Нет такого слова (сборник) - Денис Драгунский

Мне, однако, было обидно.

Хотя с родителями мне более чем повезло, конечно же.

Однако только в пятьдесят лет я научился ходить в магазин и выбирать себе хорошую одежку и обувку. А также смело садиться за стол в ресторане и говорить официанту: «Так-так-так… а принесите-ка нам для начала…»

По поводу кофе и булочек сценарий грустной комедии

Мой знакомец, русский швейцарец Георгий Евгеньевич Брудерер, говорил: если придешь в банк и попросишь заем на десять тысяч франков – тебе выбросят в окошечко несколько бланков и замучают требованиями справок с места работы. А попросишь пару миллионов – проведут в кабинет управляющего, подадут кофе и будут вежливо расспрашивать про твой, как бы это выразиться, бизнес-план.

Сразу возникает нечто вроде сценария.

Про немолодого бедняка – иммигранта, бывшего учителя, безработного портного, – который таким манером раз в неделю завтракает в хорошей компании.

Пьет дорогой кофе, ест мягчайшие булочки, сидя в глубоком кресле – о, сумасшедший запах тонкой мебельной кожи! – и неторопливо беседует с двумя солидными господами. Не отказывается от сигары.

– Еще чашечку?

– Нет, нет… Хотя, пожалуй, да. Да, с молоком, если можно. Итак, господа…

Они внимательно слушают, как он пересказывает статью из газеты, которую вчера вытащил из урны. Делают пометки в своих блокнотах.

Но вот какой-то банкир, сидя в своем банкирском клубе, рассказывает коллегам: тут странный заемщик объявился. Просил серьезную сумму, предлагал интересный проект, а потом исчез.

– Гельмут, может, он к тебе переметнулся?

Гельмут говорит, что такой визитер у него был. Генрих вспоминает тоже. И Жан-Франсуа. И даже Теодор Дитрих Глюкштайн фон Абендштерн.

Они догадываются, в чем дело. Они хохочут, хлопая друг друга по коленкам.

В следующий раз, когда он приходит в следующий банк и просит кредит на несколько миллионов, сотрудница выкидывает в окошечко пачку бланков:

– Заполните эти бумаги.

Ни тебе кофе, ни булочек…

– Простите, я забыл очки. Я зайду позже.

Щастливые швейцары! Вся жизнь ваша есть приятное сновидение… письма русского путешественника

Лет пятнадцать назад в Берне. В гостях в старой бернской семье, живущей в старинном – XVIII века – бернском доме. Пригород, сады, серый камень ступеней, прохлада растрескавшихся стен. Пруд с фонтанчиком. Сытые карпы лениво смотрят на гостей, пьющих чай на газоне у самой кромки воды.

Я говорю:

– У вас очень красивый дом. Настоящий маленький дворец.

Хозяйкина бабушка говорит:

– О, да! Муниципалитет его у нас выкупил. Но мы можем в нем постоянно жить. Но должны его содержать в порядке. У нас было много гостей из разных стран.

А вы знаете – вы первый человек из России в этом доме.

Я говорю:

– Как это мило с моей стороны!

Все смеются.

Старшая сестра хозяйкиной бабушки возражает:

– Что ты, Лизхен! Маменька говорила, что в 1915 году у нас гостил один русский! Как же его звали? Herr Oliano? Нет, нет… Juliani? Нет…

– Может быть, Herr Ulianoff? – подсказываю я.

– Да, да! – радостно хлопают в ладоши обе старушки. – Да, да, конечно, Ulianoff! А вы что-то слышали про него?

– Да, – говорю. – Что-то слышал. Так, краем уха.

Предисловие к предыдущему Ленин с нами

Сильно до того мы читали Гомера с Азой Алибековной Тахо-Годи.

Мы – это (ныне) профессор Михаил Бибиков, (ныне) протоиерей Валентин Асмус и ваш покорный слуга.

Аза Алибековна объясняла что-то насчет реликтов родового строя. И сказала:

– Вот здесь уместно вспомнить Ленина…

Наверное, она хотела привести какую-то благонадежную цитату. Времена были такие. Ведь даже в книге Алексея Федоровича Лосева «Гомер» была главка – «Задачи марксистско-ленинского изучения Гомера».

Но тут зазвонил телефон. Занимались мы в крохотной комнатке кафедры классической филологии, она же кабинет завкафедрой. Зазвонил телефон, Аза Алибековна сняла трубку, о чем-то быстро поговорила и снова обернулась к нам. Очевидно, забыла про Ленина.

– Читайте, Денис! – сказала она.

Но Асмус не забыл:

– Аза Алибековна, – очень вдумчиво спросил он. – Вот вы сказали, что тут уместно вспомнить Ленина.

А почему? В связи с чем?

– Ах, Валентин! – взмахнула рукой Аза Алибековна. – Ленина всегда уместно вспомнить!

