Предать Путина. Кто «сдаст» его Западу? - Эрик Форд

Здесь снова хотелось бы сделать небольшое отступление. Из разговоров с моей московской знакомой Еленой и моих собственных наблюдений я вынес следующее мнение о причинах так называемого «патриотизма», а лучше сказать, шовинизма, захлестнувшего Россию в последнее время.

Доктор Самуэль Джонсон считал патриотизм «последним прибежищем негодяев», Амброз Бирс назвал патриотизм «первым прибежищем негодяев»; Лев Толстой, которого, кстати, сильно не любят в путинской России за его произведения, направленные против православной церкви и обличающие фальшь и деспотизм российского государства, писал: «Патриотизм в самом простом, ясном и несомненном значении своем есть не что иное для правителей, как орудие для достижения властолюбивых и корыстных целей, а для управляемых – отречение от человеческого достоинства, разума, совести и рабское подчинение себя тем, кто во власти».

В полном соответствии с этим высказыванием Льва Толстого главные защитники нынешней России – это правители и их присные, которые панически боятся за свое положение и поэтому пытаются укрепить его призывами к патриотизму. Кроме того, в современной России есть немало искренних патриотов из числа интеллигенции. Это романтики – романтики в буквальном смысле слова: они ищут некую высокую мистическую идею в национализме. Как и положено романтикам-идеалистам, они ставят эту идею над всеми условиями жизни, – идея для них первична, а жизнь вторична. Они принципиально не желают замечать различия в положении полунищего населения России и всепоглощающей власти: по мнению патриотов, власть и народ связаны некой «русской национальной идеей». Эта национальная идея – бог патриотов, и от этого божества, по всем законам теологии, исходит дух – национальный дух, естественно. Российские патриоты-романтики постоянно твердят об уникальной, неповторимой русской национальной идее и особом русском национальном духе. И то, и другое настолько важно, что во имя этого можно и должно терпеть все безобразия власти.

Эти патриоты-романтики сами не понимают, как вредят своей стране, – впрочем, это беда не одной только России. «Мировое правительство» умело использует патриотизм для упрочнения положения тех или иных «национальных» лидеров»: вспомним, например, знаменитую «мюнхенскую речь» Путина. Неудивительно, что и он сам активно использует теперь патриотическую фразеологию, – однако спасет ли его это?

Автор пожелавший остаться неизвестным, пишет на русскоязычном сайте http://rabkor.ru/ 22 октября 2014 года:

«Кто понесет голову Путина.

…Осенью [2014 года] мировые цены на нефть опустились неожиданно резко. Баррель «черного золота» в середине октября упал до 85 долларов. Ситуация в экономике России стремительно ухудшается, но никто в правительстве и ЦБ не намерен менять курс. Хотя на самом деле именно этот курс, задолго до всяких санкций толкнувший Россию к экономической стагнации, является основной причиной нынешних трудностей. Правящие круги держатся за мировой рынок и отказываются развивать внутренний, что означало бы поиск социального компромисса (уступки трудящимся). Замещение импорта за счет отечественного производства и кадровая революция остаются лишь темами для разговоров. Реальная работа государства направлена на примирение с Западом при сохранении и ради сохранения неолиберального курса.

Санкции США, ЕС и других государств оказались эффективными. Не потому, что подорвали нашу экономику, а потому, что напугали нашу элиту. Они показали правящему классу России его финансовую уязвимость. Однако именно падение сырьевых цен на глобальном рынке стало сигналом для элит о том, что дальнейший обмен санкциями становится опасным. Ограничение поставок российских сырьевых товаров на европейский рынок будет противоречить нормам ВТО. Но введение таких санкций вполне возможно в условиях падения спроса и роста конкуренции. США допустили иранские углеводороды в Европу, и Москва убавила тон – она сдает позиции и намеревается выторговать стабильность. А государство, строящее свою экономику на экспорте сырья, никогда не будет ни полностью самостоятельным, ни по-настоящему сильным игроком в мировой политике.

Сколько бы нам ни говорили о «российском империализме», сегодняшняя Россия является прежде всего зависимой периферийной страной, правящий класс которой не желает проводить преобразования, дающие шанс на реальную независимость и влияние в мире. Потому что эти преобразования неминуемо ударят по самой нынешней элите. По крайней мере, по очень значительной ее части.

