Вор времени - Терри Пратчетт

— Здесь всегда будут цвести вишни, — изрек он.

Лю-Цзе, подобрав полы халата, мчался вниз по троне. Лобсанг бежал следом. Ему казалось, что скалы издают какой-то необычный высокий вой. Метельщик обогнул пруд с карпами, на поверхности которого появились странные волны, и кинулся по тенистой узкой тропе вдоль ручья. В панике взлетела стая красных ибисов…

Лю-Цзе вдруг остановился и упал на каменные плиты.

— Ложись!

Но Лобсанг уже нырнул вперед. Он услышал, как что-то пролетело над его головой с заунывным звуком, обернулся и увидел, как закувыркался в воздухе, теряя перья и сокращаясь в размерах, последний ибис, окруженный ореолом бледно-голубого света. Птица пронзительно крикнула и с хлопком исчезла.

Но исчезла не совсем. Яйцо еще какое-то время следовало прежней траектории, а потом упало на камни и разбилось.

— Случайное время! Бежим! — закричал Лю-Цзе.

Он вскочил на ноги, подбежал к декоративной решетке, вмурованной в склон, и с поразительной силой вырвал ее из камня.

— Немного высоковато, но постарайся перекатиться вперед, и все будет в порядке, — сказал он, опускаясь в дыру.

— Куда она ведет?

— К Ингибиторам, конечно!

— Но послушникам под страхом ужасной смерти запрещено приближаться к ним!

— Какое совпадение, — хмыкнул Лю-Цзе, цепляясь за край дыры кончиками пальцев. — Потому что именно смерть ждет тебя здесь, если ты останешься.

И он упал в темноту. Через мгновение снизу донеслось совсем не одухотворенное ругательство.

Лобсанг тоже спустился в дыру, повис на кончиках пальцев, разжал руки, упал и, коснувшись ногами дна, послушно кувырнулся.

— Молодец, — похвалил его Лю-Цзе из темноты. — Если сомневаешься, выбирай жизнь. Сюда!

Проход привел их в широкий коридор. Шум стоял оглушительный. Что-то механическое билось в предсмертных муках.

Потом раздался хруст, а затем — оживленные голоса.

Несколько дюжин монахов в толстых пробковых шлемах помимо традиционных ряс выбежали из-за угла. Многие что-то возбужденно кричали. Некоторые, те, что поумнее, предпочитали тратить воздух не на крики, а на то, чтобы бежать быстрее. Лю-Цзе перехватил одного из них, но монах тут же попытался вырваться.

— Отпусти меня!

— Что происходит?

— Просто постарайся унести ноги, пока они все не слетели с катушек!

Монах наконец высвободился и поспешил за остальными.

Лю-Цзе наклонился, поднял свалившийся с головы монаха пробковый шлем и торжественно вручил его Лобсангу.

— Соблюдай правила безопасности на рабочем месте, — сказал он. — Это очень важно.

— Он меня правда защитит? — спросил Лобсанг, падевая шлем.

— Вряд ли. Но когда найдут твою голову, тебя хотя бы можно будет опознать. Мы входим в зал. Ни к чему не прикасайся!

Лобсанг ожидал увидеть сводчатое величественное нечто. О зале Ингибиторов говорили как о некоем огромном соборе. Но он увидел только клубы синеватого дыма. А ближайший цилиндр заметил только после того, как глаза привыкли к клубящемуся полумраку.

Это была приземистая каменная колонна порядка грех метров диаметром и шесть метров в высоту. Цилиндр вращался так быстро, что очертания его были смазаны. Вокруг в воздухе мерцали серебристо-синие искорки.

— Видишь? Идет выброс! Сюда! Быстрее!

Лобсанг побежал за Лю-Цзе и узрел сотни, нет, тысячи цилиндров. Некоторые из них доходили до самого потолка пещеры.

Здесь еще оставались монахи — метались между колодцами и цилиндрами с ведрами воды, которая мгновенно превращалась в пар, когда ее выливали на дымящиеся каменные подшипники у основания Ингибиторов.

— Идиоты… — пробормотал метельщик, приложил ладони к губам и закричал: — Где-тут-попечитель?

Лобсанг показал на деревянный помост, прикрепленный к стене зала. Там валялся гниющий пробковый шлем и стояла пара поношенных сандалий. Между ними лежала кучка серого праха.

— Бедняга, — посочувствовал Лю-Цзе. — Поймал разряд аж в пятьдесят тысяч лет. — Он яростно воззрился на суетившихся монахов. — Эй, вы, а ну, быстро сюда! Дважды просить не буду!

Несколько монахов, вытерев глаза от пота, послушно затрусили к помосту. Они явно почувствовали облегчение, услышав хоть какой-то приказ. За их спинами визжали Ингибиторы.

— Итак! — крикнул Лю-Цзе, увидев, что все прочие монахи тоже стекаются к нему. — А теперь слушайте меня! Это просто выбросной каскад! Вы все знаете, что такое периодически случается! Мы сможем с этим справиться! Нужно всего-навсего перекрестно соединить будущее и прошлое! Значит, начинаем с самых близких точек и двигаемся…

— Бедный господин Шобланг уже пытался это сделать, — перебил один из монахов и кивнул на очень грустно выглядящую кучку пепла.

— Значит, мне нужны две команды… — Лю-Цзе замолчал. — Впрочем, нет, у нас нет времени! Как говорится, нам остается лишь положиться на свои подошвы! По одному человеку — к маховикам, чтобы ставить перемычки, когда я скажу! Будьте готовы действовать, когда я начну называть числа!

Лю-Цзе поднялся на помост и окинул взглядом панель с рядами деревянных катушек. Над каждой из них парил синий или красный нимб.

— Ну и дела! Просто беда, — охнул он.

— И что они означают? — спросил Лобсанг.

Руки Лю-Цзе нависли над катушками.

— Так. Катушки красного цвета разматывают время, ускоряют его, — пояснил он. — Синие катушки сматывают время, то есть замедляют его. Яркость цвета показывает, насколько быстро они это делают. Вот только сейчас все они вращаются свободно, потому что выброс отрезал их, понятно?

— От чего отрезал?

— От нагрузки. От нашего мира. Посмотри-ка туда! — Он махнул рукой в сторону двух длинных стеллажей, тянувшихся вдоль всей стены пещеры. На каждом располагался ряд шарнирных заслонок: один ряд — синих, второй — красных.

— Чем больше становится окрашенных заслонок, тем больше времени сматывается или наматывается?

— Ты просто молодец, отрок! Мы должны поддерживать равновесие! А сделать это можно, только соединив маховики парами, чтобы они сматывали и разматывали время друг с друга. Уравновесили себя сами. Бедняга Шобланг, полагаю, попытался вернуть их в работу, но в случае каскада это невозможно. Следует позволить всему произойти, а уж потом, когда все успокоится, собрать оставшееся. — Он бросил взгляд на катушки, потом перевел его на толпу монахов. — Начали, ты — сто двадцать восьмую с семнадцатой, а потом сорок пятую с восемьдесят девятой. Пошел.

А ты… пятьсот девяносто шестую с… сейчас глянем… да, с четыреста второй…