Медный гамбит - Линн Абби

— Нечего беспокоиться, — вслух сказал он.

— О чем? — спросил другой рабочий. Это был долговязый ветеран с длинной лохматой бородой, на его голове красовась кожаная шапка, закрывавшая его лысый череп. Его губы вечно кривились в беззубой улыбке, и хотя он всегда старался держаться поближе к своему более юному товарищу, Павек считал его менее опасным, чем остальных работяг.

— Я ищу кое-кого, — признался он.

— Женщину?

Павек кивнул. Мужчина всегда может искать женщину, так он устроен. Он честно описал друида и ее товарищей.

— Их не проверяли, это точно. И они вообще не проходили через ворота. Такую бабу я бы запомнил. Она путешествует сама или с группой? — Когда Павек заколебался с ответом, ветеран вывел свое собственное заключение. — Нашла кого-то получше, а? И бросила тебя с твоим пацаном?

— Да, что-то в этом роде, — это было самое простое объяснение, намного более похожее на правду, чем сама правда.

— Я буду держать глаза открытыми. — Ветеран дружески хлопнул Павека по плечу. — Ты еще очень молод, а твой парень еще подросток. Впереди у вас уйма времени. Нечего тревожиться о бабе, которая не пришла домой, сынок.

Павек пробормотал смутные слова благодарности, одновременно пытаясь вспомнить, называл ли кто-нибудь хоть раз его «сынком» — и нравится ли это ему это слово, учитывая откуда оно пришло.

Но тут Букке заорал, — Эй, Оелус, поднимай-ка свою жирную задницу и за работу, — и разговор окончился.

Ядовитый ветер, который заставил заболеть челюсть Павека, озлобил буквально всех, но особенно темпларов. Как только он оказался на месте, Букке решил наказть его за безделье и как следует огрел своей палкой прямо по спине, между лопаток. Судя по весу и силе удара, в конец палки был вделан увесистый кусок железа, вполне подходящий для рабских ям, но незаконный здесь, где свободные люди работали за жалкие гроши.

С болезненым всхлипом регулятор Павек сумел удержать себя, хотя мысль о том, как завизжит Букке, когда попробует на себе свое страшное оружие, соблазняла его несколько долгих секунд.

— Немедленно разгрузи это, червяк, — прорычал Букке, ударяя Павека еще раз, и только потом показывая своей палкой на непроверенную тележку фермера, везшего на рынок дрова.

— Как пожелаешь, великий, — ответил Павек, и один начал сгружать дрова на песок.

Умный и благоразумный человек будет пресмыкаться громко. Когда он сам был темпларом, он был достаточно умен и достаточно благоразумен, чтобы пресмыкаться перед всеми выше его рангом; теперь он был изгнанником, рабочим, живущим на зарплату, и все свои переживания ему лучше держать внутри. Его рука онемела, все остальное пульсировало от боли и гнева, но он не даст желтому червю-темплару, вроде этого Букке, удовольствие увидеть эмоции на своем лице.

Дымащаяся Корона выбросила еще один столб огня и дыма, закончившися очередным землетрясением. Столб пепла расплылся, став, как обычно, грязной кляксой в небе, и поплыл к Урику. Через несколько часов облако может проглотить солнце и ее ядовитая тень нависнет над площадкой испекторов. Темплары и свободные рабочие согнули пальцы жестом, отгоняющим несчастье, надеясь, что солнце продолжит палить их потные головы.

Не так давно каждый житель этого уголка Пустых Земель узнал, что надо ожидать после извержения Короны: три дня страданий, когда приходилось дышать этим ужасным, спертым воздухом, и ветры, разносящие всюду копоть и сажу, после чего Урик превращался в грязный, закопченый город, а потом тридцать дней всеобщей чистки, после которой город Хаману опять начинал переливаться всеми красками под солнцем.

Собственно говоря Урик всегда имел эти три дня страданий и тридцать чистки, но уже дважды после смерти Дракона извержения Дымящейся Короны приносили страшные бури с дождем.

Некоторые обвиняли в этих ураганах Тихиана, пропавшего тирана Тира. Другие винили значительно более древние и злые силы. Но в любом случае Урику, построенному для того, чтобы выдерживать жару и ослепляющий солнечный свет, приходилось сражаться с дождем, приправленном хорошей долей песка. В результате чистка длилась сорок дней и даже больше. Так что народ молился так, как он никогда не молился раньше. Но даже Король Хаману не мог сказать, будет ли извержение сопровождаться дождем или нет.

Ирония судьбы, город, в котором изменения были запрещены, теперь страдал от них самым ужасным образом. Для того, чтобы вынести свое суждение о дровах, Букке понадобился только один взгляд. — Положи все назад в эту вшивую телегу. — Он опять стегнул Павека между лопаток, но на этот раз промазал: его пальцы все еще были сложаны в счастливом знаке огня.

Павек молчаливо молился колесу. С этим облаком пыли, летевшим к городу по небу и воспоминаниями о предыдущих штормах, глубоко заседевшими в его сознании, у него опять возникли мысли покинуть город, и за его стенами начать новую, неведомую жизнь. И он не удивился, когда спустя несколько мгновений после того, как он начал думать о том, как он выживет еще шестьдесят дней — или больше — ветеран в кожаной шапке тронул его за плечо.

— Я заменю тебя здесь, — предложил он. — Выпей пару глотков воды, и внимательно погляди на очередь. Я думаю, что нашел твою женщину.

— Она одна?

Ветеран печально покачал головой. — Двое мужчин. Не понимаю, зачем она сменяла тебя на их: дварф стар, как эти холмы, а костлявый полуэльф не толще твоей руки. Но может быть лучше оставить все, как есть…?

— Нет… — На этот раз он действительно заколебался. — Я должен поговорить с ней.

— Твое решение, сынок, но берегись. Сейчас все такие нервные и подозрительные из-за этого облака, даже такой старый человек, как я.

Павек понял намек и развязал свой кошелек. Он вынул оттуда три керамические монетки, потом, бросив взгляд на кучу битого камня и увидев только пустую тень рядом с ней, достал еще три. — Скажи мальчику-

И что же ему сказать? спросил он сам себя, машинально приглаживая волосы и глядя на тучу.

— Скажи ему, что если бы он меня слушался, он был бы поблизости.А теперь, скажи ему, что я очень извиняюсь, но все кончено.

Крутанувшись на пятках, он мгновенно увидел медные волосы полуэльфа, а потом — больше не обращая внимание на ветерана — направился к ним, нарочно двигаясь медленно, так что если бы он привлек внимание какого-нибудь темплара, тот бы подумал, что он идет по приказу другого.

Все трое буквально оцепенели, когда он подошел к ним. Полуэльф нервно положил руки на свой дорожный посох, а дварф, отпустив оглобли тележки, напряг твердые как камень мускулы на руках, типичные для его расы.

Женщина-друид — Павек с некоторым неудовольством осознал, что не знает, как ее зовут — спокойно стояла между своими товарищами и глядела на него.