Дитя каприза - Дженет Таннер

Закутавшись в старый шерстяной халатик Полы, Салли приводила в порядок ногти и размышляла над тем, сколько раз у нее прерывались отношения с молодыми людьми из-за того, что она была такой ханжой. Было время, когда она думала, что мужчины не уважают девушек, которые позволяли все. Горький опыт заставил ее пересмотреть свои взгляды. Мужчины презирали именно недотрог, потому что не было на этом пути такой станции, на которой можно было бы остановиться. Это актрисам, вроде Грейс Келли, удается изображать из себя айсберг и демонстрировать королевское высокомерие на экране… Но если с такой же холодностью будет вести себя обычная девушка, то се просто бросят, даже не пытаясь добиться ее внимания. Если же она пойдет навстречу, но не до конца, то о ней скажут, что она только и умеет, что «динамить» мужчину. Хотя Салли уже давно не была невинной, она продолжала вести себя именно как девственница. Теперь, решила она, настало время немного отпустить узду и дать волю чувствам – может быть, это принесет лучшие плоды.

Но, конечно, одно дело планировать свои действия и совсем другое – осуществить их. Ее это очень тревожило, и она испытывала беспокойство из-за своих тревог. У Полы, например, сомнений не было никогда, а если и были, то она о них не говорила, и Салли со школы стыдилась обсуждать тревожащие ее проблемы собственной сексуальности с кем-либо из подруг. Признаться в этом было для нее равносильно тому, чтобы расписаться в собственном невезении.

Однако теперь, когда рука Стюарта незаметно продвигалась наверх, к ее груди, Салли начала испытывать нетерпеливое безрассудное желание. Может быть, на сей раз все будет хорошо. Может быть, ей удастся забыть, что она добропорядочная девочка из провинциального городка, и по-настоящему насладиться собственной безнравственностью.

– Давай удерем отсюда? – прошептал он. Салли почувствовала на своем ухе его горячее дыхание. По ее шее поползли мурашки.

Она молча кивнула. Чувствовала себя бесстыдной, раскованной – и это было чудесно! Он повел ее через задымленную кухню, и чьи-то тела разъединялись, чтобы пропустить их. У нее кружилась голова, словно она была пьяна, хотя ей казалось, что она выпила не слишком много.

– Мне надо бы поблагодарить Лору-Джо, – сказала она, когда они добрались до двери.

– Поблагодаришь в другой раз. – Он взял губами мочку ее уха, и у нее подогнулись колени. – Лора занята. Она все поймет.

Они вышли на лестничную площадку, освещенную единственной яркой лампой. Он прислонил ее к стене, обхватив руками ее бедра, и крепко прижал к себе, так что она почувствовала его сильное тело.

– Да, ты красива. – Он целовал ее в шею быстрыми короткими поцелуями, потом вернулся к губам. – Ты очень красива, Салли. – Его слова пьянили ее, как вино. Он провел руками по округлым контурам ее тела, и жар его рук, казалось, прожигал ее насквозь через тонкое шелковое платье. Она застонала, отчаянно желая его.

– Пойдем наверх.

Именно этих слов он и ждал. В обнимку они с трудом преодолели лестницу, а у двери он снова прижал ее к стене и, задрав юбку, стал ласкать ее нога. Она застонала, и он почувствовал, как она изогнулась. Он снова поцеловал ее, раздвинув языком ее губы. Ее тело нетерпеливо дергалось, и он остановился, чувствуя, что она уже близка к экстазу. Салли открыла глаза, озадаченная. Она словно находилась на другой планете – и хотела лишь его близости.

– Пойдем к тебе, – прошептал он настойчиво.

– Да, да… – она была готова на все и не протестовала. Порывшись в сумочке, она достала ключ и отперла дверь. В комнате он снова начал ласкать ее, не давая опомниться.

Диван-кровать был уже раскрыт – Салли намеревалась лечь спать сразу после вечеринки. Они повалились на него, и она торопливо помогла ему освободить свое тело от стеснявшего ее шелкового платья. Она почувствовала горячую упругость его тела, которая уже была внутри ее, и не ощутила ни боли, ни дискомфорта – ее влажная глубина была готова принять его. Он входил в ее тело нетерпеливыми толчками, и она вцепилась в него, наслаждаясь этим впервые в своей жизни. Она не сознавала ничего, кроме нарастающего возбуждения. Ей хотелось, чтобы это чудесное ощущение продолжалось бесконечно, становясь все сильнее и сильнее… Ее губы раскрылись в беззвучном крике, и тело волна за волной стала сотрясать дрожь. Чудесно… как чудесно! Потом она, медленно паря в невесомости, стала спускаться вниз с этих высот наслаждения.

– Черт возьми, что мы наделали? – вдруг запаниковала Салли.

