Закат Птолемеев - Александр Кравчук

Казалось бы, исполнение обета — дело благочестивое и соответствующее традиции. Однако рядом со статуей Венеры в храме стояло прекрасное золотое изображение Клеопатры. Правительницу чужеземного государства, с которым совсем недавно велась война, Цезарь вознёс до уровня богини!

Что побудило диктатора так открыто демонстрировать свои чувства? Ведь он прекрасно понимал, какое раздражение вызовет возвеличение женщины, о его любовной связи с которой было широко известно. Наиболее вероятным кажется следующее объяснение поступка Цезаря.

Поскольку Клеопатра была матерью его сына и в своей стране отождествлялась с Исидой, ей и в Риме полагались такие же почести, как богине Венере. Потому что и её кровь текла в жилах божественного рода Юлиев!

Всего через два месяца после освящения храма Венеры Родоначальницы, поздней осенью 46 года, Цезарю пришлось уехать из Италии. Ему предстоял новый военный поход, на этот раз в Испанию.

На Пиренейском полуострове собрались враждебные Цезарю войска под предводительством двух сыновей Помпея — Секста и Гнея. С Гнеем Клеопатра познакомилась три года назад, когда он приезжал в Александрию просить о помощи для своего отца, воевавшего против Цезаря.

Как мы говорили, молодой человек был покорён обаянием египетской царицы. Это был первый выдающийся римлянин, который увлёкся Клеопатрой. В результате Помпей уехал из Александрии, получив всего лишь пятьдесят кораблей и горстку солдат. Сейчас Помпей сражался, чтобы отомстить за смерть отца.

Несмотря на отъезд Цезаря, Клеопатра не вернулась в свою страну. Она осталась в Риме, надеясь, что война не будет продолжительной и вот-вот придёт сообщение: Veni — vidi — vici. Между тем военные действия в Испании затянулись на много месяцев. Решающее сражение под Муидой произошло лишь весной 45 года. Потерпев поражение, сыновья Помпея бежали. Гней вскоре погиб, а младший, Секст, скрывался в Северной Испании и ещё много лет боролся с Цезарем и цезарианцами. Но и после победы над своими противниками Цезарь не мог сразу вернуться в Рим. Нужно было сначала навести порядок в Испании, которая была тогда богатой и густонаселённой страной. Лишь в сентябре 45 года диктатор вступил на землю Италии, а триумфальный въезд в Рим состоялся в октябре. Разлука с Клеопатрой длилась более девяти месяцев.

Наконец-то вся римская держава была в руках Цезаря! Он правил ею как пожизненный диктатор, единовластно и нераздельно. Теперь, победив внутренних врагов, Цезарь мог подумать о планах на будущее. В его смелых замыслах Клеопатра играла важную, может быть даже решающую, роль. Наверно, ещё во время испанской войны Цезарь писал ей о своих головокружительных планах. Во всяком случае сразу после возвращения диктатора его намерения стали ясны всем.

В ближайшем будущем Цезарь собирался предпринять большой поход на Восток. Прежде всего он хотел захватить Дакию, страну, расположенную к северу от Дуная (современную Румынию). Затем он двинулся бы за Евфрат против Парфии, уже много лет беспокоившей восточные границы Римского государства. После победоносного окончания этих походов возникло бы гигантское государство, — от Атлантического океана до Индии. Подвластные Цезарю земли были бы обширнее монархии Александра Македонского, потому что Цезарь повелевал бы не только Востоком, но и Западом.

Государственное устройство мировой империи должно было решительно отличаться от римского республиканского правления. В такой огромной державе не могли существовать те законы и организационные формы, которые выросли из потребностей города-государства Рима.

Цезарь не скрывал, что считает государственный строй республики не только устаревшим, но и попросту мёртвым. Он говорил прямо:

— Республика — ничто, пустое имя без тела и облика [84].

Только монархия восточного типа соответствовала планам честолюбивого диктатора. Признаки того, что Цезарь стремится стать монархом, становились всё более явными. Но, умный и ловкий политик, Цезарь хотел создать видимость, будто народ сам обратился к нему с просьбой надеть корону. Народ же, гораздо более дальновидный, чем это кажется правителям, проявлял странную медлительность, не желая идти навстречу советам и уговорам друзей Цезаря.

По мысли Цезаря, женой повелителя будущей державы должна была стать Клеопатра, законная царица, в жилах которой текла кровь древней династии. Разделив трон с Цезарем, владычица Египта представляла бы восточные и эллинистические страны мировой монархии. А их сын Птолемей Цезарь был бы истинным наследником традиций и могущества всех народов Востока и Запада.

