Тайны советского хоккея - Александр Петров

Спор между Поморцевым и Леоновым за ведение конференции пришелся для Анатолия Владимировича кстати. Потом кое-как все образовалось. И, полагая, что все пойдет по намеченному плану, Роберт Черенков снимает свою кандидатуру. Но Тарасов не мог упустить шанс сделать мощный ход. И в свойственной ему артистичной манере убедительно разбил кандидатов в пух и прах, а затем предложил избрать президентом одного из двух выдающихся хоккеистов – Владимира Петрова или Бориса Михайлова. Чем Анатолий Владимирович руководствовался, сказать сложно. Михайлов был тренером-практиком и не тяготел к административной работе. Петров, который уже был функционером, отличался сложным характером, он и с Тарасовым частенько спорил. И, по логике вещей, шансов у него было немного. Скорее всего, Тарасов не увидел в зале более близких ему людей. И уж точно не анализировал ситуацию заранее, поскольку весомых аргументов ни у одного, ни у другого не было. Оба были тренерами-практиками. Не более. Михайлов сориентировался быстро и попросил не рассматривать его кандидатуру.

Но ситуация все равно оставалась сложнейшая. События развивались стремительно и непредсказуемо. Люди как бы оказались в тупике – Черенков отказался, Поморцев и Леонов не проходят. Кто же? И тут – вот вам – замечательная кандидатура. И на волне, поднятой Тарасовым, в президентское кресло неожиданно угодил Петров. Правда, у него был соперник – всеми уважаемый Юрий Васильевич Королев. Но в итоге он уступил всего два голоса. А как считали эти голоса, лучше и не вспоминать. Бывшие соратники Леонова постарались, чтобы Королев не прошел.

На первый взгляд, вся эта история с выборами президента ФХР к конфликту Черенков – Сыч отношения не имеет. Но я бы так не сказал. На той конференции в списке кандидатов, как мы отмечали, значился и Роберт Дмитриевич. Более того, он имел, пожалуй, самые серьезные шансы быть избранным, поскольку пользовался поддержкой клубов из большинства регионов, пришедших на конференцию с единым и заранее определенным мнением. Согласись Черенков баллотироваться, и все пошло бы в совершенно ином русле.

– Почему вы тогда отозвали свою кандидатуру? – спросил я его не так давно.

– Я реально оценивал свои силы, – ответил Черенков. – МХЛ только вставала на ноги, она требовала колоссального внимания и полной отдачи сил. На два фронта я бы работать физически не смог. Кроме того, даже после начала конференции я не предполагал, что все будет развиваться столь неожиданно.

На этом наш разговор закончился. Я и так знал, если бы Черенков не снял кандидатуру, то наверняка выиграл. Уже говорил о том, что у него была солидная поддержка в регионах, он же долго работал на периферии. И добавлю к этому, что у Роберта Дмитриевича были прекрасные взаимоотношения с Тарасовым, он считает себя его учеником. Они вместе преподавали в ВШТ, часто встречались, в том числе и в неформальной обстановке. Черенков даже рассказывал, как они гуляли на даче Тарасова. Такой чести удостаивались далеко не все, но те, кого великий тренер, как говорится, принимал. И Анатолий Владимирович, если бы потребовалось, мог Черенкова поддержать.

Все дальнейшие события, связанные с так называемым смутным периодом 1992–1994 годов, как раз сформировали ситуацию, в которой единственным способом, который мог способствовать выходу из кризиса, было появление сильного руководителя. Многие устали от закулисной борьбы и склок, хотелось элементарного порядка.

МХЛ работала достаточно продуктивно, уже прошел сложнейший этап ее становления. Резкого скачка в качестве быть не могло, ибо по-прежнему лучшие игроки уезжали в НХЛ. Мне много раз приходилось бывать на официальных мероприятиях Лиги. И всегда вызывала уважение солидарность ее руководителей и членов президентского Совета. Такая консолидация сил – случай довольно редкий. Но, думается, их объединили общие взгляды в противостоянии с ФХР. Но так было до поры до времени – и это имеет самое прямое отношение к конфликту Черенков – Сыч.

К сожалению, как правило, хорошие вещи не запоминаются, а вот конфликты, будоражащие умы, в памяти откладываются прочнее. Первым положительным импульсом, способствовавшим взлету авторитета Сыча, была ситуация в российском хоккее, о которой мы уже упомянули. Мне не раз приходилось бывать на совещаниях президентского Совета Лиги. Практически всегда присутствовавший на них Владимир Петров по любому поводу имел особую точку зрения, которая была иной, чем у большинства представителей клубов. Это, понятно, не имело решающего значения для решения внутренних вопросов МХЛ, ибо в лиге президент ФХР находился, можно сказать, в одиночестве.

