Степь - Дмитрий Манасыпов

Зато, хоть кормят здесь не в пример лучше, чем в двух последних придорожных кабаках, оставшихся на тракте. Мне не надо проверять еду с помощью хитрой аппаратуры от ребят Доцента[16], чтобы знать про нее все. Сколько положено мяса, а сколько синтезированного заменителя, сделанного в старой-старой ГМО-шке, что даже и не прячется в подсобке. Насколько суп с картошкой и кусочками мяса сварен из говядины, а насколько из крысятины, забитой в курятнике. И какая была коровка, из которой вышел такой навар — нормальной, или с шестью ногами. Такой вот у меня вложенный и весьма полезный талант, спасибо то ли неизвестному мне папе, то ли моей мамке, хорошо ей отдохнуть в краю яблонь.

Сколько свернутых челюстей и носов осталось за плечами, после выловленных половником в котле хвостиков или найденных на заднем дворе остатков от синих, как васильки, коровьих шкур? И это по минимуму, не говоря про пару-тройку спаленных, и предварительно политых хозяйской кровью, совсем уж плохих гостиниц. Из тех, у которых в омшанике, на безграмотно устроенном леднике можно было найти совершенно другие деликатесы. Те, что до копчения могли разговаривать. А иногда только искать мягкими крохотными губешками мамкину титьку. Да-да, таких и сейчас не мало в Пустошах.

Девчонка, испуганно косясь на меня, шлепнула миску с горохом и двумя большими колбасками. Вместо хлеба здесь пекли на настоящем тандыре тоненькие и прозрачные лепешки. Мягкие, пахнущие угольками и безумно вкусные. Хозяин был из настоящих чистых кочевников, тот еще разбойник. Заметно и по роже, украшенной следами от мелких осколков, и по повадке работать ножом, хищно и уверенно.

Но мне-то без разницы. Зато порядок здесь, чистота и вкусно. Последнее без преувеличения, абсолютно честно. Ел вчера отварное, рассыпающееся в руках жирное мясо, пахнущее какой-то особой острой приправой и сразу несколькими травами, лежавшее на кусках теста, готовящихся в густом бульоне. Зуб даю, уважаемые, редко когда было так вкусно.

Как я понял, вчерашний инцидент с тремя красношеими бугаями являлся исключением из правил. Хозяин, Кабир, держал свое заведение жестко и твердо. Сдается мне, что за исчезновение особо наглых и глупых клиентов его никто и не дергал. А уж поступал он с ними решительно и жестоко. В соответствии с именем[17].

Поесть?.. Надо поесть, кто его знает, как оно сегодня ночью сложится. В таком деле наперед не загадаешь, как ни старайся. Вроде бы понятно все про тварей. Кто такие, сколько, где искать, но мало ли. Работать одному сложно. Если можно так сказать, конечно. Разбираться с некроидами в одиночку... не очень хочется. Совсем не хочется, до жути просто, и отвращения. А надо. Хотя вряд ли меня сейчас бы понял кто-то из братьев. Особенно зная про задачу от Совета. И светиться не рекомендовано, и живым надо остаться. Только... А что только?

Мне не привыкать видеть разодранные и искалеченные до неузнаваемости тела, что людей, что животных. Но зацепило, ой и зацепило. Ехал куда надо, искал кого нужно. Трах-бах, попался по дороге паренек, бледный, как мукой обсыпанный, глаза по полтиннику, как не лопнули. Несется по дороге на дохлом ишаке, и как он только так ногами перебирает. Остановил, узнал что такое, добрался до местных чигирей. Посмотрел на то, что осталось от пятерых ребят, решивших сходить по ягоды в местный лесок. Лесок-то так себе, откуда ему здесь больно взяться, до Камня еще пилить и пилить верхом. Вот там леса. Не то что здесь, где при желании не спрятаться. А детишкам хватило. И их родителям тоже. И мне, как оказалось. Потому сижу здесь столько времени, жду, чищу вот стволы и готовлюсь выйти за высокий частокол села, добраться до разоренного старого хуторка, и там на месте все и решить. До темноты, самое то.

Кто меня там ждет? Скорее всего обычные упыри, очень похожие на нас, только быстрее и сильнее большинства обычных людей. Да и упырями их больно не назовешь, как говорил, жрут все, что догонят. Вероятно тройка, плюс в подвале, и скорее всего так и есть, самка. Да, в придачу, готовая кладка, где разрослись вверх и в ширину плотные кожистые блямбы с зародышами, соединенными со своей зубастой мамкой толстыми кишками пищеводов. А рядом с ней, жирной, безволосой, раскинувшейся на куче наваленного тряпья, найденного по домам муженьками, ОНА. И в пределах досягаемости длинных корявых и когтистых лап, практически сожранные и обглоданные до костей, с зеленоватыми от разложения остатками мышечных тканей, трупики трех ребятишек из села. Двух сожрали самцы-охотники, перед тем, как впасть в спячку. Один на двоих и один для оставшегося бодрствовать. Вот его-то, ублюдка, мне и надо прижать первым, отыскать, убить, а потом заняться остальными. Не то здесь, под боком пограничной со Степью точки Альянса, пока не особо сильной, появится Гнездо. Выжечь под корень его будет сложнее.

Вот так и оно и проходит время. Таскаюсь себе взад-вперед по пустошам и Альянсу, одинокий и неприкаянный, наводящий страх и ужас, настоящий бирюк.

Глава 7. Безумная железяка, мертвые девки и Михакк

"Люди жестоки и не жалеют калек, просящих милостыню. Не проходи мимо слепца, однорукого или одноного. Подай, сколько сможешь, только проверь сперва его раны,

так как люди хитры"

Из наставления

"Biblionecrum", гл. "Ложь".

M.A. Erynn, ph.d., Culto Nocto

- Так и откуда у тебя такой пес? – Семерка покосилась на мерно трусившего рядом с Енотом Хана.

- Нашел. – Чистильщик покосился на пса. Мохнатый умник бежал легко, вывалив язык и поглядывая по сторонам.

- Угу. А как он здесь оказался? – женщина повернула к Еноту голову. – Не хочешь объяснить? Енот?!

- Прибежал, – ему пришлось только пожать плечами в ответ. – Не прилетел же.

- Шутник, значит? – Семерка остановила коня. – Бирюк!

Бородач, мерно дремлющий в седле, покачал головой. Развернул своего кибера, подъехав к ним.

- Ну?

- Что ну, что ну?!! – Семерка явно злилась. – Может, хватит темнить? Откуда, скажи мне, на нашу голову свалился в Степи пес? Мы, вашу мать, посреди Степи!!! Откуда здесь взялась псина?!

- Ты не нервничай. – Бирюк нагнулся, положив руки на высокую луку. – Правду хочешь?

- Хочу!

- А, пожалуйста. – Бородач кивнул Еноту и Змею. И разом разрешил все ночные рассуждения о том, с кем он. Семерка замерла, понимая, что ее крепко взяли с трех сторон. Даже с четырех, ведь Хан уже стоял сбоку, обманчиво грузный и неторопливый. Бирюк довольно оглядел свое маленькое войско и оскалился. – Каковы молодцы, хвалю, хвалю. А вот тебе, подруга, правда. Откуда взялся милый барбос, дорогая, я не знаю. Сам теряюсь в догадках. И мы ищем Михакка, и все тут. Только с одним нюансом, крошечным таким нюансиком.

- Кто "мы"? – Семерка заиграла желваками на лице. Вся зарождающаяся тяга к ней у Енота тут же пропала. Пусть и красивая, но сейчас она казалась страшной. Встать у нее на пути, даже имея численный перевес, хотелось не очень сильно. – Кто твои подмастерья, старый ты хрен? С кем ты спутался?

Бирюк снова кивнул Еноту. Задумываться не пришлось, и даже не придется говорить. Семерка повернула к нему голову, пытливо ожидая ответа на свой главный вопрос. Терпеливо дождалась, пока Енот снимет сбрую, куртку, рубашку. И резко выдохнула, увидев татуировку на плече. Красный круг солнца, черная рука с мечом. Две краски, ничего лишнего. Знак чистильщиков.

- Ё…., прости святая Виргиния, и ……, твою же в …..!!! – Семерка сплюнула. – Чего ты сразу не сказал, а, Бирючина? Ну, спутался с чистильщиками, с кем не бывает, и что? А я-то, вот овца…. Все думала, какой же Змей стеснительный, даже рубашку не снимает. Тьфу ты, пропасть!

- Так откуда собака-то взялась, Енот? – Бирюк посмотрел на него. – А?

Осталось только пожать плечами. А что еще-то? Не, вообще Енот предполагал, что отряд проехал не так и далеко от них, случайно нарезав ненужную петлю. Как еще объяснить, что Хан смог его почуять?

- Ладно. – Бирюк развернул своего гнедого кибера. – Едем дальше. С этой мохнатой образиной всяко лучше, чем без нее.

С этим Енот согласился полностью. Хан помехой явно не будет, только помощью. Поесть умная собачина найдет сама, это он умеет. Опасность почуять за сотню метров, помочь в бою, охранять ночной сон… немало для одного хорошего сильного пса.

Какое-то время ехали молча. Бирюк трусил впереди, вместе с задумчиво молчащей Семеркой, только и крутил головой по сторонам. Енот и Змей скакали позади, выполняя одновременно роль и арьергарда и обоза.

А вокруг, под уже не таким жарким сентябрьским солнцем, жила Степь. Та самая, где Еноту хотелось остаться подольше. Прекрасная и страшная, завораживающая, опасная, ласковая и жесткая, перекатывающаяся волнами пестрого и зеленого разнотравья, окутывающая духмяным запахом последних цветов. Горько пахла полынь, чуть сладковато, наплевав на все законы, придуманные агрономами и ботаниками, оглушали обоняние алые тюльпаны. Высоченная, иногда по холку немаленьким механическим коням, трава шелестела от порывов ветра, уже порою холодного до рези от его ударов. Жизнь в Степи кипела, если знать, куда смотреть и кого выслеживать.