Людоеды в Петербурге. Новые красные против новых русских - Конн Вилли

«Я его упрятал в психушку, я его и вызволю», — твердо решил Стас.

Глава 11

ЛИЗА

По воскресеньям в психиатрической лечебнице разрешались свидания, на которые мало кто отваживался из друзей и родственников. Большинство из них находило себе оправдание в том, что не стоит беспокоить лишний раз душевнобольных людей. Поэтому дни посещений здесь мало отличались от прочих. Лишь изредка кому-то из больных улыбалось счастье увидеть близких.

Каково же было удивление Трюкача, когда санитар вызвал его в комнату для свиданий. «Кто это мог быть? Подлец Стас? Капитан Сыскарь? Кто-нибудь от «вора в законе»?»

Влад вошел в комнату и остолбенел: навстречу ему двинулась с букетом цветов Жанна-Лиза. Влад готов был провалиться сквозь землю. Его безобразный больничный халат стал еще безобразнее, стоптанные тапочки без задников еще гнуснее, щетина, покрывавшая впалые щеки, гуще и отвратительнее.

— Зачем ты поишла? Сюда нельзя было приходить. — Он посмотрел на девушку, как смотрят на разбитую дорогую вазу, которую невозможно склеить. «Все, теперь она меня бросит».

— Ты не рад? — Лиза остановилась, не доходя до него.

— Мне стыдно, — каскадер потупил глаза.

— Знаешь, в этом халате ты мне нравишься даже больше, — неожиданно улыбнулась Лиза. — В своих костюмах ты такой… — она запнулась, подыскивая нужное слово, — чопорный, неприступный.

— А сейчас? — В глазах каскадера затеплился огонек надежды.

— Сейчас ты простой, домашний, как будто вышел на балкон полить цветы в этих смешных тапочках. Давай присядем.

— Как ты узнала, что я здесь? — растерялся Трюкач.

— От твоего друга.

— У него есть одна забавная черта — он делает гадости, которые в результате оборачиваются удачей.

— Ты думал, что я отвернусь от тебя?

— Да.

— А как же Гаршин, Врубель, Достоевский и многие другие талантливые люди, прошедшие через это? Ведь их тоже кто-то любил… — Лиза спохватилась, поняв, что преподнесла Владу подарок, приготовленный на весьма отдаленное будущее.

— К счастью, я не Гаршин к, к сожалению, не Достоевский.

— Ты журналист, Влад, и, по-моему, неплохой. Я читала твою статью. Ты талантлив, а чрезмерная скромность подрезает крылья.

— Так же, как ее отсутствие поднимает к солнцу, которое растапливает восковые крылья.

Санитар, наблюдавший за свиданием, встал, давая понять, что время истекло.

— Спасибо, что ты пришла, что не отвернулась от меня в моем плачевном положении. Но все не так, как ты себе представляешь, Лиза. Я не душевнобольной. Когда-нибудь я расскажу тебе обо всем. До свидания.

Поняв, что в сумасшедшем доме можно чего-то достигнуть только терпеливым примерным поведением, Влад скоро продвинулся в местной иерархии еще на одну ступеньку: его включили в команду из четырех человек, которым доверялось в сопровождении санитаров ходить на пищеблок за бачками с едой. Во время этих походов Трюкачу удалось выяснить обычный маршрут «мерседеса» Боба, который регулярно наведывался в дурдом.

Въезжая в ворота, он направлялся к отдаленному блоку, соседствовавшему с мертвецкой. По слухам, там его фирма арендовала помещение под какой-то склад. Особый интерес каскадера вызывало то, что этот склад охранялся значительно тщательнее, чем сама психиатрическая больница.

«Пожалуй, стоит рискнуть моим больничным халатом», — размышлял Влад, глядя на здоровенных охранников с овчарками, неизменно маячивших на фоне белых стен блока.

Несколько раз ему удавалось, раздобыв «сахарную косточку», угостить ею овчарок, когда охранники приходили на пищеблок за кормом для собак.

Влад ждал удобного случая, чтобы вторгнуться во владения Боба, и наконец он представился. Когда Трюкач вместе с другими больными должен был идти за ужином, внезапно выяснилось, что сопровождать их некому.

