Смерть дня - Кэтти Райх

Когда мы познакомились поближе, я узнала, что Сэму нравятся очень немногие люди, но тем, кто допускался в узкий круг избранных, он становился верным другом навсегда. Однажды Сэм сказал мне, что после стольких лет с приматами он больше не может вписаться в общество людей. Жизнь обезьян показала ему, насколько нелепо ведут себя люди.

Со временем Сэм переключился на физическую антропологию, написал работу в Африке и получил докторскую степень. После нескольких университетов осел в Бофорте в начале семидесятых в качестве ученого, заведующего отделением приматов.

Хотя возраст смягчил Сэма, сомневаюсь, что он когда-нибудь перестанет испытывать дискомфорт от общения с людьми. Не то чтобы он сам не хотел. Очень даже хотел, что доказывает его участие в избирательной кампании. Просто жизнь Сэма протекает не по тем законам, что жизнь других. Вот он и покупает мотоциклы и крылья для полета. Они стимулируют и зажигают, но остаются предсказуемыми и управляемыми. Сэм Рейберн – один из самых сложных и умных людей, которых я встречала.

Его честь мэр сидел в баре, когда мы вошли, наблюдал за игрой в настольный баскетбол и пил светлое пиво.

Я познакомила его с дочерью, и, как обычно, Сэм взял на себя все остальное: заказал диетическую колу для меня и Кэти, новую порцию пива для себя и повел нас в кабинку в глубине ресторана.

Дочка времени даром не теряла: убедилась в своих подозрениях насчет завтрашних планов и засыпала Сэма вопросами.

– Давно вы руководите центром приматов?

– Больше, чем помню. Еще десять лет назад работал на чужого дядю, потом выкупил компанию. Чуть не разорился, но дело того стоило. Ничто не сравнится с ощущением, что ты сам себе хозяин.

– Сколько обезьян живет на острове?

– Сейчас около четырех с половиной тысяч.

– Кому они принадлежат?

– Управлению по контролю за продуктами и лекарствами. Моя компания владеет островом и ухаживает за животными.

– Откуда их привозят?

– На остров Мертри – из исследовательской колонии в Пуэрто-Рико. Мы с твоей мамой работали там где-то в начале бронзового века. Но вообще они из Индии. Резусы.

– Macaca mulatto.

Кэти нараспев выговорила род и вид.

– Хорошо. Где ты выучила таксономию приматов?

– Я специализируюсь в психологии. Большую часть экспериментов проводят на резусах. Знаете, как Гарри Харлоу и его последователи.

Сэм собирался ответить, но тут официантка принесла тарелки с жареными моллюсками и устрицами, вареными креветками, хаш-паппи и салат из капусты. Мы сосредоточенно принялись выдавливать лимон, очищать первых креветок и макать их в подливку.

– Для чего используют обезьян?

– Поселение на Мертри – колония для размножения. Некоторых однолеток забирают и отсылают в администрацию по контролю за продуктами и лекарствами, но если животное не поймают до того, как оно наберет определенный вес, обезьяна остается на острове всю жизнь. Обезьяний рай.

– Что-то еще?

Моя дочка в состоянии и есть, и говорить одновременно.

– В общем-то нет. Обезьяны живут на свободе и могут идти куда захотят. Они создают собственные социальные группы, собственные правила. Там есть кормушки, загоны, чтобы ловить животных, но вне лагеря остров принадлежит им.

– Что за лагерь?

– Так мы называем место прямо у гавани. Полевая станция, маленькая ветеринарная клиника, по большей части на случай непредвиденных ситуаций, несколько хранилищ пищи для обезьян и трейлер, где могут остановиться студенты и исследователи.

Он окунул устрицу в соус, запрокинул голову и кинул моллюска в рот.

– В девятнадцатом веке на острове существовала плантация.

В бороде застряли красные капельки.

– Она принадлежала семье Мертри. Вот откуда остров получил свое название.

– Кого туда пускают? – Кэти чистила следующую креветку.

– Никого. Обезьяны ничем не заражены и стоят mucho dinero[31]. Всякий, то есть абсолютно всякий, кто ступает на остров, проходит через меня и должен иметь кучу справок о сделанных прививках, включая отрицательный результат теста на туберкулез не менее чем шестимесячной давности.

Сэм вопросительно взглянул на меня, я кивнула.

– Я не думала, что кто-то может подхватить туберкулез.

– Анализ не для вашей защиты, юная леди. Обезьяны очень чувствительны к туберкулезу. Эпидемия скосит колонию тут же, глазом моргнуть не успеешь.

Кэти повернулась ко мне:

– Твои студенты тоже делали прививки?

– Каждый раз.

