Ковпак - Теодор Гладков

Путивльский отряд и штаб заняли бывший Софронтьевский монастырь близ села Новая Слобода в Новослободском лесу. Остальные отряды соединения рассредоточились в лесах по обе стороны магистрали Хутор Михайловский — Ворожба. Ковпак знал, что времени в его распоряжении — считанные дни и нужно использовать их для нанесения противнику как можно большего урона. Он писал позднее:

«1 июля наши подрывники уже ознаменовали начало своей деятельности в районе Ворожбы одновременным взрывом двух мостов на Сейме: железнодорожного — у станции Теткино и гужевого — у села Корыж. В этот же день были уничтожены паром у села Марково и паром на дороге Конотоп — Путивль.

Только что оторвавшись от противника, мы снова навлекли его на себя, но в создавшейся обстановке это было неизбежно. Без тяжелых оборонительных боев нельзя было держать под ударом немецкие коммуникации в районе, заполненном войсками оккупантов. Поэтому мы и выбрали для месторасположения своих баз бывший Софронтьевский монастырь и прилегающий к нему лес, представлявшиеся нам удобными оборонительными позициями».

Укрытие было действительно надежным. Могучие каменные стены монастыря, башни, амбразуры, пещеры образовывали настоящую средневековую крепость. Сам монастырь высится на горе, полуокруженный болотом, местность отсюда просматривается на многие километры.

Путивльский отряд, засев в монастыре, как бы отвлекал на себя войска противника, в то время как группы подрывников ушли на железнодорожную магистраль.

Как и предвидел Ковпак, передышка была недолгой. Уже 3 июля на лес двинулись три армейских полка при поддержке трех батарей, десяти танков, большого количества минометов. Через два дня монастырь был фактически окружен. В окружении дрались с гитлеровцами также отрезанные от основных сил отряда боевые группы Карпенко и Коренева. Соединение было в мешке, крепко перехваченном у горловины. Если не оружие, то время свое возьмет. Гитлеровцы на это рассчитывали. Но у Ковпака были свои преимущества: выгодная позиция и закаленные бойцы.

Каратели атаковали осажденных остервенело, зло, упрямо. Бой шел с невиданным ожесточением. Теснимые вражескими автоматчиками, партизаны отходили. Уже вспыхивают схватки близ штаба, где под командованием Базымы окопалась комендантская команда, возле обоза и санчасти. Пошла рукопашная. В ней погиб «хозяин» Новослободского леса, верный помощник партизан лесник Георгий Иванович Замула. У проломов ограды приготовились к своему последнему бою раненые и больные партизаны… Ковпак вспоминал:

«Казалось, что не остается ничего больше, как драться здесь до последнего человека. Нельзя было уже рассчитывать, что братские отряды успеют прийти на выручку…

С наступлением темноты к монастырю стали прорываться партизаны с отдаленных участков леса. Последним вырвался из окружения Дед Мороз со своей группой.

Весь отряд собрался на монастырской горе, люди изнемогали от усталости. Три дня они ничего не ели, не пили, не отдыхали. Они могли бы еще продержаться, но патронов уже почти не оставалось…

Что будем делать завтра, если братские отряды не помогут нам прорвать кольцо окружения? Я знал, что этот вопрос у всех на уме, но вслух его никто не задавал. В трудных случаях люди рассуждали про себя так: раз мне тяжело, значит всем тяжело, о чем же тут разговаривать. А в те дни, когда мы дрались, окруженные в Новослободском лесу, на фронте немцы рвались к Дону и Волге. И если мы в такое время отвлекали с фронта несколько полков противника, одного сознания этого было для наших партизан вполне достаточно, чтобы не беспокоиться о своей судьбе. Когда дерешься в таких условиях, в каких приходилось драться нам, и знаешь, что на фронте происходят решающие события, особенно ясно чувствуешь, что твоя судьба — капелька в судьбе советского народа».

Поспела помощь путивлянам, вовремя пришла на выручку, когда, казалось, оставалось думать только об одном: как подороже отдать свою жизнь…

«Вечером… мы услышали вдруг ружейно-пулеметную стрельбу за болотом, в тылу противника, и прежде чем мы поняли, что это пришли к нам на помощь братские отряды, оттуда же, где вспыхнула стрельба, донеслось пение. Стрельба была ясно слышна, а пение едва-едва, как будто стреляли близко, а пели где-то очень далеко. Что-то в этом пении мне сразу напомнило годы гражданской войны, Царицын, Каховку, Перекоп. Только потом уж я уловил родной мотив «Интернационала» и невольно стал подпевать: «Это есть наш последний и решительный бой». Бывает так, случается с тобой что-то, и кажется тебе, что много лет назад происходило то же самое. Вот такое чувство испытывал я тогда. Как будто бы 1919 год, и я — красноармеец, только что вступивший в партию большевиков.

То, что произошло, похоже было на сказку. В темноте с пением «Интернационала» бросившись в атаку, наш братский отряд конотопцев обратил в бегство танкетки, выставленные противником в качестве заслона по ту сторону болота. Конотопцы заняли рабочий поселок, расположенный против монастыря. В кольце окружения Новослободского леса была пробита брешь, в нее мы и проскользнули под покровом ночи. Рассвет нас застал уже далеко от монастыря, на дороге, проходящей другой стороной болота».

Продолжать борьбу в этом районе, наводненном вражескими регулярными частями, при почти полном отсутствии боеприпасов было невозможно. Ковпак ясно видел: еще одна такая сеча, как Новослободская, и соединению конец. Значит, нужно уходить. Немедля в испытанный путь к Брянским лесам, верным и надежным.

Дождавшись возвращения групп подрывников, которые успели уничтожить еще 6 вражеских эшелонов, Ковпак отдал приказ на отход. К этому времени партизаны узнали о страшном злодействе, учиненном гитлеровцами над мирными жителями Новой Слободы. Обнаружив, что ковпаковцы бесследно исчезли, фашисты за какие-нибудь полчаса расстреляли в селе 586 человек, в том числе стариков, женщин, даже грудных детей…

24 июля отряд, выросший за время рейда до 1300 человек, сметя со своего пути мелкие вражеские группировки, вернулся в южную зону Брянских лесов. И тут выяснилось, что Старая Гута занята противником — венгерским батальоном, не подозревавшим даже о возвращении партизан в свою «столицу». Несколько дней ковпаковцы отдыхали, а в ночь на 29 июля внезапным ударом наголову разгромили вражеский гарнизон. Советская власть в Старой Гуте была восстановлена, снова приступил к своим обязанностям председатель сельсовета Иван Васильевич Певнев, снава вернулись в свои дома укрывшиеся в чащобе местные жители.

Во время боя за Старую Гуту на сторону партизан перешло около сорока венгерских солдат, главным образом словаков и русинов по национальности. Многие из них остались в отряде, умножив интернациональную партизанскую семью.