Смерть мисс Мак-Джинти - Агата Кристи

Раньше он не обратил достаточного внимания на некоторые вещи. Надо было удостовериться, что они не нужны для общей картины. У него, очевидно, были все составляющие этой картины. Речь шла лишь о том, чтобы расположить их в определенном порядке…

Мысленно он представил себе Морин с бокалом в руке, задающую некий вопрос, а затем миссис Оливер, рассказывающую о вечере в театре Кулленкуэя. Микаэл? Он почти был уверен, что она говорила о каком-то Микаэле. Он подумал о Эве Кейн — гувернантке детей Крэйга…

Эвелин Хоуп…

Ну, разумеется, в этом — ключ к отгадке! Эвелин Хоуп.

Глава 23

Ева Карпентер вошла в дом Саммерхейзов через первую на ее пути дверь (таков был прочно установившийся здесь обычай, и знакомые Саммерхейзов свободно входили как через двери, так и через «французские окна») и принялась искать Эркюля Пуаро. Найдя его и едва поздоровавшись с ним, она сразу же перешла к интересующему ее делу.

— Мистер Пуаро, — промолвила она, — вы — сыщик и даже, говорят, хороший сыщик. Превосходно! Я намерена вас нанять.

— А если я не продаю свои услуги? — возразил Пуаро. — Не стоит приравнивать меня к такси!

— Вы — частный детектив, а частным детективам платят. Разве не так?

— Вы не ошибаетесь.

— Я так и думала! Будьте спокойны, вам заплатят и крупную сумму!

— А что же надо сделать?

— Защитить меня от полиции. Эти люди потеряли всякое соображение! Судя по всему, они считают, что я убила миссис Апуард. Они везде рыщут и задают мне всевозможные вопросы… С меня довольно! Они сведут меня с ума!

Пуаро посмотрел на молодую женщину. Ее слова, наверное были отчасти справедливы. С тех пор, как он впервые ее увидел несколько недель тому назад, она, казалось, постарела на несколько лет. Под ее глазами были темные круги, свидетельствовавшие о бессонных ночах! Помимо ее воли, ее рука дрожала, когда она прикуривала сигарету.

— Нужно положить этому конец! — продолжала она.

— Но что я могу сделать, мадам?

— Вероятно, можно все-таки что-то сделать, чтобы избавить меня от них! Если бы Гай был настоящим мужчиной, он бы это уже сделал! Он не позволил бы, чтобы меня преследовали…

— Значит, он ничего не делает?

— Я ему ничего не рассказывала, — ответила Ева усталым голосом. — У него один лишь принцип: надо всеми средствами помогать полиции. Ему, разумеется, это подходит! Вечером, когда было совершено убийство, он присутствовал на каком-то политическом собрании, будь оно проклято!

— А вы, где были вы?

— Дома. Я весь вечер слушала радио.

— Если вы можете это доказать…

— Но как доказать? Я предложила Крофтам баснословную сумму, чтобы они заявили, будто действительно видели меня у нашего приемника. Но эти два грязных проходимца отказались!

— С вашей стороны это — весьма неразумное предложение.

— Не понимаю, почему. Их свидетельство все уладило бы…

— Вы так полагаете?.. И вот теперь по вашей вине ваши слуги, по-видимому, убеждены, что именно вы убили миссис Апуард.

— Во всяком случае я уже раньше заплатила Крофту…

— За что?

— Ни за что, просто так.

— Я повторяю свой вопрос. Не забывайте, что вы сами обратились ко мне за помощью!

— Это не имеет никакого значения. В тот вечер Крофт принял для меня телефонограмму.

— От миссис Апуард?

— Да. Она просила меня навестить ее вечером.

— Но вы говорите, что не выходили из дому!

— Зачем мне было бы ходить к ней? Это была старая несносная женщина, и я не понимаю, с какой стати я пошла бы изнывать от скуки в ее обществе? Я вовсе не собиралась принимать ее приглашение.

— Когда именно вам звонили?

— Не могу сказать точно, но это произошло, когда меня не было дома, то есть между пятью и шестью часами. Телефонограмму принял Крофт.

— И вы дали ему денег, чтобы он забыл об этой телефонограмме. Почему?

— Не задавайте же глупых вопросов! Я не хотела быть замешанной в этом деле, вот и все!

— И, кроме того, вы предложили ему денег, чтобы он подтвердил ваше алиби! И после всего этого, что же, по вашему мнению, думают о вас Крофты?

— Мне это совершенно безразлично!

— Но это, может быть, заинтересует суд присяжных!

Ева Карпентер удивленно спросила:

— Вы говорите серьезно?

— Вполне.

— Они поверят моим слугам, а не мне?

Пуаро посмотрел на нее, тоже довольно-таки удивленный. Она была красива, но глупа. У нее были прекрасные большие глаза, но она была близорука.