Эту удачу тут же дополнила следующая: не успела «продовольственная команда» выйти на улицу, как начался проливной дождь. Психи побежали прятаться под крышу пищеблока, а Влад, отстав от них, свернул к мертвецкой.

Перебегая от куста к кусту по заранее продуманному маршруту, он вскоре оказался возле самой белой стены. Охранников не было видно. Ливень загнал их в сторожевую будку.

Влад сделал последнюю перебежку и оказался под зарешеченным окном. Подпрыгнув, он повис на подоконнике. Но тут же его вес увеличился минимум на сорок килограммов — в его халат вцепилась, вытаращив глаза, здоровенная овчарка. Ей на помощь спешили два охранника.

Влада сорвали с подоконника, бросили в грязь. Овчарка, страшно рыча, защелкала зубами над самым его горлом. Кованый сапог опустился на Трюкача, но только один раз, потому что в следующую секунду пятнистая туша охранника лежала на земле, сбитая с ног рослым светловолосым санитаром, выскочившим из «скорой помощи».

— Стас! — обрадовался каскадер. — Прости, милая. — Ловким ударом он парализовал овчарку, перекатился под ноги второго охранника и, не вставая, ударил его ногой в пах. Охнув, тот упал рядом с собакой.

— Скорее, Влад! — Блондин помог каскадеру встать. — Бежим!

Прыгнув в микроавтобус «скорой помощи», Влад накинул приготовленный для него ватник. Машина помчалась к воротам. Протаранила их. Вылетела на улицу.

— Обнять тебя или дать в морду? — перекрывая рев мотора, закричал Влад.

— Тщ прав, я заслужил и то и другое, — ответил блондин.

Дымя пробитым радиатором, машина промчалась несколько кварталов. Здесь каскадеры пересели в «волгу».

Влад сосредоточенно вел машину, не желая разговаривать. Время от времени блондин поглядывал на хмурое лицо друга. Это был момент, когда веселая шутка или удачный розыгрыш еще могли проложить путь к перемирию. Прекрасно все понимая, блондин не мог преодолеть свою скованность. Чувство вины перед другом делало его немым и замкнутым.

Выехав на пустырь, Влад вышел из машины и тяжелой походкой узника, поднимающегося на эшафот, направился к развалинам старого рыбозавода. Опущенная голова и сутулящаяся спина делали его похожим на старика. Стас подумал, что еще никогда не видел друга таким.

Предчувствуя недоброе, Стас последовал за Владом.

— У тебя есть оружие? — спросил Трюкач глухим, незнакомым голосом.

— Возьми, — Стас протянул пистолет.

Влад молча вытащил обойму. Разрядил два патрона.

— Что ты задумал? — Недоумение Стаса начало перерастать в тревогу.

В размеренных движениях Трюкача угадывалась пугающая тупость психа, клеящего коробочки.

— За то, что ты сделал, Стас, в прежние времена люди стрелялись. Ты упрятал меня в сумасшедший дом, чтобы заняться Жанной.

— Ты идиот, Влад!

— А ты подонок! Если бы у меня был второй пистолет, я вызвал бы тебя на дуэль. Пусть нас рассудит случай.

Последние слова Трюкач произнес с интонациями механического робота, программу которого невозможно изменить.

Это были те самые слова, которые Влад не раз повторял про себя, лежа в палате для буйных, — обманутый, оскорбленный и беспомощный. Он повторял их как заклинание, обрывая нити привязанности к блондину.

— Ты и правда шизонутый. Зря я тебя вызволил из психушки…

— У меня в руках три патрона, — не слушая Стаса, продолжал Трюкач, — два холостых, один боевой, — он высыпал их на ладонь, потряс, перемешивая, как трясут игральные кости, и зарядил пистолет. — Теперь мы по очереди приложим ствол к виску и нажмем курок.

— Пусть нас рассудит случай, — с прежней отрешенностью повторил Трюкач.

— Послушай, Влад, остановись, давай поговорим, как нормальные люди. Остановись! — Стас попытался перехватить пистолет, но поздно. Дуло уперлось в висок Трюкача. Полными отчаяния глазами блондин смотрел на друга. Его зрачки сузились. Палец на спусковом крючке напрягся. Щелчок! Холостой!

— Держи, если ты не трус и не законченный подлец. — Слегка побледневший Влад передернул затвор и протянул оружие блондину.

В пистолете оставалось всего два патрона — один из них был боевым.