Наш Современник 2006 #2 - Журнал Современник

Cпектр этнократических государств широк. Этнократию РФ следует считать жесткой, что отражается прежде всего в аномально высокой смертности и резком разделении доминирующей общности и численного большинства по доходам. Близкой к нам по результатам (хотя и не по методам) аналогией можно считать Бурунди, которую и приводят как пример жесткой этнократии: “В Бурунди элитарная группа тутси, которую вскармливали немецкие колонисты до Первой мировой войны, а затем бельгийцы вплоть до независимости в 1960-х гг., начала в 1972 г. активные действия против большинства хуту с ярко выраженной целью если не полного их уничтожения, то резкого уменьшения численности и убийства всех реальных и потенциальных лидеров. Результатом стал геноцид… Следующая резня, имевшая место в 1988 г., и еще одна в прошлом [1992] году нанесли большой урон хутуязычным народам”*. Стоит добавить, что расследование актов геноцида хуту 1992 г. экспертами ООН привело к выводу, что они были организованы спецслужбами западных держав (по этой причине сообщение об этом промелькнуло в западной прессе почти незаметно). Это был, видимо, постмодернистский эксперимент по искусственной организации этнического конфликта с массовыми убийствами.

На первый взгляд, вышедший на арену и созревший в годы перестройки малый народ за 90-е годы добился успеха. Ему удалось в значительной мере ослабить патерналистский характер государства и произвести экспроприацию собственности у большинства населения, перераспределив соответственно и доходы. Но окончательной победы добиться не удалось — в частности, и по причине слишком устойчивого культурного генотипа российской армии. А главное, большинство населения так и не поняло истинного смысла слова “демократия” и не считало, что оно — не народ. Как не считало особым народом ни “новых русских”, ни интеллигенцию. Прежние представления в сознании большинства не были поколеблены, оно продолжало считать, что “можно договориться”. Так и возникла необходимость во втором раунде революции, чтобы привести и охлос, и государственный аппарат в чувство.

Суть задачи теперь излагается нашему непонятливому охлосу открытым текстом. Известный американский политолог Фрэнсис Фукуяма в интервью газете “Suddeutsche Zeitung” (05.10.2004) говорит: “Большинство россиян проголосовали за Путина и его партию. Создается впечатление, будто российское общество решило, что оно сыто свободами девяностых годов и теперь хотело бы вернуться к более авторитарной системе. Но ведь мы хотим не просто демократии большинства, а либеральной демократии. Именно поэтому Запад должен поддержать демократические группы в России”.

Нам указали на ошибку. Мы считали себя народом, а демократию — властью большинства народа. Поэтому кое-кто даже удивлялся тому, что Запад явно поддерживает ничтожное меньшинство — какие-то “демократические группы в России”. Да не нужна ему никакая “демократия большинства”. Революцию приходится продолжать в более жесткой “оранжевой” форме именно потому, что и российскому демосу, и его западным покровителям нужна демократия меньшинства — “либеральная демократия”. Чтобы не производить дорогостоящей замены всех институтов, служащих декорациями такой демократии, проще возбудить на время новую революционную толпу, придать ей звание “народа” — и волею этой толпы (независимо от реальных итогов выборов) вручить власть специально подобранной команде.

Поскольку пересмотра культурных оснований у большинства жителей России не произошло (они были лишь дезактивированы и “рассыпаны”), осознать свою ошибку и извлечь уроки оно не смогло. И в открытом столкновении с демосом в момент “оранжевой” революции большинство этому демосу проигрывает, что и показал очень красноречиво опыт Украины и Киргизии. Большинство считает, что обе вступившие в политический конфликт части населения являются частями одного народа и имеют право на одинаковый доступ к демократическому волеизъявлению. А демос и те, кого в него приняли на Майдане, считает, что голоса охлоса ничего не стоят, незачем их считать и о них спорить, а надо совершать революцию и отодвигать охлос от власти, которую он пытается узурпировать, размахивая своими избирательными бюллетенями. И сила этого демоса, даже если он невелик, заключается в его поддержке “мировым сообществом” и в слабости власти, которая обязалась не выходить за рамки “демократических” норм.