Вместе с тем Цезарь не собирался разводиться с Кальпурнией. Один из его друзей рассказывал позднее, что у Цезаря был подготовлен проект закона, по которому ему — властелину мировой монархии — позволялось брать жён сколько угодно и каких угодно — для рождения наследников. Благодаря этому закону он смог бы усыновить ребёнка Клеопатры.

Если учесть все эти обстоятельства, станут понятны и безразличие Клеопатры к повседневным делам Египта, и её длительное пребывание вдали от своей страны, после всех потрясений чрезвычайно нуждавшейся в заботах и внимании. Поскольку ей предстояло сделаться царицей и владычицей мира, ради столь великой цели можно было временно пренебречь судьбой одной страны.

Впрочем, Египет, и особенно Александрия, очень выиграли бы в результате образования мировой монархии. Столица Египта стала бы столицей мировой державы, Александрия заняла бы место Рима, а Египет — Италии. А ведь совсем недавно та же Александрия была покорена римским полководцем! Для Клеопатры это было бы бескровной и полной победой, парадоксальной переменой ролей.

Сейчас, по прошествии двадцати столетий, когда мы знаем, как развивались дальнейшие события, эти планы кажутся фантастическими. Но в те необыкновенные дни вся Римская держава лежала у ног Цезаря и осуществление его замыслов представлялось реальным и близким.

Во всяком случае Клеопатра относилась к ним очень серьёзно. Уверенная в поддержке Цезаря, она уже начала вести себя как царица и повелительница даже по отношению к самым знатным римлянам. Это испытал на себе, в частности, Цицерон.

«Царицу я ненавижу; что я по праву так поступаю, знает Аммоний, поручитель за её обещания, которые имели отношение к науке и соответствовали моему достоинству, так что я осмелился бы сказать о них даже на народной сходке. О Саре я узнал, помимо того, что он негодный человек, что он, сверх того, ещё заносчив по отношению ко мне: всего один раз видел я его у себя в доме; на мой любезный вопрос, что ему нужно, он сказал, что ищет Аттика. О гордости же самой царицы, когда она находилась в садах за Тибром, не могу вспомнить без сильной скорби» [85].

Чтобы понять, насколько взбешён был Цицерон, достаточно вспомнить, что письмо, отрывок из которого здесь приведён, он написал через несколько месяцев после отъезда Клеопатры из Рима. Даже время не смягчило обиды! Столь расстроивший Цицерона эпизод заключался, по-видимому, в следующем.

В 45-м или в начале 44 года дальновидный и предусмотрительный Цицерон посетил царицу на её вилле. Он хотел лично представиться женщине, пользовавшейся особым расположением Цезаря. Предлогом для визита послужила какая-то редкая книга, необходимая Цицерону для завершения работы над философским трактатом. Царица могла бы распорядиться, чтобы эту книгу доставили из Александрийской библиотеки, где хранилось почти всё когда-либо написанное по-гречески. Во время аудиенции Клеопатра любезно выслушала просьбу сенатора и приказала одному из своих придворных, Аммонию, проследить за её выполнением. Но тот, несмотря на все обещания, не сделал ничего! А другой вельможа из свиты царицы, Сара, придя в дом Цицерона, вообще спросил не хозяина, а его друга Аттика.

В тот период Цицерон много читал и писал. Политическая жизнь в Риме, которая до тех пор интересовала его больше всего, замерла. Теперь решения принимались не в сенате и народном собрании, а в покоях виллы диктатора. Его отпущенники пользовались большим влиянием, чем государственные сановники. Поэтому не удивительно, что человек, честолюбивый и образованный, Цицерон искал утешения в занятиях литературой и философией, в изучении трудов мыслителей прошлых веков. Вместе с тем он стремился и к тому, чтобы его труд принёс пользу современникам. Об этом он писал в своём новом сочинении, которое носит название «Тускуланские беседы» [86].

На вилле Цицерона, расположенной неподалёку от Рима, на склоне Альбанских гор, в Тускуле часто собирались его друзья — Марк Брут, Требаций, Курций, бывал там и муж его дочери Долабелла. Вымышленные беседы в Тускуле об основных проблемах практической философии Цицерон изложил в пяти книгах. Вполне возможно, что именно в ходе работы над этим сочинением он и обратился к царице с просьбой прислать ему из Александрии трактат кого-то из древних мыслителей. По существу «Беседы» представляют собой парафразы и популярное изложение взглядов греческих философов различных школ.