По ту сторону тьмы - Йэн Бэнкс

Она секунду взирала на него, затем тихо рассмеялась и сообщила, куда ему следует засунуть свою третью ногу.

Он выстрелил.

Глава 6

Соло

Несмолкающий шум и непрерывная вибрация. Есть что-то уютное, успокоительное и утешительное в этой монотонности. Словно отголоски тех воспоминаний о безмятежности и безопасности материнского чрева.

Она постепенно осознавала, что ей тепло, что она лежит обнаженная под мягким покрывалом. Она попыталась открыть глаза, но не удалось. Монотонное гудение навевало сон, вибрация превращалась в покачивание, будто ее убаюкивали на руках. Пальцы и ладони покалывало.

Она играла в снежки в парке Жанта. Они с Джеймсом кидали снежками в Брейганну, Хагреса и маленьких Фрестеншо — битва-погоня между деревьями. Зима в том году выдалась на редкость холодная: бывали дни, когда плевок с треском замерзал, не успевая долететь до земли, а в огромном доме стоял запах замазки — слуги заклеивали рамы, чтобы избежать сквозняков.

Джейсу было тогда лет пятнадцать или шестнадцать, ей — одиннадцать, а Брейганне девять. Они с Джейсом забрались на балкон, отгоняя остальных снежками, когда те пытались приблизиться. Джейс посмотрел ей в глаза, его лицо раскраснелось. Над головой свистят снежки. «До последнего, сестренка!» — говорит он, и она кивает в ответ. А он пытается ее поцеловать, но она лишь хихикает, отталкивает его и быстро наклоняется за следующим снежком, в то время как Брейганна издалека выкрикивает ругательства, и комки снега разбиваются о деревянные перила балкона.

Она постепенно просыпалась, ворочаясь на узкой койке. За стеной звучали голоса. От простыни, на которой она лежала, шел больничный антисептический запах. Она смутно помнила лужу и как она в ней валялась. Теперь все в порядке, просто хочется есть и в то же время подташнивает. Откуда-то сзади шел свет; он бил ей в глаза, когда она лежала на другом боку. Волосы разметались по тонкой подушке. Их вымыли, и они пахли свежестью. Глаза начали закрываться, и она решила не сопротивляться. Все равно все как в тумане. Голоса за стеной говорили, говорили…

Во сне к ней пришел Ленивый Убийца и разговаривал с ней.

В этом сне у Ленивого Убийцы были ножки и маленькая кукольная головка. (Вспомнив о кукле, она снова начала просыпаться. Ей нужна ее кукла. Не открывая глаз, она пошарила вокруг руками. Под подушкой и с боков были только подогнутые простыни; напротив — вибрирующая металлическая стена, позади — металлические прутья койки… Куклы нигде не было. Она сдалась.)

Проваливаясь в сон, она опять увидела Ленивого Убийцу. Он склонил набок свою крошечную кукольную голову и спросил Шеррис, зачем она собирается его искать.

Не могу вспомнить — ответила она Лентяю.

Он немного походил на своих ногах-веретенах, издавая неприятные щелкающие звуки, затем остановился и произнес:

— Тебе не следует.

— Не следует что? — спросила она.

— Не следует меня искать, — сказал он ей. — Я приношу одни неприятности. Вспомни Город Слухов.

Она жутко рассердилась и закричала. И он исчез.

Всего Ленивых Убийц было восемь. Каждый — чуть больше полуметра в длину, сантиметров тридцати в ширину и двадцати в высоту. В передней части из гладкого, матово-серебристого корпуса выдавались вперед два коротких цилиндра. Цилиндры заканчивались выпуклыми линзами из черного стекла. Несколько рычагов, высокий оптический прицел, широкая металлическая полоса регулятора — все свидетельствовало о том, что оружие предназначено для стрельбы с пояса.

У Лентяев имелось два рычага управления, по одному на каждую рукоятку, — взвод и спуск.

Вы смотрите в бинокуляры, наводите оптический прицел до тех пор, пока выбранная вами мишень не заполнит все поле зрения, и жмете на спуск. Все остальное довершит сам Ленивый Убийца, причем немедленно.

Но при этом вы понятия не имеете, что же произойдет в следующую секунду.

Если вы целились в человека, то из воздуха может материализоваться копье и пронзить его грудь, или появится змея и ужалит его в шею, или он будет раздавлен упавшим с неба корабельным якорем, или два неправдоподобных заряженных электрода возникнут с двух сторон и поджарят его или ее.

Если вы направите оружие на более крупный объект, например танк или дом, то он может: взорваться, превратившись в тучу пыли, утонуть в невесть откуда взявшемся цунами или под лавовым потоком, вывернуться наизнанку, попросту бесследно исчезнуть — со щелчком либо беззвучно.

Когда выросли масштабы уничтожаемых объектов, своеобразная поэтическая изобретательность Лентяя, казалось, пошла на убыль: если его наводили на город или гору, он, в большинстве случаев, просто сбрасывал туда ядерную, либо термоядерную бомбу. Единственным известным исключением стал случай, когда на Тронсефоре ядро кометы разрушило плавучую баржу-айсберг с город величиной.

Слухи утверждали, что Ленивые Убийцы демонстрировали нечто, весьма напоминающее чувство юмора. Сыщики, неоднократно спасавшиеся из горящих машин и удивлявшие этим всех врачей, умирали от града из пуль; ветхую субмарину накрывал шквал глубинных снарядов; безумный король, одержимый идеей добычи редких металлов, задыхался под ртутным дождем.

Самые отважные физики не смели и не пытались отрицать существование Ленивых Убийц. Они решили, что это оружие каким-то образом действует из других измерений или же проникает оттуда к нам на мгновение, выбирает способ разрушения, претворяет это в жизнь, выполняя свою деструктивную задачу, и быстро исчезает. Мы же видим лишь результат. Или же оно достигает желаемого эффекта, создавая статическое поле квантовых колебаний пространства. А может, просто представляет из себя машину времени.

Все эти предположения чрезвычайно будоражили воображение, скованное сбруей обычных технологий, поэтому в сравнении с ними тот факт, что Ленивый Убийца «вверх ногами» весит ровно в три раза больше, чем в нормальном положении, казался чуть ли не тривиальным.

На горе поборников научного прогресса, если Лентяю начинали чересчур надоедать, он самоуничтожался. Происходила аннигиляция, оружие как бы превращалось в плазму и следовал взрыв, по мощности напоминающий ядерный. Подобный взрыв опустошил Город Слухов, хотя радиация, вызвавшая большинство болезней и смертей, явилась результатом не самого взрыва, но разрушения сердечников исследовательских ядерных реакторов на факультете физики в городском университете.

(И вновь она оказалась там; обезумев от этой оргии смерти, не отрываясь смотрела на цепочку голых холмов сквозь колышущиеся занавески и столбики каменной балюстрады балкона в номере отеля. Она видела тусклую полоску зари над головой, внезапно сметенную стеной медленно и беззвучно пульсирующего огня, залившего весь горизонт. Она смотрела — изумленная, ошеломленная, полуослепшая, все еще не осознавая происшедшего, не в силах спуститься с небес блаженства, — переводя взгляд с адского зарева на лицо Мица, залитое пульсирующим огнем уничтожения: ресницы слиплись, рот раскрылся в беззвучном крике, ввалившиеся, блестящие от пота щеки. И, словно долгожданное освобождение, хлынули слезы, они пришли вместе с осознанием, а сдавленный плач превратился в вопль ужаса. Экстаз бесследно исчез, сменившись бурей вины и самоотвращения.)