На ранних этапах своей карьеры, прежде чем соблазниться судебными делами, я занималась исследованиями, в том числе процессом старения скелета на примере обезьян. Преподавала все курсы по приматам в Университете Северной Каролины, не исключая полевую школу на острове Мертри. Я возила туда студентов четырнадцать лет.

– Гм, – проговорила Кэти, бросая моллюска в рот, – это будет здорово.

В полвосьмого следующего утра мы стояли в доке у северного мыса острова Ледис, с нетерпением ожидая высадки на Мертри. Поездка походила на путешествие в террариум. Все покрывал густой туман, окружающие предметы расплывались, и весь мир вслед за ними. Хотя Мертри находился меньше чем в полутора километрах от нас, я не видела ничего, кроме воды. Ближе к нам встрепенулся и взлетел ибис, распрямив длинные тонкие ноги.

Приехали служащие и теперь загружали снаряжение в две открытые лодки. Они быстро закончили и уплыли. Мы с Кэти пили кофе и ждали сигнала Сэма. Наконец он свистнул и махнул рукой. Мы скомкали пластиковые стаканчики, выбросили их в нефтяной бак, превращенный в урну, и поспешили вниз, к нижнему доку.

Сэм помог нам забраться на палубу, потом отвязал швартовы и запрыгнул следом. Кивнул мужчине у руля, и мы поплыли прочь от залива.

– Долго нам плыть? – спросила Кэти Сэма.

– Начался прилив, значит, мы пойдем к Пэрот-Крик, потом к задней бухте и по открытому морю. Не больше сорока минут.

Кэти села на дне лодки по-турецки.

– Тебе лучше встать и прижаться к борту, – посоветовал Сэм. – Когда Джой убавляет газ, эта штука подпрыгивает. Трясет так, что позвонки может выбить.

Кэти поднялась, он дал ей веревку.

– Держись за нее. Спасательный жилет нужен?

Кэти покачала головой. Сэм посмотрел на меня.

– Она отлично плавает, – успокоила я его.

Тут Джой завел мотор, и лодка ожила. Мы понеслись по морю, ветер трепал волосы и одежду, унося слова за пределы слышимости. Через какое-то время Кэти постучала Сэма по плечу и показала на буй.

– Ловушка для крабов! – прокричал Сэм.

Дальше он показал ей гнездо скопы на верхушке башни у границы пролива. Кэти яростно закивала.

Вскоре мы вышли из открытого моря и очутились на болотах. Джой стоял широко расставив ноги и, напряженно вглядываясь вперед, поворачивал руль, направляя лодку по узким лентам воды. Промежутки между травой были не более трех метров. Сначала мы сильно накренились влево, потом вправо, ввинчиваясь в проход, поливая брызгами островки растительности по обе стороны.

Мы с Кэти вцепились в борта лодки и друг в друга, тело подбрасывало на каждом повороте, точно в центрифуге. Мы смеялись и наслаждались скоростью и красотой дня. Это путешествие я люблю, пожалуй, даже больше, чем сам остров Мертри.

Когда добрались до Мертри, туман уже рассеялся. Солнце согрело док и покрыло белыми пятнами знак на въезде. Легкий ветерок трепал листву над головой, которая, в свою очередь, оставляла блики света и тени, прихотливо танцующие на словах: "Собственность правительства. Вход строго воспрещен".

Когда лодки разгрузили и все собрались на полевой станций. Сэм представил Кэти персоналу. Я знала большинство из них, хотя появились и новые лица. Джоя наняли два года назад. Фред и Хэнк все еще обучались. Одновременно Сэм коротко описал жизнь лагеря.

Джой, Ларри, Томми и Фред работают техниками, их первая задача – ежедневно поддерживать нормальное состояние оборудования и транспортных средств. Они занимаются покраской и ремонтом, чистят загоны и кормушки, снабжают животных пищей и водой.

Джейн, Крис и Хэнк больше работают с самими обезьянами, они исследуют группы и добывают разного рода информацию.

– Например, какую? – спросила Кэти.

– Беременность, роды, смерть, ветеринарные проблемы. Мы ведем постоянные записи. И есть еще исследовательские проекты. Джейн изучает свойства серотонина. Каждый день следит за поведением определенных животных, наблюдает, какие обезьяны более агрессивны, импульсивны. Потом мы сверяем информацию с их уровнем серотонина. Еще смотрим на положение особи в стае. Обезьяны Джейн носят телеметрические ошейники, издающие сигнал, поэтому их легко найти.

– Серотонин – химический элемент в мозгу, – пояснила я.

– Да, – сказала Кэти, – трансмиттер, который, возможно, связан с проявлениями агрессии.

Мы с Сэмом улыбнулись друг другу. Молодец девчонка!