Государственные игры - Том Клэнси

Внутри у Херберта все напряглось. Какая-то часть его сознания беззвучно кричала: “Эти молодые ублюдки не имеют права!”, в то время как другая понимала, что право они как раз имеют. По иронии судьбы именно поражение Гитлера и предоставило им возможность говорить и делать очень многое до тех пор, пока в этом не будет раздувания расовой и религиозной розни или публичного отрицания холокоста.

Ближе к концу улицы стоял регистрационный стол, за которым сидели несколько мужчин и женщин. Очередь у стола разбухала, но не было никакой толкотни, никто не ругался и не жаловался – ничего такого, что нарушило бы общий дух товарищества. Херберт притормозил и стал наблюдать, как организаторы принимают деньги и раздают программки, торгуют черно-красными наклейками и значками.

Да у них тут целый надомный промысел, подумал Херберт, чертыхаясь от удивления. Искусный, вредный, но вполне легальный. И в этом, конечно же, есть проблема. Не в пример бритоголовым, считавшимся низшей кастой среди неонацистов, к которой относились с легким презрением, здешним мужчинам и женщинам хватало сообразительности действовать в рамках закона. И Херберт был уверен на все сто, что, когда их станет достаточно, чтобы выдвинуть своих кандидатов и избрать тех в бундестаг, они поменяют и закон. Как это уже было в 1933 году, когда “Акт о чрезвычайных полномочиях” предоставил Гитлеру диктаторскую власть над страной.

Один из устроителей, высокий молодой человек с соломенными волосами, стоял за столом и с официальным видом пожимал руку каждому вновь прибывающему. Казалось, он менее свободно чувствовал себя с немногочисленными нарочито неряшливыми бритоголовыми, чем с теми, чей облик был более обыденным.

Херберт отметил про себя, что даже паразиты делятся на касты. Он был заинтригован, когда один из не очень приличного вида новоприбывших после рукопожатия выбросил руку в традиционном нацистском приветствии. Блондину, похоже, стало даже неловко. Это походило на то, как если бы нищий пропойца явился на званый ужин в дорогой ресторан. К такому приветствию здесь относились терпимо, но открыто не одобряли. Ясно, что в новом рейхе, впрочем, как и в старом, хватало своих собственных “измов” и разногласий, на которых могли бы сыграть внешние силы.

Задние машины уже принялись сигналить Херберту. Отпустив ручной тормоз, он нажал ладонью на газ и не спеша поехал вдоль улицы. В нем проснулась страшная злость: злость на этих холеных монстров, сторонников войн и геноцида, и злость на систему, которая допускает их существование.

Доехав до угла, Херберт обнаружил, что стоянка на боковых улицах запрещена, но с радостью отметил, что с жезлом там никто не стоит и движение не регулирует. Это было бы уж слишком, подумал он, словно на чертовой сельской ярмарке.

Свернув в одну из улиц, Херберт подыскал место для стоянки. Он нажал кнопку на щитке рядом с радиоприемником. Задняя левая дверца машины открылась, и поддон, на котором стояло кресло-каляска выдвинулся наружу. Поддон опустился ниже, и кресло оказалось на асфальте. Херберт вытянул руку назад и подкатил его к себе. Он напомнил себе, что надо бы с кем-то договориться, чтобы такие машины можно было бы получать и в США. Они и впрямь многим здорово упростили бы жизнь.

Скользнув в кресло-каляску, Херберт примостился поудобней и нажал кнопку на дверце, чтобы поддон втянулся обратно. Когда тот снова оказался в салоне машины, Херберт захлопнул свою дверцу и покатил по улице в сторону “Пивного зала”.

Глава 22

Доминик буквально физически ощущал победу. Она была реальной, весомой и близкой. Очень близкой.

И особенно сильно он ощущал ее теперь, после звонка своего нью-йоркского поверенного, который сообщил, что полиция и ФБР заглотили наживку. Они арестовали команду из “Чистой нации”, которую Доминик подкармливал долгие месяцы. Конечно же, Гарни и его люди вынесут все тяготы ареста и суда, как истинные нацисты, – гордо и без страха. В то же время это наведет ФБР на склады оружия и литературы, к тому же оно заполучит человека, изнасиловавшего лесбиянок в Чикаго. И власти начнут трубить о своих победах.

Своих победах… -, усмехнулся Доминик. Мусорщики вышли на охоту. Охоту, которая съест и время, и личный состав и уведет борцов с нарушениями закона в неверном направлении.