Лига вообще была построена практично и профессионально. В ней существовали две ветви власти. Главной, естественно, считалась власть законодательная. Ее, так сказать, представляли члены президентского Совета. А исполнительной была сама МХЛ, ее аппарат, выполнявший, что называется, наказы руководителей клубов. Это был для Черенкова идеальный вариант, он все продумал точно. Во всяком случае, его никто не мог обвинить в непопулярных решениях, в давлении на клубы, работа шла в соответствии с Уставом Лиги.

Однако в глобальном смысле противостояние ФХР – МХЛ существовало. Обе стороны имели поддержку со стороны СМИ. Публикации с диаметрально противоположной точкой зрения, с полярными позициями воспринимались обычными болельщиками по-разному. Одни считали, что бывшие советские чиновники собрались в МХЛ и мешают молодым реформаторам из ФХР, другие, наоборот, полагали, что ошибочны действия Владимира Петрова и его команды. К сожалению, соперники оценивали друг друга не всегда корректно. Проще сказать, шла борьба за власть, с резкой критикой, с навешиванием ярлыков. И все это не шло на пользу игре. Во всяком случае, можно сказать, что именно в тот момент большинство обычных болельщиков, обеспокоенных неудачами сборных России на Олимпиаде и чемпионате мира 1994 года, отрицательно относились к противоборству и его участникам, несмотря на то что позиция и цели МХЛ были прогрессивнее и яснее. Болельщики ждали появления человека, который всю эту шарманку прикроет. Таким человеком был Валентин Лукич Сыч.

К его появлению в 1994 году на ледовой арене обстановка в российском хоккее уже была критической. А ситуация в споре за власть между ФХР, возглавляемой Владимиром Петровым, и МХЛ Роберта Черенкова, если хотите, патовой. Лишь непосвященные считали, что бразды правления находятся в руках федерации. На самом деле добиться желаемого, то есть единоличной власти, не могли ни те, ни другие.

Безусловно, ФХР мечтала подгрести все под себя. МХЛ была лакомым куском, там и ежегодные взносы, и реклама, и клубы. Ведь за некоторыми из них стояли мощные организации. Но сделать это было невозможно, поскольку на самом деле высоким авторитетом пользовалась МХЛ, где были собраны все сильнейшие российские клубы. Лига представлялась устойчивой, демократичной и перспективной в плане развития. Здесь не было авторитарного правления, наоборот, учредители разумно создали две ветви власти. Как мы уже отмечали, главной, законодательной властью был президентский Совет, а исполнительной – аппарат МХЛ во главе с Робертом Черенковым. При таком раскладе клубам и жаловаться было не на что, ибо они сами принимали решения, а аппарат МХЛ их выполнял неплохо. При этом надо подчеркнуть, что у ФХР и МХЛ были разные подходы к руководству хоккеем. Как ни странно, но Федерация меньше, чем Лига, была озабочена проблемами развития хоккея, отягощенными огромным оттоком лучших хоккеистов в НХЛ.

Наступил момент, когда внутри руководства МХЛ утвердилось общее мнение о том, что ситуация не изменится к лучшему до тех пор, пока председателем ФХР будет оставаться Владимир Петров. Причем корень зла заключался не столько лично в этом в прошлом замечательном хоккеисте, сколько в его окружении. Не раз именно свита президента мешала решению различных важных вопросов, связанных с дальнейшим развитием хоккея.

Одной из наиболее одиозных фигур, крутившихся в ФХР, многие совершенно справедливо считали советника Петрова, бывшего гражданина СССР, эмигрировавшего в США, ныне покойного Сергея Левина (он же – Серж Ханли), который к игре-то отношения не имел, а воспользовался ситуацией и подвизался на ниве хоккейных агентов. Слухи о нем ходили самые разные. Хлопот с ним действительно было немало. Он, пытаясь заработать на продаже игроков, постоянно лез в клубы. И не раз были случаи, когда его откровенно выпроваживали за двери. Однажды Левин ворвался на заседание руководителей хоккея, проходившее в Спорткомитете Москвы на улице Мархлевского, и заявил, что его кто-то хочет убить. Как выяснилось чуть позже, преувеличил «немного». Вице-президент «Спартака» Гелани Товбулатов и президент «Динамо» Александр Стеблин выходили разбираться в этом деле. И после заседания, когда мы вышли из зала, то узнали, что никакого покушения не намечалось. Просто какие-то крутые болельщики хотели поучить строптивого агента уму-разуму.