Обретенная мечта - Мэй Макголдрик

– Порции в течение нескольких лет приходилось думать только о нас. Самым главным для нее было благо нашей семьи. И только теперь она впервые задумалась о собственном будущем и о своей матери, если, конечно, ее предположения верны. А мы требуем, чтобы она отказалась от всех своих надежд. Не эгоизм ли это?

Мэри, тяжело вздохнув, откинулась на спинку дивана.

– Да, конечно. Ее интересами я пренебрегла. Может, ты и удивишься, но сложившаяся ситуация огорчает меня не меньше, чем тебя и детей.

– Знаю, дорогая. Ведь Порция заняла место в твоем сердце независимо от каких-либо обещаний.

– Она всегда была мне самой лучшей подругой. Пожалуй, единственной. – Мэри повернулась к мужу, и он заметил слезинки, повисшие на ее длинных ресницах. – Знаешь, Уильям, за эти два дня я все же не упускала ее из виду. Она сняла комнату в одном вполне приличном доме и на днях станет компаньонкой собственной матери. Будет читать ей французские книги или что-то в этом роде. Если бы Порция по-прежнему жила с нами, ей вряд ли удалось бы настолько продвинуться в осуществлении своих планов.

– Ты, можно сказать, вытолкнула ее в самостоятельную жизнь.

– Да. В которой полным-полно опасностей. Она ведь, в сущности, вслепую шагает по выбранной дороге и даже не представляет всех тех сложностей и последствий, которые могут повлечь за собой ее опрометчивые решения.

Уильям обнял жену и привлек к себе.

– Ты рассуждаешь, как мать повзрослевшей дочери.

– Возможно. Я, кстати, слышала, что сегодня ее навестили два джентльмена. Два в один день!.. Больше, чем за все эти годы.

– Да, это удивительно. Учитывая, что Порция уже почти старушка, – улыбнулся Уильям. Мэри ткнула его кулаком в бок. – Ну и когда ты намерена нанести ей визит?.. Чтобы прочитать наставление о том, что свое девичество нужно пронести по жизни с достоинством?

– Не буду я ей больше читать наставления. А как ты думаешь, она примет меня?

– Наверняка. Если ты и в самом деле готова изменить свою позицию.

Пирс не мог припомнить, чтобы Натаниель когда-либо изъявлял желание обсуждать дела в столь поздний час. К тому же он никогда еще не видел друга таким рассерженным.

Мьюир нагрянул к нему в пол-одиннадцатого с кипой документов, взятых на «Тисле», одном из принадлежащих им парусников, который совсем недавно прибыл в порт и в данный момент стоял у пристани Лонг-Уорф.

– Все это доказывает, что мои подозрения были вполне обоснованными, – заявил Натаниель, как только они уединились в кабинете. – Миддлтон с Тернером устроили нам столь радушный прием лишь для того, чтобы притупить нашу бдительность. И теперь суют нос в наши дела! – Он швырнул гроссбухи и прочие документы на стол.

– Расскажи, что произошло? – попросил Пирс.

Сегодня после обеда на «Тисл» заявились таможенники. Офицеры и десятка два солдат. Даже не дождавшись от капитана уведомления о прибытии.

– Они что, арестовали судно?

– Официально нет. Однако забрали все журналы, – пояснил возмущенный Натаниель. – У них это называется инспектированием. Сказали, что с сегодняшнего дня – точнее, со второй его половины – подобной процедуре будет подвергаться каждое прибывающее судно. Это явная ложь! Потому что где-то через час после того, как капитан Престон пришвартовался, к причалам подошли еще три посудины – два «торговца» и какой-то вонючий «китобой», но никто их почему-то не инспектировал.

Пирс давно ждал жестких мер со стороны властей и в принципе был к этому готов.

– Не переживай, Натаниель, они ничего не найдут. После того как ребята Эбенизера выгрузили свой «товар», восемь пустых бочек были тут же заполнены морской водой. Престон заверил, что их перемешали с остальными. Так что по документам в трюме находится сорок пять емкостей с вином. Если они не станут вскрывать каждую бочку, то ничего подозрительного не обнаружат. – Как бы успокаивая приятеля, Пирс положил руку ему на плечо. – Ну а если им все же взбредет это в голову, вину можно будет без труда спихнуть на вороватых грузчиков с Мадейры.

– На «Тисле», возможно, действительно не возникнет каких-либо проблем, но я беспокоюсь не только из-за этой партии груза. – Натаниель придвинул к столу один из стульев и, усевшись на него, взялся за самый первый журнал. – Подозреваю, что они собираются не только проверить наши трюмы, но также опросить всех матросов и тех грузчиков, что работают с нами. Они будут задавать вопросы без конца, пока не выявится какое-нибудь несоответствие, и уж тогда непременно схватят нас за горло.

– Да наши ребята и прежде выдерживали подобные допросы. Думаю, они не подведут.

– Возможно. Однако это не все.

– Что еще?

– Сегодня, уже вечером, мне доставили официальное уведомление. Таможня желает посмотреть те журналы, в которых отражены последние четыре рейса «Тисла». Это почти за целый год – с того момента, когда ты окончательно вошел в дело. – Натаниель отлистал страницы до нужной даты. – Они также хотят изучить все записи, касающиеся и других наших кораблей. За тот же самый период.

– Мы же предоставляем им журналы всякий раз, когда судно пристает к берегу. У них имеется вся необходимая информация.

– Они утверждают, будто губернатор распорядился собрать сведения заново. И по их словам, это станет обычной процедурой для всех, кто занимается коммерцией.

– На выдумки они горазды. Бессовестные лгуны! – Пирс повернул к себе открытый Натаниелем журнал и взглянул на записи. За последний год и на «Тисле», и на прочих принадлежащих им судах, помимо обычного груза, провозилось также и оружие, однако в гроссбухах фиксировался лишь вполне безобидный товар: вино, бумага из Англии, сахар и патока с Карибских островов. – Журналы ты ведешь наилучшим образом, так что здесь они ничего не накопают.

– Знаешь, Пирс, я беспокоюсь не столько за нашу флотилию, сколько за тебя, – тихо проговорил Натаниель. – Ведь параллельно с открытым расследованием идет тайное. У всех, кого арестовали в «Якоре» после твоей встречи с Эбенизером, требовали одно – описать внешность Макхита.

– Не паникуй. «Сыны свободы» меня не выдадут, а остальные ничего не знают.

– Ошибаешься. Ты же сказал, что столкнулся ночью с мисс Эдвардс. Если она тебя видела, мог увидеть и опознать еще кто-нибудь. – Натаниель отодвинул журналы в сторону. – Знаешь, Пирс, тебе следует на время исчезнуть под тем или иным предлогом. Займись коммерческими делами.

– А как же ты?

– Всем известно, что в нашей совместной деятельности я ведаю лишь финансовой частью, а торговыми операциями занимаешься именно ты. Самое большее, чем они могут мне навредить, – это захватить наши суда, уже находящиеся в порту. Однако у меня немало друзей и здесь, и в самом парламенте, которые клятвенно заверят, что я вполне лоялен британской короне и совершенно не интересуюсь политической ситуацией в колониях. Мне-то, если что, всего лишь нашлепают по рукам, а вот тебя наверняка повесят.