Январь. Прогулка семейные сцены

Сестра Настя поила больного Васю Гурьянова микстурой. Две ложечки. Он сглотнул и сказал:

– Настенька, а я видел, как папаша тебя по попке шлепал, а ты плакала.

– Ладно, Васечка, врать, – сказала Настя и ушла.

Но Вася по правде видел. Он смотрел в замочную скважину. Папаша стоял спиной, и видно было, как он широкой ладонью звонко хлопает Настю по попке. Но попку видно не было, только краешек панталон. Зато было видно Настино лицо с круглыми глазами, полными слез.

Васе казалось, что папаша его шлепает. Ему больно стало – за Настеньку, и захотелось ее защитить. Чтоб у него были конь и сабля, как у кавалерийского офицера, он бы скакал по всей земле, и убивал бы злых обидчиков, и снес бы голову папаше, и приголубил бы Настеньку, а потом сам бы нашлепал ее по попке.

За обедом он спросил:

– Папочка, а мы – богатые?

– Нет, не богатые, – сказал папаша, – но мы хорошо обеспечены.

– И всего этого папа добился своим трудом, – сказала мамаша.

– А почему батрак или бурлак трудятся в поте лица своего, – сказал Вася, – а папочке бумаги на дом приносят, а жалованье у него в сто раз больше?

– В университете поймешь, когда будешь изучать политическую экономию, – сказала мамаша.

– Мой дед, а твой прадед был батраком, – сказал папаша, и губы у него дрогнули. – Я учился на медные деньги. Но ты, Василий, можешь стать батраком или бурлаком, если пожелаешь.

Настя под столом сильно пнула Васю своим башмачком по голени.

– Ты что, больно! – зашипел он.

– Не обижай папочку! – крикнула она и выбежала прочь.

Но потом вернулась, неся драповое зимнее пальто.

– Пойдем, Васечка, на веранду, я там проветрила, свежим воздухом подышишь. Вот, оденься.

Он еще ходил сам, но со второго этажа уже навсегда перебрался. Они с Настею медленно шаркали вдоль высоких подмерзших окон коридора. Прошли мимо гостиной, библиотеки, телефонной. На веранде было прохладно.

– Я через десять минут приду, а если раньше захочешь, дерни сонетку. – И она намотала ему на запястье мягкий витой шнурок, который шел к блестящему серебряному звонку.

Вася Гурьянов глядел, как по дорожке вокруг веранды гуляет военный человек с винтовкой за плечом. Летом тут был красивый парк, а зимой – лес как лес. Вдалеке видна была желтая ограда, а за ней – вся эта огромная страна, с бурлаками и батраками, которая так глупо ему досталась, а сейчас погружалась в туманное молоко вместе с окном, подоконником и шнурком, за который не хотелось дергать. – Ты зачем подсматривал? – спросил папаша.

Ищите женщину короткий отпуск

Раз в год он помещал в солидной газете объявление:

«Требуется помощник руководителя инвестиц. компании. Жен., в/о, опыт не менее 5 лет, иностр. яз., комп., коммуникаб., миловид. Зарпл. + бонус. Соцпакет».

Потом придумывал хорошее название фирмы. Скромное, но внушительное. Заводил адрес электронной почты, куда слать резюме. Заказывал табличку. На неделю арендовал помещение в приличном офисном комплексе. Нанимал секретаря – тоже на неделю.

На это уходили почти все годовые сбережения.

С понедельника по пятницу – обычно весной это было, на границе марта и апреля, когда днем было совсем тепло, но к вечеру дул сырой ветер, – он принимал кандидаток.

Женщины особенно прекрасны в это время года. Их лица свежеют. Глаза светятся. Руки становятся сильными и гладкими. В любой фразе звучит вопрос.

Он любовался своими соискательницами.

О, какие разные они были! Речь не о внешности, не о цвете волос и прическе, не о фигуре и росте, не об одежде и, уж конечно, не о профессиональном опыте.

Им разного было надо. Одни простодушно устраивались на работу, выкладывали резюме и рекомендации. Интересовались насчет отпуска и больничного. Другие просто искали, как рыба – где глубже. Пытались произвести впечатление. Посадкой, осанкой, взглядом из-под ресниц. Рукой, уверенно лежащей на столе. Третьи внимательно вглядывались в него – он, кстати, очень неплохо выглядел. И офис тоже выглядел на пять с плюсом.

Были трудно живущие женщины, волочившие ребенка без мужа. Им на самом деле нужен был хороший заработок. Были обеспеченные дамы, которым надоело сидеть дома. Были недотроги, которые думали, что от них будут требовать непристойных услуг. Были и те, которые всем своим видом говорили о готовности эти услуги оказывать. Ему казалось, что это одинаковый человеческий тип. Он отвергал и тех, и других.

В итоге он отвергал всех, разумеется. Самой лучшей он делал дорогой подарок. Альбом репродукций за триста долларов. Или бутылку очень хорошего коньяка в деревянном футляре.