— Почему вы не носите очков, мадам? — спросил он спокойным тоном. — Они пригодились бы вам.

— Очки? Я их иногда надеваю. В детстве я всегда…

— И у вас был еще выпрямительный аппарат для зубов?

Ошеломленная его вопросом, она ответила:

— Вы правы, но какое это имеет значение?.. Признаюсь, что я была очень некрасива…

— Так считала ваша мать? Ева ответила едким тоном:

— Я не помню своей матери, и мы далеко отошли от темы разговора. Вы принимаете мое предложение?

— Сожалею, но вынужден отклонить его.

— Но почему?

— Потому, что в этом деле я обязан защищать интересы Джеймса Бентли.

— Джеймса Бентли?.. Вы имеете в виду того дурачка, который убил прислугу? Но что у него общего со смертью миссис Апуард?

— Ничего… быть может.

— Значит весь вопрос в деньгах? Назовите цену!

— Здесь вы допускаете большую ошибку, мадам! Для вас все измеряется деньгами и все покупается. Вы располагаете денежными средствами и думаете, что только они идут в счет!

— У меня не всегда были деньги, — сказала Ева Карпентер.

Пуаро кивнул головой.

— Я это подозревал.

Как бы говоря сам с собой, он добавил:

— Это объясняет многое… и служит извинением для некоторых вещей!

После ухода Евы Карпентер Пуаро вновь погрузился в размышления. Итак, миссис Апуард звонила по телефону не только Дейдр Хендерсон, но и Еве Карпентер. Может быть, еще кому-нибудь. В этом предстояло еще разобраться…

Морин, как всегда, стремительно ворвалась в комнату.

— Теперь куда-то запропастились ножницы! У меня их три пары, но ни одну не могу найти!

Она бросилась к письменному столу, и Пуаро вновь стал свидетелем сцены, к которой он начал уже привыкать. Значительная часть содержимого ящиков в мгновение ока вновь оказалась на полу. Морин радостно вскрикнула и умчалась из комнаты, потрясая найденными ножницами. Пуаро почти автоматически встал с кресла и начал наводить порядок. Кусок сургуча, листы белой бумаги, корзинка для рукоделия вновь были уложены на свое место в ящики. Очередь была за фотографиями…

Пуаро вдруг замер, устремив взгляд на снимок, который оказался у него в руках. Услышав шаги в коридоре, он быстро подбежал к дивану и засунул фотографию под подушку. Он сидел на этой подушке уже с полсекунды, когда в комнате вновь появилась Морин.

— Куда же, черт возьми, я задевала миску со шпинатом?

— Вот она, мадам.

И Пуаро показал на миску, стоявшую рядом с ним на диване. Морин расхохоталась, схватила миску, а затем вдруг решила проявить заботу о самом Пуаро.

— Почему вы сидите здесь, мистер Пуаро? Это ведь самое неудобное место в доме. У дивана сломаны все пружины…

— Я знаю, мадам. Я… я любуюсь прекрасной картиной, которая висит на стене как раз напротив меня.

Морин повернула голову к картине. Это был портрет морского офицера в полной форме и с различными аксессуарами, включая бинокль.

— Это единственная приличная картина в доме, — сказала Морин. — Она, может быть, принадлежит кисти Гейнсборо…

Вздохнув, она добавила:

— Джонни, к сожалению, не хочет продавать этот портрет. На нем изображен его прадед. По-моему, он утонул вместе со своим кораблем, совершив, как полагается, геройский подвиг, Джонни страшно гордится им.

— Да, — заметил Пуаро, — ваш муж может гордиться разными вещами.

Было три часа, когда Пуаро появился у дома доктора Рэндела. Перед этим он обедал у Саммерхейзов, и ему подали безвкусного вываренного кролика с плохо поджаренной картошкой, он выпил еще полчашки какой-то кофейной бурды и находился теперь не в наилучшем расположении духа.

Дверь Пуаро открыла старая миссис Скотт. Он выразил желание видеть миссис Рэндел.

Она сидела в гостиной и слушала радио. У Пуаро сложилось впечатление, что его визит очень удивил миссис Рэндел. Она вела себя настороженно и на этот раз, казалось, вновь испытывала страх перед Пуаро. Перед ним или перед тем, что он собою представлял.

— Я пришел потому, мадам, — произнес Пуаро, — что хочу задать вам один вопрос.

— Один вопрос? Но… пожалуйста!

— Миссис Апуард звонила вам по телефону в день своей смерти?

— Да-да.

— В котором часу?

— Телефонограмму приняла миссис Скотт. Я думаю, это было около шести.

— Миссис Апуард просила вас навестить ее вечером?

— Совершенно верно. Миссис Оливер и Робин уехали в Килчестер. У Дженет в тот вечер был выходной, и миссис Апуард оставалась вечером одна. Поэтому она просила меня составить ей компанию.