Доминик был немало удивлен, насколько просто, оказывается, ввести в заблуждение ФБР. Оно внедрило своего агента. Все как обычно. Однако из-за того, что этому агенту, Джону Були, было уже под тридцать, а он ни в каких организациях прежде не состоял, сочли не лишним послать двоих из “Чистой нации” в Калифорнию навестить “маму”, которой Джон регулярно писал письма. ФБР сняло этой “маме” дом и обеспечило прикрытием, однако, женщина ежедневно делала два-три звонка с телефона-автомата в местном бакалейном магазине. Съемки скрытой видеокамерой показали, что набираемые ею номера принадлежат отделению ФБР в городе Фениксе. Лидер “Чистой нации” Рик Майерс подозревал, что миссис Були и сама скорее всего бывшая сотрудница бюро на пенсии. В результате сочли разумным оставить Джона Були в группе, чтобы через его посредство снабжать ФБР дезинформацией.

В то же самое время Доминик подыскивал американских нацистов, которые могли бы выполнить для него кое-какую работу.

Жан– Мишель откопал “Чистую нацию”, и присутствие в ней Вули идеально совпадало с планами Доминика.

С миссис Вули и ее мнимым сыном разберутся в свое время, размышлял Доминик. Не пройдет и нескольких недель, как Соединенные Штаты будут ввергнуты в небывалый хаос, и эти Вули станут первыми жертвами. Пожилую женщину изнасилуют и лишат зрения в ее же доме, а внедренного агента кастрируют, но оставят в живых – в назидание другим возможным героям.

Доминик стоял возле зеркала с односторонней видимостью, которое занимало стену в зале заседаний, примыкающем к его кабинету. Отсюда он мог наблюдать за своим подземным заводом. Внизу, в помещениях, которые в тринадцатом веке во время альбигойских походов использовались как оружейные мастерские, рабочие собирали картриджи для видеоигр и штамповали компакт-диски. В хорошо изолированном от влаги отдельном помещении, расположенном ближе к реке, техники загружали образцы игр в компьютеры, подсоединенные ко всемирной сети. Потребители могли заказать любую из игр, в любом формате.

Большинство из выпускаемых фирмой “Демэн” игр уже сделалось основным видом развлечений. Графика, звук и сюжеты были такого высокого качества, что, начиная с 1980 года, когда была запущена их первая игра “Незабываемый рыцарь”, “Демэн” превратилась в одну из самых процветающих в мире фирм по производству программного обеспечения.

И все же Доминику были гораздо больше по душе несколько иные игры. И они поистине составляли будущее его организации. Являлись одним из ключей к миру будущего.

Моему миру, подумал Доминик. Миру, теневым правителем которого он непременно станет.

"Распотроши цыганку” была первой из его новых имеющих важное значение компьютерных игр. Она поступила в продажу девять месяцев назад. Действующим лицом в ней была цыганка легкого поведения. Целью игры было выбить информацию из крестьян, поймать потаскушку, а затем отыскать предметы ее туалета, разбросанные по окрестностям. Десять тысяч экземпляров игры разошлись по всему миру. Реализация шла путем почтовых заказов, которые поступали на мексиканский адрес – там подкупленные власти не совались в его дела независимо от того, чем он торговал. Игра была установлена в Интернете и широко рекламировалась в журналах для белых расистов.

За “Распотроши цыганку” последовала “Взрыватели гетто”, сюжет которой разворачивался в Варшаве времен Второй мировой войны. Потом выпустили “Ручей инвалидов”, этот “ручей” был местом, куда следовало завести неполноценного человека и в нем же его утопить. Дальше появилась “Переориентация”, она была графической игрой, где азиатские лица переделывались на западный лад. За нею увидела свет “Стрельба по фруктам”, в ней от игроков требовалось расстрелять шествие гомосексуалистов.

Но наиболее любимыми стали для него самые новые игры – “Концентрационный лагерь” и “Вешая вместе с толпой”. Они были сложнее предыдущих. “Концентрационный лагерь” была чертовски познавательной, а “Вешая вместе с толпой” позволяла игрокам вставлять собственные лица в изображения мужчин и женщин, охотившихся за чернокожими. Последняя уже прошла предварительный показ по американским компьютерным сетям, и на нее было получено рекордное количество заказов. Игре “Концентрационный лагерь” предстоял предварительный показ во Франции, в Польше и в Германии – в одном весьма особом месте Германии.

Эти игры помогут распространить идеи нетерпимости, но это лишь начало. Через месяц с момента реализации этих игр он затеет и осуществит свой самый амбициозный план игры. Это станет кульминацией дела всей его жизни, и начнется все с бесплатного распространения компьютерной игры среди всех пользователей Интернета. Игра называлась “RIOTS” – “Revenge Is Only The Beginning” «Riots – восстания (англ.); Revenge Is Only The Beginning месть является только началом (англ.).» – и должна была помочь в ускорении кризиса, который и не снился Америке даже в самых кошмарных снах.