Полукровка - Карл Май

Сван на мгновение задумался, потом спросил:

— Мне кажется, нет никакой гарантии, что команчи не задумают отомстить нам.

— Возможно, но сделать это им будет нелегко. Они покинут ущелье пешими. Без оружия на пути к своим они даже не смогут охотиться, чтобы прокормить себя. Им придется питаться кореньями, ягодами, дикими плодами. Все это надолго задержит их в пути. Сюда, на место своего неслыханного поражения, они едва ли скоро вернутся. В руки им, конечно, лучше не попадаться. Итак, вы согласны?

— В общем, да. Остается только разведчик, который сидит у нас в колодце.

— Дайте ему как следует плетей и отпустите на все четыре стороны.

— Это мы устроим, сэр! Мои люди будут рады добыче. Лошади нам не шибко нужны, но если мы отвезем их по дороге на несколько станций подальше, то сбыть их там по хорошей цене проблем не составит.

— Мне и моим спутникам ничего не нужно, кроме двух мустангов для Фрэнка и Дролла — очень уж плохи их клячи.

— Выберем самых лучших! Вообще, все здесь принадлежит вам — это ваша победа. Полагаю, наш совет окончен?

— Да. Теперь сообщим вождю наше решение. Если снова услышите оскорбления и проклятья, не обращайте внимания.

Все трое поднялись и подошли к связанному Черному Мустангу, с которого не спускали глаз кузены Тимпе, Тетка Дролл и Хромой Фрэнк. Беспокойный Фрэнк не стал дожидаться объяснений и сразу перешел в атаку, многозначительно взглянув на Виннету и Олд Шеттерхэнда.

— Какое решение принял парламент? — Фрэнк стрельнул глазками в сторону инженера.

— Сейчас все услышишь, — сказал Олд Шеттерхэнд. Повернувшись в сторону Токви Кавы, он громким голосом, чтобы слышали все краснокожие, возвестил: — Мы обещали жизнь сыновьям команчей и сдержим слово.

Безразличие исчезло с лица вождя, он поспешил воскликнуть:

— Тогда развяжите нас, чтобы мы могли уехать.

— Разве может уехать тот, у кого нет лошади? — просто и спокойно ответил белый охотник.

— Что? Ты хочешь нас обокрасть?

— Я бы на твоем месте помалкивал! — В голосе Олд Шеттерхэнда чувствовалось презрение. — Вы убийцы и грабители, попавшие к нам в руки. Но я не хотел карать вас смертью, хотя ты оскорблял меня и всех нас. С наступлением дня вы сможете уйти, и никто вас не тронет. Я дарю вам жизнь, но остальное останется здесь. Я все сказал. Хуг!

С этими словами охотник удалился, чтобы отобрать хороших жеребцов для Фрэнка и Дролла. Остальных лошадей и оружие разыграли по жребию — так никто не остался обиженным.

А тем временем Хромой Фрэнк вел оживленную беседу со своим кузеном Дроллом и обоими Тимпе. Малыш разглагольствовал о своих будущих великих подвигах, которые собирался совершить ради Каза и Хаза.

— Я — Гелиогабал Эдвард Франке! — восклицал он. — Вы еще меня узнаете! Мой дом, что на берегу Эльбы, называется «Вилла Медвежье Сало»! Во всей Америке не сыщете ни одного медведя, нагулявшего хоть чуток сала, который, повстречавшись со мной, мог бы поведать другим о том, что мой штуцер бьет мимо. Всем им я выдал свидетельство о смерти. Все они прошли через мой желудок и…

— Вместе со шкурой и шерстью? — прервал его Каз с серьезным видом.

— Не болтайте чепухи, барон Тимпе фон Тимпельсдорф. Неужто вы полагаете, что я лопал медведей вместе с шерстью? Думаете, мой желудок похож на склад мехов или скорняжный магазин, какой-нибудь там «Боа и крысиные воротники»? Вы, небось, и медведей-то видели в азбуке с картинками! А я стрелял в них!

— Тоже в азбуке?

— Внимательно слушайте, когда говорят люди, слова которых необходимо схватывать на лету! Без их самоотверженной помощи вы никогда не отыщете свое наследство. Но судьба к вам благосклонна — вы родились на моей родине и вы мой соотечественник! Я ощущаю королевское, истинно саксонское великодушие в моем благородном сердце и со всем материнским терпением испытываю небывалое беспокойство о вашей особе.

— За что безмерно благодарен.

— Это меня утешает. Пожалуй, я возьмусь за вас и ваше наследство, ибо всякий должен заботиться о ближнем. Если вы будете поступать в соответствии с моими мудрыми советами, то достигнете многого и сможете вернуться на родину очень известным и уважаемым человеком по фамилии Тимпе!

Разумеется, монолог Фрэнка продолжался бы до бесконечности, если бы внезапно Виннету едва уловимым движением не вскинул свое Серебряное ружье. Тотчас грохнул выстрел, и его эхо надолго зависло над ущельем Березы. Олд Шеттерхэнд в тот момент находился среди рабочих, деливших трофеи. Обернувшись, он увидел апача с дымящимся ружьем в руке.

— Почему ты выстрелил?

— Кто-то выглянул из-за края скалы.

— Ты попал?

— Нет. Голова исчезла, когда я спустил курок.

— Ты успел его разглядеть?

— Это не был белый.

— Значит, индеец?

— Виннету не знает. Голова была видна лишь секунду. Потом она быстро исчезла.

Взяв с собой обоих Тимпе, Виннету и Шеттерхэнд быстро поднялись наверх. Вскоре два кровных брата вернулись обратно. Было темно — рассвет только-только забрезжил, а поиски следов даже при дневном свете ничего бы не дали.

Вскоре утреннее солнце взошло над долиной. Белые не собирались долго возиться с краснокожими, но отпускать их вблизи Пихтового Лагеря было нельзя. Хотя команчей разоружили, беря во внимание большое их количество, а также неопытность местных жителей, оставлять их здесь не следовало. Решили вывезти краснокожих в прерию, а там, подальше отсюда, отпускать на свободу небольшими группками. В открытой прерии наблюдать за ними будет легко. Команчи понимали, что глаз с них не спустят, поэтому в ближайшее время и не собирались здесь появляться.

Инженер Сван отправился в Пихтовый Лагерь, чтобы по телеграфу запросить состав, а Виннету и Олд Шеттерхэнд переговорили с рабочими, дав им необходимые указания. Индейцев отвязали друг от друга, освободили им ноги, но путы на заведенных за спину руках затянули еще крепче. Привязав каждого краснокожего с помощью длинных лассо к седлам так, чтобы они спокойно могли идти, рабочие сели верхом, и большой отряд тронулся в путь. Остальные — Олд Шеттерхэнд и сотоварищи — в течение получаса сопровождали их, пока колонна не пересекла лес, после чего вернулись в лагерь, чтобы ждать прибытия поезда.

Наконец появился инженер Левере. Известие о том, как были наказаны команчи, особого восторга у него не вызвало, хотя оспаривать это решение он не рискнул. Вскоре подогнали состав, и люди сели в вагоны, погрузив и животных, в том числе новых жеребцов Фрэнка и Дролла.

Предстояло еще разобраться с метисом. Вопрос больше всех волновал Хромого Фрэнка, который, как только тронулся поезд, обратился к Олд Шеттерхэнду: