Лесная смерть - Брижит Обер

В дневных новостях дают довольно длинный репортаж по интересующему нас вопросу. Краткая биография Стефана, пересказ истории с самоубийством его жены, перечисление цепочки совершенных убийств, найденный в сарае свитер, двухнедельной давности приказ о розыске, интервью с Гиомаром… В какой-то момент репортаж перекрывает крик Элен:

— Ничего себе! Видеть это тело на носилках, знать, что там, под простыней, лежит Стефан… да еще эта окровавленная машина… Они не должны были показывать такого…

Она умолкает, услышав голос инспектора Гассена. «… Ничего не могу вам на данный момент сказать по этому поводу. — Письмо, найденное возле тела Стефана Мигуэна, содержит в себе какие-либо признания? — К сожалению, ничего не могу вам ответить на этот вопрос. — Но следствие по делу закончено? — Послушайте: у нас действительно были определенные основания подозревать Мигуэна; на настоящий момент все выглядит так, что, вполне вероятно, наши подозрения подтвердятся; однако прежде, чем высказаться по этому вопросу со всей уверенностью, нам необходимо получить результаты экспертизы… Простите, но меня ждут дела…»

Ну вот: все как и следовало ожидать! Великолепный номер! Браво, Лесная Смерть! Однако возникает вопрос: как же теперь вы намерены изворачиваться, дабы утолять свою жажду крови? Ведь если Стефана Мигуэна официально провозгласят виновным в убийствах детей, он не сможет и дальше убивать их, ибо он теперь мертв… Да, действительно: даже я об этом до сих пор как-то не думала. Он что, решил на том закончить свою карьеру, наш славный убийца? Тихонько удалиться на покой, свалив всю вину на другого? Увы: такого рода маньяки крайне редко способны сами остановиться.

— Ох, совсем забыла о времени; а мы, оказывается, уже опаздываем…

Элен убирает посуду, выключает телевизор, и вот мы уже на пути в библиотеку: я — со своими вечно бегущими по кругу мыслями, и она — со своей вечной тоской и тревогой.

В библиотеке все только и говорят, что о Стефане. Большинство посетителей абсолютно уверены в том, что он действительно был убийцей; эту тему обсуждают на все лады.

— Надо же: всегда такой приятный с виду человек…

— Ну кто бы мог подумать… А он ведь еще и детским футбольным клубом занимался…

— Такой веселый, все время шутил…

— С ума сойти можно: пятерых на тот свет отправил!

— Да просто сексуальный маньяк… Его жена не раз жаловалась, что он требует от нее в постели довольно-таки необычных вещей…

— Мне всегда казалось, что в нем есть нечто странное…

— По гороскопу он был Львом, родившимся в час, когда правит созвездие Рыб: двойственная натура, обреченная на душевный раскол…

Они пытаются шептаться по поводу Элен, но получается у них это плохо: от избытка эмоций голоса невольно звучат громче, чем им хочется; уж больно волнующая тема разговора — настоящий убийца, который жил здесь, среди них, в этом городе, к тому же не абы кто, а всем известный предприниматель… Коллега Элен предлагает ей уйти домой, обещая подменить ее на всю оставшуюся часть дня, но Элен отказывается. Просто говорит, что лучше пойдет разбирать архив, а Марианна — так зовут коллегу — пусть займется читателями.

Я же остаюсь в своем углу и продолжаю слушать все это. Думаю о том, как, должно быть, разволновалась сейчас бедняжка Иветта. И о том, что будет с Виржини, когда она узнает о случившемся.

Элен приготовила фрикадельки с картофельным пюре, очень быстро. Виржини — судя по всему, она еще не в курсе происшедшего — играет у себя в комнате. Поль смотрит по телевизору местные новости. Когда он вернулся с работы, Элен тут же бросилась к нему. Похоже, он обнял ее, ибо какое-то время они молчали. Потом он сказал: «Пожалуй, мне стоит пропустить стаканчик; чувствую себя вконец измотанным». Слышно было, как булькает виски, как падают в стакан кусочки льда. Затем — мягкий звук: его тяжелое тело опустилось на диван.

— Ну как, Лиз, можете вы себе такое представить? Вот уж никак не ожидал… Просто невероятно…

Подчас я чуть ли не рада бываю своей неспособности говорить. Ибо она дает мне возможность оставаться бесстрастной. По телевизору идет тот же репортаж, что и днем. Элен хлопочет на кухне.

— Виржини! Пора ужинать!

— Ты рассказала ей? — тихонько спрашивает Поль.

— Нет, храбрости не хватило.

— Нужно все-таки сказать ей об этом.

— Но Поль, если только она узнает, в чем обвиняют Стефана…

— Нельзя скрывать правду от детей.

