). Это и значит: погибшим братьям нашим, атлантам, проповедал Господь спасенье, так же как нам, погибающим.

Полчеловека нельзя спасти, можно — только всего; и полчеловечества — нельзя, можно только все.

Странное занятие спасать атлантов? Не более странное, чем спасать себя.

Атлантида — жертва, пусть невольная, но все-таки жертва за нас. Мы должны и можем сделать ее не тщетною. Спасая атлантов, спасаем себя. Бог Гор в египетских таинствах воскрешает отца своего, Озириса: так мы, второе человечество, воскрешаем первое.

«Лучшее племя людей обитало на вашей земле (до потопа), и вы произошли от его уцелевшего малого семени». — «Если семя не умрет, то не оживет». Семя атлантов умерло, чтобы ожить в нас. Смертью атлантов мы живем, их гибелью спасаемся.

Древневавилонскому Ною-Атрахазису боги велят перед потопом зарыть в землю, в Шуриппаке, Городе Книг, клинописные скрижали допотопных мудрецов, и, после потопа, все опять начинается от этого «уцелевшего малого семени» (Berossos, Babylon., Fragm. — O. Weber, Die Literatur der Babilonier und Assyrier, p. 97). Все наше «знание-воспоминание», anamnêsis — наследие второго человечества от первого.

Гильгамеш, посетив Астрахазиса,

Взором проник в глубочайшие тайны,С сокровеннейшей мудрости поднял покров…Весть нам принес о веках допотопных,(Gilg., I, 1–5)

весть и о Злаке Жизни, том самом, который прозябнет у ног Иисуса, в медном изваянии Кесарии Филипповой, где Петр скажет Ему: «Ты — Сын Божий».

«Ной — остаток ваш», — говорит Атлас-Енох. Спасшийся дух Атлантиды, последний атлант, «Ной утешит землю» (Hén., CVI, 18. — CVII, 3). Это и значит: не только мы спасаем атлантов, но и они спасают нас.

Древней мудрости «малое семя», зарытое в землю перед потопом, — семя будущего рая, царства Божьего на земле, как на небе, — «да приидет царствие Твое», — вечный мир.

«Семя Жены сотрет главу Змия», — сказано первому человеку, Адаму, и осталось в памяти первого человечества (Delitzsch, Genesis, p. 149–150). Это слово Бытия — Первое Евангелие: «Прежде нежели был Авраам, Я есмь».

«Тщетною тайною» соблазнили человечество бен-Элогимы, падшие ангелы, те же атланты. Может быть, одну из этих тайн сообщает Кут-Ами (Qut-âmi), пророк набатеян, иудео-вавилонских гностиков в северо-западной Аравии.

Вечность состоит из ряда космических веков-эонов. «В каждом веке сохраняется нетленным тело одного человека-бога; когда же наступает новый эон, Бог воскрешает его, вдыхая дух в него, подобный Духу Своему, и человек тот становится богом для людей того эона, а потом опять умирает и сохраняется в нетлении, чтобы воскреснуть в новом эоне, и так во веки веков» (Chwolson, Tammuz, 1860, p. 78).

Это очень похоже на «бесконечный прогресс» — самую «дурную» из всех бесконечностей. С чем ее сравнить — с верченьем белки в колесе или метаньем сумасшедшего в камере для буйных, который хочет и не может разбить себе голову о мягко обитую стену? И так — во веки веков? Нет, не так: Бог Человек жил, умер и воскрес только раз в вечности. Много теней — Тело одно. Люди-боги всех погибших миров, Атлантид, — только тени единого Солнца — Сына.

Очень хорошо говорит об этом бл. Августин: «То, что мы называем христианством, было от начала мира, пока не пришел Христос во плоти, и бывшая от начала, истинная религия не получила названия: Христианство» (A. Jeremias. Die auserbiblische Erlösererwartung, 1927, p. 6). Лучше, точнее нельзя сказать. Это и значит: тени к Телу ведут; боги всех погибших миров, заходящие солнца всех Атлантид, ведут к незакатному Солнцу — Христу.

Связь второго человечества с первым порвана в истории, но уцелела в мистерии — в том, что Шеллинг называет «перворелигией человечества», Ursystem der Menschheit (Fr. W. J. Schelling. Ueber die Gottheiten von Samothrace, 1815, 118). Боги мистерий, страдающие, умирающие вместе со своими мирами — Озирис, Таммуз, Адонис, Аттис, Митра, Дионис на Востоке, Кветцалькоатль на Западе — в обеих половинах расколовшегося мира, — суть боги этой перворелигии — горы затонувшего материка, Атлантиды.

Если наше второе человечество погибнет, так же как первое, не исполнив своего назначения, то его исполнит — третье.

Жизнь мира — Божественная трилогия: Атлантида, История, Апокалипсис — три человечества.

С тою же божественно-математическою точностью, с какою Херувимы движут солнцами, ев. Иоанн говорит:

Три свидетельствуют на небе:Отец, Слово и Святой Дух,и сии Три суть Едино;и Три свидетельствуют на земле:Дух, Вода и Кровь,и сии Три об одном.(I Ио. 5, 7–8)

Чтобы это понять, надо увидеть три человечества: первое — Атлантиду — крещеное водою потопа; второе — Историю — крестящееся Кровью Голгофы; третье — Апокалипсис — которое будет крещено Духом, Огнем.

Первый мир — Отца, второй — Сына, третий — Духа, ибо в трех мирах совершается тайна Трех.

Если бы физическое тело двигалось от земли к луне, то достигло бы точки в пространстве, где кончается земное притяжение, начинается — лунное: так человечество, двигаясь от начала мира к его концу, достигает точки во времени, где кончается История, начинается Эсхатология.

Конец мира может быть спасеньем и гибелью, — «новым небом и новой землей, где обитает правда», или хаосом.

Хочет ли человечество жить, как «бессмертное животное»? Хочет, но не всегда. Вдруг начинает томиться, сходить с ума от «дурной бесконечности» и, чтобы вырваться из нее, готово разбить себе голову об стену. Первый припадок такого безумья мы только что видели в мировой войне; может быть, скоро увидим и второй. «Все будут убивать друг друга». — «Те, кто угнетает и нападает, воюет и убивает, и разрушает все на земле… обратились на людей, чтоб их пожирать»… А потом — и на самих себя: «и ели плоть свою, пили кровь свою». — «Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе… бросались друг на друга, кололи и резались, кусали и ели друг друга. Все и всё погибало».