Цезарь Каскабель - Жюль Верн

После полудня, освоившись на новом месте, семейство Каскабель решило нанести визит индейцам, обосновавшимся между Юконом и Поркьюпайном.

Временные жилища индейцев сильно различаются в зависимости от племени, которому принадлежат: одни живут в вигвамах на сваях, покрытых листвой, корой деревьев и шкурами, другие — в юртах из домотканого хлопка; третьи — в сборных дощатых домиках, которые при необходимости легко разбираются.

А как забавны и пестры костюмы индейцев! Кто одет в одежды из шкур, кто — из хлопка, и все носят на голове пышные венки из листьев для защиты от гнуса. Женщины наряжаются в юбки с геометрическим узором по подолу и украшают себя ракушками. Мужчины с помощью булавок в холодную погоду скрепляют свои длинные одеяния из лосиных шкур, повернутых мехом внутрь. И те и другие щеголяют бусами из фальшивого жемчуга, единственное достоинство которых — это их величина. Из разнообразных племен особенно выделяется народ танана: лицами, раскрашенными в яркие цвета, перьями на голове, султанами, унизанными шариками глубоководного красного ила, кожаными куртками, штанами из оленьих шкур, длиннющими кремниевыми ружьями и изящными грушевидными пороховницами.

В качестве разменной монеты индейцы используют ракушки Dentalium[112], которые имеют хождение даже на острове Ванкувер; они подвешивают их к носу и снимают, когда нужно расплатиться за покупку.

— Очень практичный кошелек, — сказала Корнелия. — Можно не бояться, что потеряешь его…

— Если только не потеряешь его вместе с носом, — справедливо заметил Клу-де-Жирофль.

— Что вполне может случиться во время сильных зимних морозов! — добавил господин Каскабель.

В общем и целом скопление индейцев представляло интереснейшее зрелище.

Понятно, что господин Каскабель завязал знакомство с несколькими индейцами, используя шинук. Господин Серж беседовал с ними по-русски.

В течение нескольких дней между охотниками и представителями компании шла оживленная торговля; но господин Каскабель еще не использовал таланты своей труппы в публичном представлении.

Тем не менее индейцы прознали, что семья родом из Франции и что ее члены славятся своим искусством в силовых упражнениях и фокусах.

Каждый вечер они собирались большой толпой и любовались «Прекрасной Колесницей». Никогда раньше они не видели столь ярко раскрашенного фургона. Особенно их поразило то, с какой легкостью он передвигался, заинтересовав этим кочевников в первую очередь. И может быть, в будущем не стоит удивляться, услышав об индейских вигвамах на колесах, а от домов на колесах недалеко и до передвижных поселков!

Поскольку необыкновенный концерт предлагался вниманию неискушенных зрителей, то было объявлено, что представление будет дано «по общей просьбе индейцев Форт-Юкона».

Один из индейцев, с которым познакомился господин Каскабель, считался «тихи», то есть вождем племени. Красавец мужчина пятидесяти лет казался очень умным и очень хитрым. Он несколько раз посещал «Прекрасную Колесницу» и дал понять, что индейцы были бы счастливы присутствовать на репетициях труппы.

«Тихи» чаще всего сопровождал индеец тридцати лет по имени Фи-Фу, человек изящной и тонкой наружности, шаман племени и замечательный жонглер, хорошо известный во всей провинции Юкон.

— А, коллега! — приветствовал его господин Каскабель, когда «тихи» представил шамана.

Распив на троих определенное количество местной настойки, они раскурили трубку мира[113].

В результате этих переговоров, во время которых вождь настойчиво просил господина Каскабеля устроить спектакль, представление назначили на третье августа. Условились также, что индейцы, желавшие показать, что они не уступают европейцам в силе, ловкости и проворстве, также продемонстрируют свое умение.

Это не должно удивлять; на Дальнем Западе, как и на Аляске, индейцы очень любят развлекаться гимнастикой и акробатикой, перемежая их фарсами и маскарадами, в которых они большие мастера.

Итак, в назначенный день явилось полдюжины индейцев с лицами в жутких уродливых масках из дерева. Рот и глаза этих масок приводились в движение с помощью веревочек; таким образом эти безобразные рожи, в большинстве своем с огромными птичьими клювами, как бы оживали. Нетрудно вообразить, какого совершенства они достигли в искусстве гримас, и даже Джону Буллю стоило у них поучиться.

По такому случаю господин и госпожа Каскабель, Жан, Сандр, Наполеона и Клу-де-Жирофль также надели свои театральные костюмы.

У края просторной лужайки, окруженной деревьями, как бы служа декорацией, стояла «Прекрасная Колесница». В первых рядах расположились служащие Форт-Юкона с женами и детьми. Позади них несколько сотен индейцев и индианок образовали полукруг и курили в ожидании начала действа.

Индейцы в масках, которые должны участвовать в упражнениях, держались немного в стороне.

Час настал, и на крыше фургона Клу начал свои зазывания:

— Господа индейцы и индейские дамы, вы увидите сейчас то, что увидите… и т. д. и т. п.

Но, так как он не говорил на шинукском наречии, весьма вероятно, что зрители не оценили по достоинству его импровизированную тираду.

Зато весьма благосклонно публика отреагировала на традиционные оплеухи, отпущенные Клу в изобилии его патроном, а также на знатные пинки в соответствующее место, которые он получил в обычном количестве и воспринял с невозмутимостью, приличествующей его клоунскому амплуа.

Когда пролог закончился, господин Каскабель поприветствовал зрителей и объявил:

— А теперь очередь наших зверюшек!

На подмостки выскочили Ваграм и Маренго. Собаки совершенно очаровали зрителей, не привыкших к номерам, которые демонстрируют ум и сообразительность животных. Затем выступил Джон Булль. Он так ловко кувыркался на спинах спаниеля и пуделихи и принимал такие потешные позы, что индейцы лишились своей обычной степенности.

Выступления четвероногих артистов сопровождались оркестром в составе Сандра, дувшего в корнет изо всех сил своих маленьких легких, Клу, что было мочи колотившего в барабан, и Корнелии, игравшей на бубнах. Если после этого жители Аляски не получили представление о мощном эффекте, производимом европейским оркестром, значит, у них начисто отсутствовало чувство прекрасного.

До сих пор группа в масках оставалась недвижима, рассудив, видимо, что момент их выхода на сцену еще не настал. Они выжидали.

— Мадемуазель Наполеона, танцовщица на канате! — объявил Клу в рупор.