Российские власти уже дали США и ЕС понять, что отказываются от возможной победы восстания по всей Украине. Они заблокировали его на территориях, занятых ополчением. Все лето главный политтехнолог Кремля Владислав Сурков работал на слив мятежного Донбасса. Но помочь киевскому режиму и следом договориться с Западом не удалось. Другая сторона не шла на встречные уступки. В Москве решили, что у них есть две проблемы: слишком принципиальные «колорады» и США. Постепенно сторонники борьбы во власти ослабели. Путин оформил внутренний компромисс, суть которого – переговоры и уступки ради нормализации отношений с Западом.

Пожертвовать Новороссией, опереться на европейские правящие круги и успокоить США – таков ныне план отечественных элит по прекращению конфликта. Его прекрасно понимают в Брюсселе и Вашингтоне, входя шаг за шагом в переговорную игру с Москвой. Однако если российский правящий класс стремится лишь защитить свои позиции и активы на Западе, то североамериканский и европейский капитал нуждается в приобретениях за счет России. Сюда входит не только полное взятие Украины, пусть и с формальным сохранением Крыма за Москвой, но и доступ к российскому рынку, его активам и сырьевым ресурсам.

В США и ЕС знают, что сильное государство в России – это продукт роста крупного бизнеса и его организованности. Наличие сильного охранника и представителя в лице нынешнего государства позволяло корпорациям более эффективно бороться и развиваться. Потому санкции должны разобщить российский капитал, а переговоры и уступки – ослабить государственную машину, которая препятствует использованию Западом уличных технологий смены власти. Длительный процесс торга между Москвой и партнерами должен еще более усилить позиции чиновников-либералов. Они должны приобрести больший вес в глазах крупного бизнеса. Следом Запад поставит вопрос об устранении дискредитированного в глазах «цивилизованного мира» арбитра российской политики – Владимира Путина.

Голову Путина Запад потребует непременно. И дело не только в репутации западных политиков, уже заклеймивших российского президента, а теперь нуждающихся в том, чтобы «завершить сюжет» очередной победой над очередным диктатором, как это уже бывало прежде. Вопрос о власти в России имеет и практическое значение. Совершенно не такое, конечно, как утверждают в либеральной прессе. Путин меньше всего похож на единоличного правителя, принимающего сумасбродные решения. Как раз напротив, его власть держится на компромиссе, балансе сил и модерировании коллективного руководства страной – ибо олигархический режим по самой природе своей несовместим с единоличной властью.

Но именно умеренность и способность Путина поддерживать равновесие внутри элит, удовлетворять и успокаивать всех, прислушиваться ко всем и стараться учесть все интересы, составлявшая его главную силу, основу его «стабильности», сегодня становится его главной слабостью. Ибо компромисс более невозможен.

Для США и ЕС важно разрушить систему компромиссов между группами крупного бизнеса, завязанную на Путине. Сторонники «русского мира» и импортозамещения никогда более не должны быть услышаны. Риторика власти должна очиститься от опасной тематики. Режим в России должен стать более либеральным и открыто прозападным, а экономика – устойчиво периферийной.

В этом состоит план либерального переворота. В противовес ему и курсу Запада не существует никакого «хитрого плана Путина». Нет также никакой «кадровой революции президента». Потому что нельзя осуществить кадровый переворот, не только оставляя все ключевые фигуры на своих местах, но и усиливая именно тех игроков, которые очевидно выступают против официальной линии.

Старая русская сказка про злых бояр в окружении доброго царя сегодня имеет даже больший смысл, чем во времена феодальной монархии. Ибо царь и в самом деле не мог назначать своих бояр, получавших посты по наследству. А в республике, пусть и такой странной и похожей на царство, как у нас, все же чиновников назначает и утверждает именно президент. Это, однако, отнюдь не означает, будто у «республиканского» царя нет проблем с боярами. Есть, и превеликое множество. Просто невозможность для Путина набрать сплоченную, лояльную и дееспособную команду свидетельствует о том, что власть его далеко не «царская».