Миры отверженных - Кирилл Андреев

Неро подошел к камере, и тут он вспомнил, как он ещё утром видел в ней маму. Он остановился и повернулся к зеленокожему, но увидел, как в соседнюю камеру смело ложится Тэсия, и ему стало стыдно за свой страх. Он залез внутрь и вытянул ноги.

Ид продолжал, – А вот здесь есть кнопка открытия – закрытия створки, – и он нажал её. Стеклянная крышка наехала на основание и закрыла герметически камеру, оставив внутри хорошо просматриваемого, лежащего Неро.

– Через несколько минут наступит сон, – Ид нажал на кнопку на камере у Тэсии, – и завтра утром крышка сама откроется, и они будут знать то, о чем говорят все здесь присутствующие. Только ни в коем случае раньше времени ничего не нажимайте. Утром они сами откроются.

Ид залез в третью камеру, высунулся и, изогнувшись, нажал на кнопку, и быстро сложился внутри камеры. Присутствующие обступили их. Леонтий подошел к камере дочки. Тэсия улыбнулась ему, потом приподняла руку, чтобы помахать ему, но глаза её быстро смыкались, и рука бессильно упала на грудь девочки. Тэсия заснула, – в этом не было никаких сомнений. Грудь равномерно вздымалась, лицо её было безмятежно, только временами её веки нервно подергивались.

Эрдэнэ, поняв, что её уже никто не атакует, тоже приблизилась к камере с Неро. Мальчик уже спал. Как он мог так быстро заснуть? – подумала девочка. – Только что, ведь туда залез и уже заснул. Как так? И почему у него такая темная кожа? Правда, не такая темная, как у этих взрослых, которые вместе с ним, но всё равно это было так необычно. Тут раздались крики на улице, и они все выбежали из модуля. На небе луна постепенно становилась ярко-голубого цвета.

Хильдебальд, смотря на небо, произнес. – Действительно, этот зеленокожий лягушонок нам не врёт. Это точно не наша Земля.

Глава 16

Утром следующего дня, задолго до запланированного пробуждения добровольцев, рядом, у камер расположились две женщины. Луциния и Лидия, провели здесь всю ночь. Обеих женщин, новость про то, что их дети проведут эту ночь в камерах, настигла уже после того, как всё уже произошло.

Лидия, первое время никак не могла придти в себя от изумления, оттого, что никто не спросил у неё мнения, что она думает, насчет того, что стоит или нет, её девочке залезать в эту адскую конструкцию. Все аргументы Леонтия о том, что им нужно знать правду, и то, что Тэсия сама вызвалась это сделать, – не производили на неё никакого впечатления. Периодически Лидия выходила из модуля к отцу Дариону, который провёл эту ночь, борясь со сном и читая молитвы о защите детей, заточенных в эти адские механизмы. Лидия выходила, трясла священнослужителя, и тот начинал сквозь сон бормотать молитвы, и женщина снова уходила в модуль. Через некоторое время желание спать побеждало, и святой отец сваливался в объятия сна.

Лидия почти не разговаривала с Луцинией, только изредка бросала на неё взгляд. Да, и о чём, женщина её положения, могла разговаривать с рабыней? Но в какой-то момент, она даже себя поймала на мысли, что понимает её как мать. Ей даже захотелось подойти к ней и сказать какие-то утешающие слова, но она тут же отогнала от себя эти нахлынувшие эмоции. Почему ей надо беспокоиться о проблемах этой рабыни, когда её дочь сама в опасности? Да и эта рабыня тоже хороша. Не подошла к ней, не побеспокоилась о её девочке, а ведь это её обязанность, – заботиться о маленькой хозяйке. И где эти, две другие дуры? Ведь наверняка дрыхнут сейчас крепким сном. Ну, ничего – ничего, завтра она со всеми ними разберется.

Луциния, всю ночь не отходила от стеклянного купола над её сыном, наблюдая, как тот спит. Тревога, которая её ни секунду не покидала, времена отступала на задний план, когда она смотрела на его выражение лица. Оно было настолько безмятежно и спокойно, что действительно казалось, что не стоит ни о чем беспокоиться.

Бруно, ранее крутившийся рядом и постоянно норовивший встать на задние ноги, и посмотреть на хозяина – тоже успокоился, и лег калачиком под ноги Луцинии. Под утро Луциния так и заснула, прислонившись к крышке купола, и одной рукой, как бы обнимая сына сквозь прозрачную поверхность.

Наступило утро, и в модуле собралось множество народа. Лидия, уже начинала терять последние остатки уверенности и спокойствия, и постоянно доставала Леонтия.

– Ну, когда уже можно открыть эти проклятые крышки? Ты же говорил, что утром. Утро уже наступило, ну и что?

Леонтий разводил руками. – Ну, этот зеленокожий сам обещал, что утром. А когда точно утром – я уже и не знаю.

Вдруг засветилось световое табло бортового компьютера и из громкоговорителя донеслось. – «Намеченные операции завершены. Через несколько минут начнется разгерметизация камер».

