Зима в раю - Питер Керр

– Мои kakis? – переспросил я в полном недоумении.

– Кажется, вы называете этот фрукт «хурма», – рассмеялся Жауме.

Однако и это слово мне ничего не сказало.

– Но посмотрите вот сюда. Видите, как выросли ваши фиговые деревья. И айвовые, и гранатовые деревья тоже, все до одного. Хм, здесь будет много работы для Пепе Суау. Mucho, mucho, mucho.

Жауме с веселым свистом проследовал к лимонному дереву, и тут мои опасения достигли масштаба паники – настоящей паники тонущего человека. Коварные Ферреры подсунули нам кота в мешке. Чтобы привести эту помойку в порядок, потребуется целое состояние. У меня ничего не получится. Я прогорю задолго до того, как мои вложения начнут приносить хоть какой-то доход. Все наши средства ушли на эту ферму. Я стану банкротом в Испании – банкротом-иностранцем! Меня бросят в тюрьму. Элли и мальчики останутся без всяких средств к существованию!

– Вы видите эти длинные зеленые ростки на основных ветках? – спросил Жауме, стоя под лимонным деревом. – Так вот, это боковые побеги, они высосут из дерева все соки, – продолжал он. – На всех ваших лимонах полно таких пасынков, их нужно обрезать. Но не бойтесь – Пепе сделает это для вас весной. Хм. Ах, sí, amigo, для Пепе здесь будет много работы, потому что ему еще придется… – Почувствовав, видимо, что больше плохих новостей я не вынесу, Жауме обернулся ко мне с понимающей улыбкой. Он приобнял меня за плечи и объявил беззаботно: – Nos vamos[198], дон Педро. Деревья подождут до весны. А теперь мы пойдем и посмотрим на мой трактор. Вы ведь хотели узнать об испанских тракторах, нет?

– Да, конечно… Вы же видите, сколько тут сорняков… Это еще одна проблема, которой я должен заняться, и… я не знаю даже, куда… – Я проваливался в пучину отчаяния.

– Tranquilo, tranquilo, siempre tranquilo[199], дон Педро. – Старый Жауме повторял эти слова нараспев и мягко поглаживал меня по спине, ведя к дыре в низкой стене. – Раньше, когда маленький Хосе боялся ночной темноты, я говорил ему: утром все будет лучше. Так вот, Педро, для вас все будет лучше весной, поверьте мне.

Этот пожилой человек, который всего час назад впервые в жизни увидел меня, уже взял меня под свое крыло – и дал понять, что он понимает меня и заботится обо мне. Господи, до чего же нам повезло, что у нас оказались такие необыкновенные соседи, как Жауме и старая Мария.

– Эй, Питер! – Элли, с корзинкой и секатором в руках, вышла из зеленых глубин апельсинового дерева на соседнем поле.

Я подозвал жену:

– Элли, это Жауме, зять сеньоры Бауса. Он хочет, чтобы я сходил на их finca и посмотрел на его трактор.

– Очень приятно, – улыбнулась Элли и протянула Жауме липкую оранжевую ладонь.

– Encantado[200], – ответил Жауме с легким поклоном. Затем он выпрямился и остался стоять, смущенно улыбаясь, заложив одну руку за спину, словно ждал, когда Элли закажет кофе.

– Вы не будете против, если я присоединюсь к вам? – спросила она вместо этого.

Жауме вежливо склонил голову в знак согласия и произнес на идеальном английском:

– Прошу следовать за мной, мадам.

– Ого, я и не догадывался, что вы говорите по-английски, – сказал я с удивлением.

Жауме повел нас в направлении своей finca, довольно посмеиваясь.

– О, я говорю еще на французском, немецком и даже итальянском – но очень мало. Я знаю только фразы, которые необходимы официанту в гостинице.

– Может, и так, – возразил я, – но мне бы очень помогло, если бы мы иногда могли говорить с вами по-английски, потому что…

– Нет, ни в коем случае. Вам это никак не поможет, – перебил меня Жауме и даже остановился, чтобы посмотреть на меня поверх очков, словно старая мудрая сова. – Это моя страна, и вы должны говорить со мной на моем языке. Можете практиковаться со мной в испанском, когда пожелаете. Siempre español, дон Педро. Siempre español[201].

Должным образом пристыженный, я вместе с женой последовал за нашим отечески настроенным соседом по узкой тропинке вдоль одного из его полей, минуя ряды лимонных деревьев, увешанных крупными блестящими плодами, по сравнению с которыми наши жалкие экземпляры казались вообще какими-то другими фруктами.

– А что, неплохие у меня лимоны, верно? – спросил Жауме, опять каким-то непостижимым образом прочитав мои мысли. – Ваши тоже будут такими же. Предоставьте все Пепе Суау. No problemas.

Вскоре деревья расступились, и пред нами предстал нервный центр фермы Бауса – сумбурное скопление разномастных сараев, лачуг, хибар и загонов, сконструированных из всего ассортимента материалов, какие только можно найти в строительном магазине – или на свалке. В центре, между двух пышных пальм, стояло нечто, напоминающее типичную для здешних мест casita de aperos – маленькую каменную будку для хранения инструментов и инвентаря. К фасаду casita был приделан шаткий каркас из ржавых труб, который от распада удерживали только оплетающие ее стебли винограда и бугенвиллеи. Растения полностью скрывали эту импровизированную перголу и обеспечивали тень для маленького стола и двух деревянных скамеек, которые стояли перед невысокой входной дверью.

С одного бока casita de aperos была расширена при помощи старых телеграфных столбов, поддерживающих бетонные балки, которые в свою очередь несли на себе низкую кривую крышу, сооруженную из разномастных деревянных стропил и листов асбеста. Поверх этих листов были набросаны в беспорядке камни и куски шлакобетона, очевидно, чтобы помешать крыше мигрировать на юг, когда задувала Tramuntana. Внутри этого открытого с фасада, без определенной формы строения в окружении великолепного хаоса из поддонов, соломенных тюков и связок тростника уютно устроился старый «ситроен» Жауме.

С другой стороны casita располагались дворовые постройки для домашних животных, las dependencias de los animales. Ветхая пристройка из местного песчаника с односкатной терракотовой, как на casita, крышей притулилась к стене, ограждающей finca и проходящей как раз за домом. К нему присоединялся целый ряд загонов, построенных внутри низкой, неровной ограды из пустотелых бетонных блоков, утыканной тут и там кривыми ветками миндального дерева с натянутой между ними проволокой. Воротами в каждый отсек служили металлические спинки кроватей, одна из которых все еще горделиво поблескивала медной шишечкой.

Жауме заторопился вперед, чтобы возвестить о нашем прибытии старой Марии и своей жене, а мы с Элли остановились на краю поля, чтобы насладиться видом этого удивительного слияния традиционного и современного архитектурного разброда. Композиции нельзя было отказать в некоем грубоватом шарме – шаткие и убогие, эти строения тем не менее отлично вписывались в величественный пейзаж, расстилавшийся вокруг. Этот крошечный лабиринт фермерских построек, спрятанный в тайном солнечном углу лимонной рощи на живописном фоне уходящих вверх гор, создавал незаурядную картину нерафинированной, идиллической красоты.