Сокровище Нефритового змея (СИ) - Лайм Сильвия

Подойдя ближе, сперва долго выискивала на «брюшке» какую-нибудь кнопку, и только потом до меня дошло попробовать просто надавить на всю поверхность.

Получилось!

Брюшко неожиданно пришло в движение, а лапки зашевелились. Передние накренились, словно паук готовился к прыжку, а задние, наоборот, вытянулись в вертикальные иглы. Таким образом таинственный столик приобрел стойку, как у зеркала. Но раух-топазовая поверхность все еще не показывала отражение.

Тогда я толкнула брюшко снова, и вдруг оно перевернулось! А из глубины идеально ровной поверхности на меня взглянула я сама.

Было приятно впервые за последние дни посмотреть на себя спокойно, без спешки и утайки. Разглядеть знакомые черты лица, в которых, кажется, неуловимо что-то изменилось. Рассмотреть, как сидит на мне дивный шаррвальский наряд без рукавов.

А еще – заметить, что в отсутствии солнца, в окружении каменных стен, освещаемых лишь дрожащим пламенем камина, я стала ужасно напоминать одну из местных жительниц каньона.

У меня всегда были светлые волосы, серовато-русые, но сейчас казалось, будто с них смывалась «пыль». Пряди вдруг начали приобретать дурацкий голубоватый оттенок, как у Лориавель и царицы Фелидархат.

Может, это от местного воздуха происходило? Какая-нибудь химия витала в пещерах и прилипала к волосам?..

Впрочем, если припомнить, у служанки Мириаль волосы хоть и были светлыми, но голубым не отливали.

Изменения мне не нравились. Оставалось радоваться только тому, что кожа все еще была смуглой, излюбленной жарким солнцем Шейсары. Я отличалась от шаррвалек хотя бы этим.

При этом мои глаза, насыщенные и яркие, немного напоминающие морскую волну, прежде не казались похожими на небесно-шаррвальские. Но теперь и этот факт вызывал сомнения. Радужки не были чисто зелеными, как у Джерхана, но не были и чисто-голубыми, как у Лориавель.

Ни хвост, ни клешни – как любила говаривать моя тетка, которая вовсе и не моя на самом деле.

С каждым днем мне казалась все более реальной мысль о собственном рождении в Стеклянном каньоне. Меня могли отдать на поверхность, чтобы сохранить жизнь. И тогда где-то здесь, должно быть, обитали родители…

Впрочем, если им пришлось отдать меня, возможно, они уже были мертвы.

Сердце болезненно сжалось.

Я резко отвернулась от зеркала и шагнула в комнату, где на широком низком диване восседал довольный Джерхан, а на его коленях уже стоял откуда-то взявшийся поднос с фруктами.

Хвала богам, что он там стоял! Потому что мужчина сидел, широко расставив ноги и закинув одну руку на спинку, приняв настолько вальяжную и расслабленную позу, что я начала кусать губы от зависти… и неловкости, потому что халат на Джерхане давно распахнулся и слегка сполз.

– Ты за мной подглядывал! – воскликнула я, решив, что лучшая защита – это нападение.

Наглый тип перевел на меня насмешливый взгляд глубоко-нефритовых глаз и изумленно приподнял бровь.

– Я? Ни в коем случае.

И закинул в рот крупную виноградину.

На блестящих от сока губах не было улыбки, но я видела, что его глаза смеялись!

– Как это нет? – уперла я руки в бока. – Ты видел, что мне нужно зеркало. А значит, следил, как я переодеваюсь. Возмутительное бесстыдство!

Сказала и сама покраснела. Потому что бесстыдство было скорее с моей стороны, когда я и не подумала спрятаться куда-нибудь.

Но Джерхана, видимо, так легко было не смутить.

– Дорогая Эвиса, я лишь предвосхитил твои желания, – сказал он серьезно, и его глаза распахнулись чуть шире, – я ни в коем случае не посмел бы повести себя столь бестактно и недостойно. Если ты не веришь, можешь изучить вдоль и поперек стену, чтобы отыскать глазок или что-то в этом роде. – Он безразлично махнул рукой и взял с подноса сочный инжир, вонзив в него зубы.

У меня рот наполнился слюной.

– Но знай, что твои жестокие слова ранят меня в самое сердце, – проговорил он чисто по-мирайски. У меня даже на миг создалось впечатление, что я попала в царский дворец в Шейсаре и со мной разговаривает какой-то благородный наг.