– Все в порядке.

– Ты уверен?

– Конечно, уверен. Вот тебе доказательство. – Он взял ее руку и прижал к ее животу. Она быстро отдернула ее, странно смущенная и немного напуганная скоростью, с какой все это произошло, и тем, как легко все получилось.

– Хочешь кофе? – спросила она. Кажется, это было сказано не к месту, но ей не пришло в голову ничего другого.

– Хочу, почему бы не выпить.

Она встала, наскоро приводя себя в порядок и избегая смотреть на Стюарта. Вскипятила чайник, заварила кофе, а когда вернулась в комнату, он сидел как обычный посетитель, лениво перелистывая журнал, лежавший на столике возле дивана-кровати.

– Ну, Салли Бристоу, когда я опять тебя увижу?

Она почувствовала, что счастлива. Одним простым вопросом ему каким-то непостижимым образом удалось все поставить на свое место.

– По правде говоря, я немного занята, – сказала она, полная решимости поддержать свой новый имидж. – Может быть, дня через два?

– Тебе следует быть поосторожнее с этим Стюартом Харрисом, – сказала Лора-Джо. – У него репутация бабника.

Они с Салли пили кофе на кухне. «Что за роскошь иметь собственную кухню», – подумала Салли.

– Я не очень хорошо его знаю, – продолжала Лора-Джо. – Он всего лишь друг моего приятеля, но о нем ходят такие разговоры…

– Все в порядке, – заверила Салли. – Я с ним встречалась несколько раз, и он вел себя очень мило.

– Ну, хорошо, я думаю, ты знаешь, что делаешь, – пожала плечами Лора-Джо. Она предупредила подругу, а там… Салли уже не девочка. Лора-Джо не собирается вмешиваться в ее жизнь. У Салли такое счастливое выражение лица, она, подумала Лора-Джо, и вовсе пропустит ее слова мимо ушей.

– Вот, попробуй-ка мои шоколадные пирожные с орехами, – подвигая к Салли тарелку, сказала Лора-Джо. – Они почти такие же вкусные, как у моей мамы.

Салли взяла пирожное. В последнее время она совсем перестала подсчитывать калории и следить за своим весом. Ее мысли были заняты множеством других вещей. Например, любовью.

Теперь она встречалась со Стюартом почти каждый вечер, и почти всякий раз они занимались любовью. И всегда это было так же чудесно, как в тот первый раз, может быть, даже чудеснее, так как это ее перестало смущать или беспокоить. Стюарт принимал меры предосторожности, и Салли удивлялась, что прежде она боялась того, что может быть так прекрасно. Еще лучше было то, что он начал поговаривать о помолвке и женитьбе. Разве это не было явным доказательством – если вообще нужно было какое-то доказательство, что расхожее мнение, будто мужчины не женятся на девушках, которые позволяют все, просто чушь. Он впервые упомянул об этом, когда они были в маленьком пивном баре, где на сцене танцевали фламенко, и Салли тогда показалось, что невозможно придумать более романтическую обстановку для предложения руки и сердца: так чудесно звучала эта экзотическая музыка, так ритмично постукивали высокие каблучки и кастаньеты.

Салли потянулась, млея от счастья. Она уже строила планы свадебной церемонии. Они обвенчаются, решила она, в местной церкви, а не в Кэкстон-Холле, как Пола, и на ней будет платье в романтическом стиле с широкой юбкой и фата. Может быть, эскиз для нее сделает сам Хьюго. Пола могла бы быть посаженой матерью, а Лору-Джо она попросит быть подружкой невесты, потому что именно благодаря ей они встретились. Может быть даже, они проведут медовый месяц в Америке. Все это было как сон, чудесная волнующая волшебная сказка. Салли горячо надеялась, что она никогда не проснется.

Салли была встревожена. Она сидела, сгорбившись, на постели и, положив записную книжку на колено, лихорадочно что-то подсчитывала. Может, она ошиблась? Нет, ее месячные определенно задержались на три недели. К тому же в прошлом месяце они начались слишком поздно, а когда наконец, к своему огромному облегчению, она обнаружила, забежав в очередной раз в ванную комнату, долгожданные пятна на белье, менструация была странно короткой и безболезненной – все ограничилось легкими болями в животе и двумя использованными «тампексами». Еще более зловещим предзнаменованием было то, что ее грудь набухла, и уже два дня подряд се по утрам подташнивало, а сегодня на работе она чуть не потеряла сознание. Она положила голову на пишущую машинку и делала глубокие вдохи до тех пор, пока комната не перестала вращаться у нее перед глазами, однако тошнота не проходила. Она и сейчас ощущала свинцовую тяжесть где-то в глубине тела. Казалось, именно эта тяжесть вызывала дурные предчувствия.