– Что он сказал? Что он сказал? – повторила с надеждой Лидия, смотря на мужа.

– Откуда я знаю? Я что, понимаю этот зеленокожий язык? – ответил Леонтий. – А вот видишь – а если бы я знал, что он говорит, – тогда бы и смог тебе ответить. Вот почему всё это и было нужно, – торжествующе закончил он.

Внезапно прозвучал тихий сигнал и крышки на всех трёх камерах открылись почти одновременно. Лидия подбежала к капсуле с Тэсией. Тэсия открывала глаза, и мать протянув к ней руки, притянула дочь к себе в объятия.

– Девочка моя, ты жива? С тобой всё в порядке?

Тэсия замотала головой. – Мама, не тряси меня. У меня голова болит.

– Ну, вот видишь, что они сделали с нашей девочкой? Лидия с укоризной, посмотрела на Леонтия.

– Мама, да вчера она также болела. Ничего пройдёт, – Тэсия успокаивала маму.

– А вы чего уставились? – сказала она группе вандалов. – А, и этот тоже тут? – сказала, она, увидев Трира. – Ну, подожди, я до тебя ещё доберусь.

Лица вандалов вытянулись, и они внезапно замолчали. Тэсия вертела головой по сторонам. – А что такое? Что вы все на меня так смотрите?

Хильдебальд, усмехнулся. – А то, что ты сейчас говоришь со мной, на самом чистом вандальском наречии.

– Правда? А у меня ощущение, что я всю жизнь знала этот язык, – недоуменно сказала Тэсия.

– Я же говорил вам, что не обману вас, – подал голос, поднимающийся из капсулы Ид. – Немножко только голова поболит и пройдет.

– Что, что он сказал? – нетерпеливо выпалил Леонтий, уставившись на дочку.

– А что такого непонятного он сказал? – удивилась в ответ ему Тэсия.

– Просто, я сейчас с вами общаюсь по – талански, – улыбнулся Ид.

Девочка освободилась из объятий матери и выскочила из капсулы. – Папа, папа, а я понимаю всё, что он говорит на своем языке, – радостно закричала девочка. – И то, что говорят эти уроды – тоже понимаю, – она ткнула в сторону вандалов. – Ой, сейчас ещё одну вещь проверю, – и Тэсия выбежала из модуля.

– Ты куда, дочка? – закричала Лидия.

– Тэсия, а ну-ка вернись. Нам самим нужно проверить важную вещь для всех, а не только для тебя, – закричал вслед дочке, и её отец.

Эрдэнэ сидела с бабушкой на их привычном месте, и Тургэн, хоть и на почтительном отдалении от них, всё также был с ними рядом.

– Бабушка, а почему Октай вчера сам охотился, а нам ничего не принес?

– Я и сама не понимаю, что с ним такое творится. Ведет себя как-то непонятно. А ты чего крутишься постоянно возле чужих? Я же говорила тебе, не отходи от меня далеко. Никто не знает, что у них на уме. И этот ещё, все время норовит быть поближе, – бабушка кивнула в сторону Тургэна.

– Если он будет и дальше таким назойливым, – я натравлю на него Октая ночью, и он его скинет отсюда, – последние фразы Цэрэн произносила нарочито громко, чтобы их мог услышать и тот, кому эти угрозы и предназначались.

Тут сзади к ним подошла Тэсия и села на землю. Эрдэнэ, заметила это и сказала Цэрэн.

– Бабушка, а там эта светловолосая девочка сзади сидит.

– Я чувствую. И если она ещё подойдет ближе, то Октай ее шуганет. Да, Октаюшка? – она рассмеялась, и погладила беркута по голове.

Тэсия подала голос. – А вы что, серьезно с птицей разговариваете? И она действительно вас понимает?

Бабушка и внучка одновременно повернулись назад, и удивленно посмотрели на Тэсию. Цэрэн вскочила на ноги. – Откуда ты знаешь наш язык? Почему ты раньше об этом молчала?

– А я еще вчера не знала, – невозмутимо ответила Тэсия, – а сегодня уже знаю.

– Как это? – подскочила к ней, Эрдэнэ.

– Ну, ты же видела, как мы ложились в эти камеры, …… ну эти прозрачные штуки?

– Ну да, – кивнула Эрдэнэ.

– Какие штуки? Куда ложилась? – недоуменно спрашивала Цэрэн.

– Бабушка, ну я вчера тебе говорила, но ты же не хотела меня слушать. Их укладывали в те штуки, из которых, мы все появились здесь.

Тэсия продолжила. – Вот, и за ночь меня эта штука, научила понимать ваш язык. Я спала, а потом проснулась, и теперь вот всё понимаю.

Рядом с ними появился Лисипп. – Тэсия, ну тебя же все ждут, давай быстрее, – отец зовет.

Тэсия встала. – Ну, я пойду, а то я всем нужна по одному очень важному делу. А вы потом, дадите мне погладить вашу птицу?