Сокровище Нефритового змея (СИ) - Лайм Сильвия

Он кивнул, и легкое журчание незнакомого напитка наполнило комнату.

Мой собеседник протянул мне бокал и тут же отпил сам, продолжая рассказ:

– Для шаррвальцев моя паучья ипостась – это олицетворение божественной воли, которая поведет их к процветанию. К Великому Айшу они прислушиваются, исполняют его приказы беспрекословно. Фактически он занимает место царя при живой царице, которая, вообще-то, официально правит каньоном. Это удивительно.

Он на секунду сделал паузу, кивнув мне на бокал. Я послушно отпила, ощутив, что на этот раз мне таки довелось попробовать местный алкоголь.

Вкус был пряным и ягодным. Оставалось лишь догадываться, из чего сделан напиток.

– Почему это удивительно? – спросила я тогда.

– Ну, представь, что в Шейсаре при живой и здравствующей царской семье появился бы какой-то тип, которого стали бы слушать и которому подчинялись бы наравне с царем.

Я нахмурилась и кивнула. Теперь до меня дошло.

– Так вот, и в человеческом теле пока что для всех я остаюсь Великим Айшем, – продолжал Джерхан. – Всем известно: мираи что с хвостом, что без хвоста являются одной и той же личностью. Но если станет ясно, что со мной это не работает, моя судьба может оказаться гораздо хуже твоей.

– А почему же с тобой не так? – выдохнула я, широко распахнув глаза. – Что это за одержимость такая? У тебя в голове живет Красная мать, их богиня? Или какое-то иное существо?

Джерхан хмыкнул, но как-то невесело, залпом допив весь напиток из бокала и налив себе еще.

– Нет, Эвиса, я не слышу голосов. В этом плане я достаточно вменяем, не бойся, – вяло улыбнулся он. – Ночью не наброшусь на тебя.

– Я и не боюсь!

К щекам почему-то прилила краска.

– Только как же ты можешь быть уверен, что не набросишься, если не управляешь собой? – скептически приподняла я бровь.

Джерхан вздохнул.

– Как правило, я становлюсь Айшем по собственному желанию. То есть смена ипостаси на паучью происходит так же, как и с хвостом когда-то. Но вот что происходит потом, я почти не помню. Все как в тумане. И вернуться обратно в человеческую форму становится крайне сложно.

– Правда? Какой ужас, – выдавила я, откидываясь назад на спинку дивана и отпивая разом полбокала. – Действительно так себе перспективка.

Я не заметила, как оказалась настолько близко к Джерхану, что его рука, распростертая по спинке, стала почти обнимать меня. Наше необычное положение сделалось очевидным лишь тогда, когда горячая мужская ладонь коснулась моих влажных распущенных волос на затылке и стала тихонько перебирать их.

Я же задумчиво делала вид, что пью и полностью увлечена этим процессом.

– А как насчет царицы? Ее устраивает тот факт, что ты перехватил власть, которая принадлежала ей? – спросила я, полностью употребив сладкий напиток и чувствуя, как в теле появляется приятная легкость и даже какое-то легкомыслие. Захотелось играть и шутить.

В конце концов, раз для появления паучьей задницы Джерхану ее нужно сперва позвать, то опасаться уж точно нечего. Нужно просто не перевоплощаться!

Разве что была еще какая-то тайна, о которой я не знала…

Джерхан пожал плечами, и, повернувшись, я вдруг наткнулась на его горящий взгляд. Он отставил бокал, проник глубже пальцами в мои волосы и вдруг мягко сжал их.

Под кожей завыла жаркая, пустынная метель, раскаленные искры просыпались на голые нервы.

А в следующий миг Джерхан скинул поднос на пол и вдруг поцеловал меня, опрокинув на мягкие подушки.

Жар лизнул ребра, поднялся по шее, щекоча и обжигая, а затем рухнул в основание живота лавиной раскаленной магмы.

Тело утонуло в шелковых тканях, а руки сами собой погрузились в длинные, беспорядочно упавшие на лицо волосы Джерхана.

Он был горячим, а прикосновения его кожи к моей вызывало внутри бурю… проклятый ураган, причину которого невозможно было объяснить.