Впрочем, я ни во дворце никогда не была, ни даже в Верхней Шейсаре, так что, как на самом деле разговаривают приближенные к царской семье, не имела понятия.

Однако отрицание Джерхана меня слегка уело, и я еще добрый десяток минут шарила по комнате, изучая смежную с моей стену.

В конце концов, к моему ужасному разочарованию, оказалось, что и впрямь нигде не было ни намека на отверстие или просвет.

По всему выходило, что у меня мания преследования или же я просто замечталась. Надеялась, что стану интересна бывшему мираю, принадлежавшему царской семье Шейсары.

Царской семье!

Стало вдруг жутко обидно, а потом я чуть не хлопнула себя по лбу за глупость. Ну где это видано: меня отдали нахалу в качестве рабыни для секс-утех, а я вместо благородного возмущения расстраиваюсь, что не пришлась ему по вкусу…

И все равно это было обидно!

Возможно, если бы на месте Джерхана был какой-то другой мужчина, типа Ильхамеса, я бы спряталась в самый дальний угол покоев, забилась куда-нибудь между кроватью и полом, прикрывшись шторами. Но с Джерханом было все по-другому. Он мне… нравился! С первого дня нашего знакомства.

И теперь в голове боролись лед с пламенем, решая, кто сильнее.

– Что, не нашла? – уточнил тем временем Джерхан, прикончив еще несколько инжиров. – Тогда, может, присядешь, отдохнешь? Я расскажу тебе что-нибудь интересное про Стеклянный каньон, а ты расскажешь мне про Шейсару, – невинно предложил он так, словно мы с ним сто лет знакомы.

Это впечатление возникало у меня уже не впервые, и теперь оно лишь крепло. В компании Джерхана мне было спокойно и уютно, несмотря на то, кем он был на самом деле…

Об этом я старалась не думать.

– Откуда тут фрукты? – вместо ответа спросила я, приняв предложение и усаживаясь на другую сторону дивана. Мягкий и удобный, даром что каменный, предмет мебели был оккупирован моим собеседником практически полностью.

Джерхан улыбнулся.

– Фрукты здесь – это действительно редкость, – кивнул он. – За ними поднимаются на поверхность по каким-то особенным праздникам. Вроде назначения новой алы.

С этими словами он взял один плоский розовый персик и протянул мне. Я перехватила дивный фрукт, который рос только в Верхней Шейсаре, в садах мираев. В нашей провинции его если и продавали, то по бешеным ценам. Тетка никогда не покупала.

Я осторожно откусила кусочек и зажмурилась. Вкус был потрясающим. Сладким, как мед с легкой фруктово-кислой ноткой.

Теплый сок брызнул в стороны, стекая на подбородок.

Но не успела я попытаться вытереться, представив, что выгляжу со стороны поросенком, дорвавшимся до вкусненького, как ощутила на своей коже прикосновение мужской руки.

Открыла глаза и замерла, когда большой палец Джерхана скользнул чуть ниже губ, ловко стирая мокрую каплю. А уже через мгновение этот же палец оказался у него рту.

У меня потемнело перед глазами, кусок персика застрял в горле.

Зеленые радужки Джерхана искрились изумрудным огнем, и я не могла оторвать от мужчины взгляд.

Сумасшествие какое-то…

Но стоило моргнуть, как наваждение исчезло. Мой собеседник отвернулся как ни в чем не бывало и проговорил:

– Ты хотела узнать, почему я не пришел на своих ногах вчера. Отвечаю, как и обещал: я не мог. Трансформацией в тело Айша и обратно я почти не управляю.

– Что? – ахнула я. – Как это может быть? Ведь мираи все перевоплощаются по желанию, я думала…

– Когда-то я мог, – кивнул он спокойно, но на меня больше не смотрел. Его глаза глядели в пространство, словно он видел перед собой не пустоту, а что-то иное. Возможно, прошлое… – Но с годами сила Великого Айша набирает все большую и большую мощь. И теперь я почти ничего не помню из того, что происходит после перевоплощения.

– Ты поэтому не хотел сперва рассказывать, да? – выдохнула я тихо, замечая, как Джерхан ставит поднос на диван рядом со мной, а сам берет с соседнего столика кувшин и два бокала из расчерченного прожилками оникса. – Не хочешь, чтобы шаррвальцы об этом узнали?