Р. Шайхутдинов пишет, анализируя опыт Киргизии в сравнении с “оранжевой” революцией: “Здесь снова, как и на Украине, сработала демотехника - техника работы с народом, создания народа и “увода” народа, из-за чего любая власть теряет опору и рушится. Какие условия для этого должны выполняться? Прежде всего государство должно признать, что оно демократическое. Значит, оно не может противостоять народу. Оно должно выполнять волю народа, не может ни быть антинародным, ни тем более стрелять в народ, когда он стремится заявить свою волю”.

В чем же слабость такого государства, помимо того, что оно обязуется “не стрелять в народ”? В том, что созданы эффективные технологии создания и демонтажа “народа”, а ни население, ни власти постсоветских государств этого не понимают и бороться с этими технологиями не могут.

Р. Шайхутдинов продолжает: “Дело в том, что сегодня, в условиях, когда любые идентичности могут достаточно легко формироваться и “обыгрываться”, народ не существует естественно (как это было сто или двести лет назад) — народ можно быстро создать. Фактически любую группу граждан можно объявить народом и сформировать такую ситуацию, что право так называться за этой группой будет признано. В этом и состоит демотехника. И тогда эта группа автоматически становится неприкасаемой — ведь власть же объявила, что она не может противостоять народу!

Следовательно, даже небольшая группа людей, вошедшая в роль народа, практически смещает власть. В Киеве было побольше народу, в Бишкеке — поменьше (писали о 700-1000 человек). И если власть объявляет о верховенстве закона, о том, что она не может в принципе стрелять в народ и разгонять его без введения особого положения по прописанной в конституции процедуре, то против этого “народа” она бессильна… В этих условиях мы получаем простой, эффективный и жестокий способ свержения всякой власти, которая объявляет себя демократической и действующей в рамках закона*.

Получается, что на постсоветском пространстве власть так устроена, что тот, кто объявил себя представителем народа, создал этот народ и повел за собою достаточное количество людей, может ее “сковырнуть”. Достаточно некоторого упорства, обозначенности в публичном пространстве и принадлежности к чужой легитимности — той, которую власть уже утратила или никогда не имела… Сегодня можно назвать народом любую наперед заданную часть населения — и получить в руки фомку, против которой у власти, пыжащейся быть демократической, нет приема”.

Надо подчеркнуть, что речь идет о слабости всей системы постсоветской государственности — и власти, и общества. Тот народ, который в здоровом советском обществе был вместе с Отечеством, что и придавало легитимность и силу государству, просто исчез, когда государство объявило себя не Отечеством, а либеральным “ночным сторожем”. Приняв западные демократические институты, это государство и не имеет права быть Отечеством — это сразу объявят тоталитаризмом и рецидивом имперского мышления. Оно уже не может и обратиться за помощью к старому народу, у него уже нет для этого соответствующего языка. В 1991 г. советский народ еще был дееспособен, но он не понимал, что власть потеряла дееспособность и ее надо спасать.

В августе 1991 г. против советской власти выступил весь наличный состав нового народа, демоса — менее 1% населения Москвы. Остальные, узнав о том, что ГКЧП отстранил Горбачева от власти, успокоились и посчитали, что ГКЧП выполнит свою функцию и восстановит порядок (для чего тогда не требовалось даже минимального кровопролития). Затем люди с удивлением выслушали пресс-конференцию, на которой члены ГКЧП клялись в своей верности Горбачеву и перестройке, а еще через два дня с изумлением наблюдали, как из Москвы выводили войска, просто сдав страну Ельцину — без боя и даже без переговоров.

Гипотетически мы можем себе представить, что ГКЧП обратился к населению: “Поддержите! Горбачев предатель, но мы бессильны, мы уже не можем действовать как власть! Ваша поддержка спасет государство!” Можно с уверенностью сказать, что по меньшей мере миллион человек вышел бы на улицы Москвы и демос просто разошелся бы по домам. И этот же миллион, обретя сам состояние народа, отвечающего за судьбу заболевшего государства, самим своим появлением заставил бы ГКЧП взять бразды и нести крест власти.

Точно так же, как минимум, половина украинцев ожидала, что президент Кучма, Верховная Рада, МВД, их кандидат Янукович выполнят свои функции власти, обяжут “оранжевых” разойтись по домам и ожидать решения уполномоченных инстанций.