Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра

– Он пришел, чтобы досаждать мне. Что ему надо? – Ферран ухватил Уго за руку и резко дернул. – Жить здесь? Может, он хочет, чтобы я его кормил?

– Я пришел только повидаться с матушкой, – не сдержался Уго.

– Заткнись, еретик!

– Но это правда: он только за этим и пришел, – поддержал еврей из Сиджеса.

– Это больше не его мать, а моя жена, и ему в этом доме не рады.

– Пожалуйста, отпусти его.

Оказавшись на свободе, Уго хотел сразу броситься к Антонине, которая так и лежала, прикрыв голову руками, защищаясь от новых ударов. Но бондарь оттолкнул мальчика.

– Убирайся, – приказал он, – и больше сюда не приходи, потому что, если ты снова явишься, я палкой изобью ее до полусмерти.

И в подтверждение своих слов еще раз пнул Антонину, теперь в спину.

– Сволочь! – закричал Уго, пытаясь пробиться к Антонине, которая лежала тихо, как мертвая.

На сей раз его остановил не бондарь; Маир обхватил мальчика сзади за плечи:

– Чем громче ты возмущаешься, тем хуже для нее, Уго. Пойдем.

В ту ночь, когда на поселок опустилась тишина, Уго, сидевший возле крепости, познакомился с тем жестоким и капризным морем, о котором когда-то рассказывал отец. Мальчик плакал по своей матери, море билось о скалы – раз за разом, раз за разом. «Он ее муж, – почти криком убеждал его Маир, уже закупивший вино. – Он не имеет права ее убить, но бить и наказывать волен как угодно».

«Волен бить, волен бить…» – отзывался в голове Уго рокот волн, призывавший его положить конец всем невзгодам и броситься вниз. Слезы мальчика становились все солонее, а потом на луну наползла туча, и темнота накрыла весь берег. «Волен бить».

6

Барселона, 1389 год

В городе судачили о целых восемнадцати тысячах всадников, вступивших в Каталонию и чинивших разбой и насилие в Эмпордá, на севере принципата: там захватили Баскару и еще несколько селений. Отряды состояли из представителей разных народов, в основном из французов и англичан, нанятых и ведомых Бернаром де Арманьяком, братом графа де Арманьяка. Король Хуан, который только что принес присягу в Сарагосе, обязуясь хранить верность законам Арагона, и созвал в Монсоне Генеральные кортесы, спешно вернулся в Барселону, чтобы организовать оборону. Его подданные сильно тревожились, большинство сомневались в способностях и воле своего монарха, который, с тех пор как излечился от последней болезни, посвящал всю свою жизнь праздникам и разгулу.

Не только король, но и знать, и сами города начали готовиться к войне. Барселона вызвала обратно галеру «Санта-Мариа-и-Санта-Жоана», год назад снаряженную для охраны берегов и прибрежных вод от сарацинских корсаров. Уго бросился на берег, едва узнав о ее прибытии: вместе с галерой возвращался и Бернат.

Именно к такому решению склонили дело деньги Жусефа. Ни король, ни Первый капитан не собирались освобождать Берната, а вот Барселоне он оказался нужен. Все преступники – за исключением содомитов, еретиков, убийц, разорившихся менял, изменников и дезертиров – могли получить помилование, согласившись бесплатно грести на королевских либо городских галерах. Жусеф велел адвокату Берната обойти всех барселонских советников и не скупиться на дарения; и если когда-то только один из членов совета, пузатый старый красильщик, возвысил голос против беззаконной казни Арнау Эстаньола, то теперь представители совета потребовали у короля, чтобы к младшему Эстаньолу применили тот же закон, который действует в отношении всех прочих преступников. Да разве графу де Наварклес недостаточно свершенного возмездия, если теперь он обвиняет шестнадцатилетнего юношу? – добавляли советники.

Однако «Санта-Мариа-и-Санта-Жоана» вернулась в город без Берната.

– Говорят, что корабль остановился пополнить запасы воды близ Тортосы и там Бернат исчез, – вот какое объяснение услышал Уго от Жоана Наварро там же, на берегу, рядом с верфями.

– Он сбежал?

– Хочется верить, что да.

– Но разве их не приковывают, не охраняют? – допытывался Уго.

– Только не Берната. Кажется, благодаря его познаниям парня решили не сажать на весла, а приставить к другим занятиям.

– Он не из силачей. – Уго вспомнил, каким худеньким был его друг.

– Верно, но чтобы убежать, сил ему хватило.

Уго вовсе не помышлял о таком исходе, когда прощался с Бернатом. «Держи», – протянул он товарищу пару серебряных кроатов, которые ему удалось накопить. Деньги время от времени ему перепадали: сначала Жакоб расплатился за первую распродажу, потом ему немножко приплачивали за поручения, выполняемые для семьи Саула, а еще Уго за деньги подрабатывал в чужих поместьях, когда у Саула было нечего делать. Маир не возражал, поскольку их договор не предусматривал никакой платы, только ночлег в давильне, замену старой одежды раз в год и питание, как то полагалось подмастерью. «А ты и есть подмастерье», – добавлял еврей.

Бернат тогда отказался принимать деньги. «Я не хочу ничего иметь при себе, меня уже обыскивали и…» Уго воззрился на товарища с изумлением. Обыскивали? Что же они надеялись найти у худощавого парня в простой линялой рубахе? «А ты их проглоти! – посоветовал Уго. – Это всего лишь две монетки. Они тебе пригодятся. Это уж точно». Бернат заупрямился, но в конце концов друг его уговорил. «Я-то себе еще заработаю. Я человек свободный», – объявил Уго.

Теперь, сидя на берегу, он представлял своего друга, бегущего через поля: вот он спотыкается, вот снова вскакивает, а за ним, должно быть, гонятся солдаты. Ну нет. Бернат – умный парень. Им его не поймать. И те два кроата, возможно, послужат благому делу.

– Куда он мог направиться? – спросил Уго.

– Я бы на его месте поскорее покинул владения короля Хуана и Первого капитана. Думаю, он двинется в Кастилию.

Уго улыбнулся, глядя на горизонт.

– Удачи, – пожелал он, не опасаясь, что его услышат чужие.

Море рокотало, рабочие гомонили, вытягивая большую галеру на берег, а Наварро смотрел на Уго, который не мог оторвать взгляд от горизонта, как будто именно там пробегал Бернат. Уго больше не был тем любопытным и бесшабашным пацаненком, который таскал ядро за генуэзцем. Два прошедших года его переменили: на лице закрепилось серьезное выражение, мальчуган подрос, плечи и грудь сделались шире. «А евреи его хорошо кормят», – искренне порадовался помощник управляющего. Арнау Эстаньол был близким другом Жоана, и тот проникся к его подопечному особой нежностью, для которой даже сам не находил слов.

– Он ее заслужил, – сказал Наварро.

– Что заслужил?

– Удачу. И пусть твое пожелание сбудется.

Отдельное помещение возле виноградника Саула-врача было местом, где вино давили и держали в течение первых дней брожения. Вот где сейчас трудился Уго, а мысли его были всецело поглощены кораблями. Недолгий разговор с Жоаном