— О чем это вы тут шепчетесь? А, папа?

Виржини уже тут как тут — прибежала вприпрыжку из своей комнаты.

— Послушай, дорогая, мы должны сообщить тебе кое-что про Стефана.

— Он вернулся?

— Не совсем так. Он… с ним произошел несчастный случай, — произносит Поль тем особым мягким голосом, которым имеет обыкновение разговаривать с дочерью, именно этот голос и пленил меня в самом начале нашего знакомства.

— Он в больнице?

— Он умер, дорогая: теперь он уже на небесах.

— Вместе с Рено? В таком случае, ему здорово повезло!

Воцаряется тишина: родители явно озадачены реакцией ребенка. Когда же наконец они решатся признать тот простой факт, что девочке крайне необходима помощь специалиста-психолога?

— И что за несчастный случай с ним произошел?

— Дорожная авария.

— А ребята в школе говорят, будто это он убивал детей…

— Что? — изумляется Элен.

— Да, но я-то знаю, что это — неправда, поэтому мне наплевать на их болтовню. А что у нас на ужин?

— Пюре с фрикадельками, — машинально отвечает Элен.

— Классно!

И все мы принимаемся лениво жевать фрикадельки — за исключением Виржини, которая отсутствием аппетита явно не страдает.

После ужина она подбирается ко мне, чтобы пожелать спокойной ночи, и тихонько шепчет:

— Сегодня вечером я позову Рено, чтобы узнать, встречался ли он уже со Стефаном. А то, может быть, ему нужно помочь вознестись на небеса… Спокойной ночи!

Если в один прекрасный день я вновь обрету способность двигаться, то первым делом схвачу эту девчонку покрепче и буду трясти ее до тех пор, пока не вытрясу из нее всю правду.

Интересно, который час? Почему-то я вдруг проснулась. Но кажется, сейчас еще отнюдь не утро. Уж слишком тихо вокруг. Что же могло меня разбудить? Я внимательно вслушиваюсь в окружающую тишину.

— Элиза!

Сердце мое на мгновение замирает, однако почти тут же я осознаю, что голос принадлежит Виржини.

— Элиза, если ты проснулась, то подними палец.

Я поднимаю палец.

— Рено говорит, что Стефана убила Лесная Смерть. Чтобы наказать его за то, что он вмешивался в ее дела. Ты меня слышишь?

Я вновь приподнимаю палец.

— Рено сейчас здесь, со мной. Он говорит, что ты очень хорошенькая. А еще говорит, что если бы ты была мертвой, то из тебя получилась бы очень хорошенькая покойница.

Я тут же представляю себе склонившуюся надо мной Виржини, замерший у нее за спиной призрак умершего брата, сама же она — очень бледная, в белой ночной сорочке, сжимает в руках огромный нож, намереваясь вонзить мне его прямо в сердце, приговаривая при этом: «очень хорошенькая покойница»… Нет, эта девчонка определенно сведет меня с ума — вот уже и мурашки по телу побежали.

— Рено проголодался, ему очень хочется того шоколадного торта, что приготовила мама. Сейчас я отведу его к холодильнику.

Вот-вот: уведи его поскорее, убирайся отсюда!

— Все будут говорить, будто детей убивал Стефан, но это неправда. Рено знает это, и ты тоже; только мы трое и знаем об этом. По-моему, это очень даже хорошо, потому что Рено — мертвый, я — живая, а ты — и не совсем мертвая, и не совсем живая; нечто среднее… Ну ладно, мы пошли. Я только хочу сказать тебе еще одну вещь… Не надо бояться умереть: Рено говорит, что это не так уж и плохо…

Спасибо, я просто в восторге. Легкие, почти неслышные детские шаги удаляются. Пытаюсь дышать поглубже. Несчастная девчонка разгуливает ночью по дому в бредовом состоянии. Что ж. Забудем эту ночную интермедию. Нужно немедленно уснуть, иначе все эти мысли опять меня одолеют.

— Виржини, это ты?

Голос Элен.

— Я ходила пописать, мама.

— Быстро ложись в постель!

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, дорогая. Это Виржини, — добавляет она тихонько.

— Не нравится мне, что она вот так бродит по ночам… — замечает Поль.

Оба они говорят шепотом, но в ночной тишине до меня отчетливо доносится каждое слово.

— Элен…

— Что?

— Элен, нам нужно поговорить.

— Сейчас слишком поздно для разговоров…

— Элен, ты хотя бы отдаешь себе отчет в том, что Стефан умер?

— Что это на тебя вдруг нашло? Черт, издеваешься ты надо мной, что ли?

— Потише, пожалуйста, иначе Элизу разбудишь.