Мне просто нравилось, и все. Я сходила с ума от движений его губ, от языка, который проникал в меня с силой и голодом – чувствами, которым невозможно было не покориться, которыми нельзя было не заразиться…

Я хотела, чтобы он касался меня. Чтобы его руки вот так блуждали по моему телу, жарко, жадно, чтобы забирались под платье-халат, опаляя бедра, живот, выпирающие тазовые косточки, от которых так близко было до бесстыдного…

И все же я не понимала, что происходит. Почему он целует меня? Почему сейчас?

Неужели потому, что я теперь его ала и так все и должно быть?..

– Что ты делаешь? – через силу выдавила я прямо в целующие меня губы.

И едва не начала ругаться.

Ну что за курица? Ну подумаешь, «долг» Великого Айша заставляет заниматься любовью с новой алой, мне-то какое дело, если так приятно?..

И все же сердце точил зубастый червячок тоски.

У меня никогда не было мужчины, и прежде мне казалось, что первая ночь любви должна случиться с тем, кто будет мне дорог. С тем, с кем я хотела бы провести если не всю жизнь, то хотя бы просто продолжительный промежуток времени.

А не с малознакомым типом, кому меня подарили на полгода, а он вроде как и не против.

– Хекш… – выдохнул вдруг Джерхан, перестав меня целовать и взглянув мутным взглядом, в котором медленно проступала осмысленность. – Прости, я… на меня что-то нашло…

Он выпрямился, отсаживаясь на другую сторону дивана и глядя на меня таким взглядом, словно это я накинулась на него, а не наоборот. Брови сдвинулись, а горная вершина кадыка на его горле напряженно дернулась, словно он сглотнул.

И все равно в ярко-зеленых глазах я видела все то же изумрудно-нефритовое пламя, которое его хозяин прямо сейчас пытался запрятать в самые темные глубины.

– Нашло? – чуть хрипло переспросила я, краснея. Невольно стало грустно и обидно.

Я обхватила себя руками, чтобы сделалось хоть чуточку теплее внутри.

– Ты знаешь, я… – начал он, потирая пальцами лоб и не переставая хмуриться, – ты не захочешь это слушать.

И вдруг резко встал с дивана, ленивым движением запахивая свой халат, который, оказывается, давно открылся полностью.

– Прости, этого больше не повторится, – проговорил он, поворачиваясь ко мне.

– Но я не… – едва успела сказать, но закончить он мне не дал.

– Ты можешь спать в соседней комнате, где расположена огромная кровать. Я буду спать на другом конце покоев и не потревожу тебя.

– Но я…

– Я надеюсь, что мне еще долго не придется перевоплощаться в Великого Айша, – снова перебил он, серьезно глядя на меня. – Но иногда это приходится делать. Часто это бывает неожиданностью для меня, иногда нет. Например, когда экстренно созывается совет жрецов или министров или штатно – по большим праздникам. Во все эти дни… тебе лучше уходить из теларана и из дворца вообще.

Я прикусила язык и решила, что буду молчать как рыба. Не хочет слушать меня – ну и не надо!

Тоже мне… Запугивать он меня решил! Если ему страшно, то пусть сам и валит из дворца.

Я сложила руки на груди и насупилась.

А Джерхан, наконец-то замолчав, так и не услышал от меня в ответ ни слова. А вот нечего было перебивать!

Прождав несколько мгновений в полной тишине, он проговорил:

– Еще раз прости.

А затем развернулся и ушел.

Ушел он, паука ему под халат!

Я так разозлилась, что еще минут десять кружила по комнате, раздумывая, что бы такого разбить, чтобы полегчало. Но все вокруг оказалось таким красивым, что в итоге у меня рука не поднялась.

А затем я просто успокоилась и крушить все вокруг расхотелось. Как раз в этот момент в дверь теларана постучали, и, поспешив открыть, я увидела на пороге улыбающуюся Лориавель.

– Ну что, прошло как? – выдохнула она, схватив меня за руку. – Понравилось тебе? Должно было понравиться, черногриб для того весьма хорош!

И я тут же вспомнила, что перед встречей с Айшем Лориавель напоила меня своими чудо-настойками, повышающими сексуальное желание.

Из горла вырвался судорожный вздох.

Что ж, будем считать, что именно эти настойки и заставляли меня чувствовать всю эту сумасшедшую смесь эмоций к Джерхану – мужчине, о котором я совершенно ничего не знаю и к которому не могла испытывать что-то особенное.