В оковах льда - Карен Монинг

— В следующий. Раз. Я. Приду. Вовремя.

— Отлично. В следующий раз тебе не придется всю ночь торчать в моем кабинете.

Я подскакиваю с кресла:

— Клево, так я пошла!?

Он толкает меня обратно на место:

— Но сегодня ты облажалась. Поэтому сидишь здесь.

Спустя семь часов мне кажется, что, возможно, Лор прав. Скорее всего, я хрупкая. Семь часов скуки — и я согласна на все, готова пойти практически на что угодно, что гарантированно приведет к смене обстановки. Когда я болталась прикованная, то хотя бы могла говорить. Но от скуки некуда деться. Мой мозг галопом скачет впереди ног, и даже задумываться не хочу о том, куда я рвану. Я просто рвану.

В шесть часов утра, Риодан заканчивает свою писанину и объявляет:

— Сегодня вечером, в восемь, Дэни.

Кинув на него убийственный взгляд, я подрываюсь к двери. Она не открыта. Я сверлю ее взглядом. Вся ночь насмарку. Секунда проносится за секундой, а я все жду, когда мой тюремщик соизволит выпустить меня на свободу.

Мой список недопустимых преступлений короток. Не длиннее списка смертных грехов.

Но вверху обоих стоит: бесполезная трата времени. Веселиться, отмочить что-то ништячное, рубиться на компе в игрухи, трудиться, если испытываешь в этом потребность — но делать хоть что-то. Убивать время — равносильно аборту, словно ты никогда и не жил, тебя нет, ты просто исчез. Клетка с ошейником слишком много загубили моего времени.

Когда я уже готова орать, он что-то делает и дверь втягивается в гладкую стеклянную стену.

Но когда я слышу, как он говорит:

— Ты потратила мое время, Дэни. Я потратил — твое. — Я тут же взрываюсь.

Развернувшись к нему, я упираю руки в бока.

—  Что за бред! Сравнил жопу с пальцем, это — не одно и то же!

— И никогда не будет.

— Каких-то тридцать жалких, сраных минут стоили мне девяти с половиной часов?

— Как ты относишься ко мне, так и я буду относиться к тебе. Поскольку я больше и старше, думаю, счет всегда будет идти в мою пользу.

— О-о, сейчас ты получишь свое соразмерно. Если  собираешься быть настолько же мудаком, насколько ты большой и старый, чувак, то это — еще то мудачество выйдет. Где справедливость? Ты не можешь сделать какую-нибудь невозможную, несоизмеримую ни с чем херню в одну минуту, а в следующую — твердить мне свое quid pro quo[32] и устанавливать, какой тебе вздумается, размер ответной платы с моей стороны.

— Я могу делать все, что хочу.

— О, а это еще из какого сраного комикса? — возмущаюсь я. — Это моя фишка!

Он смеется, и его лицо преображается. От чего начинает казаться, что он не так уж и стар. Он выглядит довольным. Беззаботным. Совершенно другим. Я вижу морщинки от смеха вокруг его глаз, которых никогда раньше не замечала. В моей голове мелькает воспоминание о четвертом уровне, и я снова  вижу его с той женщиной, он то стонет, как делал это той ночью, то смеется, и чувствую тошноту от этих воспоминаний. Понятия не имею, чего это вдруг со мной. Хрена лысого я хотела бы когда-нибудь оказаться на этом долбаном четвертом уровне! Я стояла там и таращилась на него.

Дверь сдвигается перед моим носом.

— Ты рано.

Я бросаю на него пренебрежительный взгляд. Конечно, он думает, что я специально пораньше. Как бы не так. Прошлым вечером Мак была в «Честере» в восемь. Думается мне, она приходила за мной. Поскольку не могу опоздать, чтобы ее избежать, я вынуждена припереться раньше обычного.

— Разбила часы. Думала, что я вовремя.

— У тебя нет часов.

— Видишь? Как я и сказала, у меня с этим проблемы. Я просто смотаюсь и надыбаю себе новые. Вернусь завтра. Вовремя. — Ювелирные изделия — это те вещи, на которые я соглашаюсь с боем. Единственную уступку я сделала для браслета, который дал мне Танцор, и тот пришелся мне как раз по руке. Кроме того, без него стоящего над душой, и раздающего указания, может, мне на самом деле удастся добиться некоторого прогресса в расследовании.

— Даже не думай об этом.

Я падаю в офисное кресло, и сижу, болтая ногами.

— Какая на сегодня программа. — Я говорю так же, как он. Никакой интонации на конце.

— Ах, Дэни, если бы ты только все поручения воспринимала так, как сейчас.

— То ты бы сдох от скуки.

— Не раньше тебя. В Дублине существует еще три обледеневших места.

—Три! — Я выпрямляюсь в своем кресле. — И все твои?

— Так, не имеющие ко мне никакого отношения, местные клубы.

Черт, моя теория о том, что мишень — это он пошла в задницу, и туда же летит надежда на то, что «Честер» умрет медленной смертью.

— Потери?

— В районе пятидесяти во всех трех.

— Люди или Фейри?

— Люди.

— Все люди?!

Он кивает.

Я тихонько фигею, присвистывая. Погибло еще пятьдесят человек. Человеческую расу просто продолжали выбивать удар за ударом.

— Тогда с чего это тебя колышет? Это случилось даже не на твоей территории. Ничто из твоего не повреждено или разрушено.

— У меня другие причины желать это остановить.

— И какие же? Ты двигаешься быстрее меня. Тебя ничто не обгонит. Тебе под силу стащить куда больше вещей, на замену тем, что подо льдом. Так в чем же дело? — Какие у него мотивы, если они вообще у него есть.

— Стены между нашими мирами были уничтожены на Хэллоуин. С тех пор многое переменилось. Человеческие законы физики больше не законы, они выдают желаемое за действительное. Возможно, фрагменты реальности Фейри проявляются спонтанно, просачиваясь сквозь разломы в нашу реальность. Возможно, это происходит случайно, мгновенно и без предупреждения. Я не заметил удивления ни на чьих лицах, ни в одном из принадлежащих мне мест. Оценивая общую картину в целом — не только у людей, но даже у тех, кто способен на такую же скорость передвижения, как ты или я.

Я вскакиваю, словно громом пораженная.

— Хочешь сказать, если это произойдет в том месте, где я нахожусь, то в один миг я жива, а в следующий — уже мертва. Даже не поняв, что случилось. Я бы просто ушла! — Мои руки сжимаются в кулаки. Я так взвинчена, и хочу знать прямо сейчас.

— Точно. Мгновенная смерть. Без предупреждения. Без объяснения. Не знаю, как тебя, но меня это оскорбляет, и подозреваю, что меня где-то по крупному наебали.

Не в сиянии славы, не в эпической битве! Я умру, совершенно бессмысленной смертью. Хуже того, я даже не пойму, когда это случится. Сколько еще всего не испытано, сколького еще не случилось в моей жизни, а теперь меня ждет смерть, и потом я даже не пойму, что произошло? Мне представлялось, что Смерть — как финальный уровень видеоигры. И если то, что говорит Риодан правда, и я просто покроюсь льдом, то мне никогда не дойти до победного финиша. Я не перейду с пройденного уровня на второй, третий, и так — до последнего. Я хочу пройти финальный уровень, когда придет время. Я хочу ощутить его на вкус — все, даже смерть.