Сокровище храма - Элиетт Абекассис

Я решил навсегда связать свою жизнь с этим сообществом. Я пожил в Томаре, в Португалии, в самых значительных братствах тамплиеров. Именно там, в день моего посвящения, я принял Устав и подписался под ним. Я дал обязательство не обсуждать Устав, не толковать его, не противоречить и не нарушать. Сверх всего прочего в Уставе содержалось главное условие: секретность.

Мы плыли на корабле «Храм», направляясь в Яффу. За нами следовал целый флот: в этих местах бесчинствовали пираты. И весь этот флот плыл к Святой Земле: нефы большие и малые, крупные саламандры с двумя мачтами и шестью парусами, некоторые достигали тридцати метров в высоту! Кроме того, были галеры с гребцами, а также галиоты и много судов малого водоизмещения. Флотилия совершала длинный и опасный переход по незнакомым, дальним морям.

Адемар замолчал, легкая улыбка блуждала на его лице, отмеченном страданием. Он вспомнил о том счастливом времени плавания и надежды, и от этого воспоминания ему стало легче.

— Пиратов мы не встретили, но зато попали в страшный шторм в открытом море, — продолжил он. — Это нам многого стоило, но мы выстояли. И когда море успокоилось, я, глядя на ровную гладь, думал о Христе, о его детстве, жизни, о страстях Христовых. Я подумал о Храме, в котором мать его Мария узнала новость подле послушнического бассейна. Именно в Храме Марию представили у жертвенника всесожжения, и там ее благословили священники. Именно в Храм войта она, дабы совершить обряд очищения и отметить искупление новорожденного. Именно в Храме наставлял Иисус, и его величественной громадой любовался он с Елеонской горы.

Адемар остановился и, протянув мне руку, тихо попросил:

— Подвинься поближе, я боюсь, что нас подслушивают.

Я придвинулся. Сразу стали видны его глаза, блестевшие во тьме, глаза, наполненные жизнью на измученном лице.

— У тамплиеров есть тайна, которая переходит от учителей к ученикам. Мне рассказали такую историю.

Когда Иисус был еще ребенком, Иосиф и Мария взошли в Иерусалим, чтобы отправиться в Храм. День был торжественный, руководил всем Верховный жрец. Иисус увидел двенадцать жрецов, шедших с севера; на их головах были короны, на плечах — длинные узкие туники. Когда они подошли, распорядитель повернулся к северному фасаду Двора жрецов, к месту, предназначенному для жертвы. Он возложил руку на голову животного, потом жрец, совершавший жертвоприношение, перерезал животному горло ножом. И левиты собрали в сосуд кровь ягненка, а другие освежевали его. Кровь и мясо принесли жрецу, совершавшему жертвоприношение, и он положил немного мяса на алтарь; когда жир зашипел, он вынул потроха. Затем он оставил мясо дожариваться на алтаре.

В святилище жрец совершил последнее действо: он разлил кровь по маленьким бронзовым чашечкам, добавил в них благовоний и прочитал молитву над кровью, пролитой перед алтарем, затем пальцем нанес семь кровавых линий на теле животного, принесенного в жертву. Наконец, он повернулся к Двору и попросил благословить собравшихся язычников. Левиты ответили: «Аминь». Один из них прочитал священные стихи, другой вошел в святилище и наедине говорил с Богом, произнеся Его Имя, состоящее из четырех букв: Йод, Хей, Вав, Хей. Это было жертвоприношение для Страшного Суда.

Мы с Джейн одновременно подняли головы и посмотрели друг на друга.

— Ты полагаешь, — сказала Джейн, — что человек, убивший Эриксона, читал этот текст и познакомился с ритуалом Страшного Суда?

— Вполне возможно, — согласился я. Давай читать дальше.

— Ты видишь жертвоприношение в день Страшного Суда…

Иисус повернул голову: к нему подходил старик.

— Да, — ответил ребенок, разглядывая мужчину в белом. Рядом находились и другие мужчины.

— Скоро совершится Страшный Суд и настанет Царствие Небесное. Ведь скоро объявится Мессия!

— Но кто вы? — спросил Иисус.

— Мы — бывшие жрецы Храма, мы удалились в пустыню. Храм, который ты видишь и где совершаются ритуальные жертвоприношения, осквернен присутствием римлян. Вот почему он будет разрушен, и долго еще придется ждать, пока его отстроят заново.

— Откуда вам это известно? Откуда вы? — спросил ребенок. — Кто вы на самом деле?

— Мы живем около Мертвого моря, в глубокой пустыне. Мы покинули свои семьи и живем уединенно, молясь и очищаясь, так как думаем, что Конец Света близок. Вот почему следует проповедовать покаяние среди других. Только тогда настанет Царствие Небесное, но об этом надо вещать, чтобы все могли спастись.

— Я слышал о вас, — сказал Иисус. — Вас называют ессеями.

— Мы тоже слышали о тебе. Ты — блудный сын, разбирающийся в Законе.

Вот так Иисус встретился с ессеями, которые приобщили его к своей вере, а ессеи встретили Иисуса, в котором они увидели так долго ожидаемого Мессию.

Позже, когда Иисус взошел в Иерусалим, он побил и выгнал из Храма всех торговцев. Он стегал их бичом, сделанным из веревок, которыми привязывали жертвенных животных. Идя навстречу пожеланиям людей из пустыни, он хотел разрушить этот Храм, оскверненный римлянами и опошленный саддукеями незаконным священством, их противозаконным календарем, на свой манер устанавливавшим священные и мирские даты. Он хотел возвести другой Храм, к которому при строительстве не прикасалась бы рука человека.

— Теперь мне все понятно, — сказал я Адемару, прервав его, чтобы он мог перевести дыхание. — Рыцари тамплиеры почитают этот новый Храм, основав для этого собственный орден, свою общину, свое братство.

— Действительно, ради этого мы и отправляемся в Иерусалим. Турки, потерявшие его, оставили святой город египтянам. После пятивековой оккупации Иерусалим был освобожден от мусульманского ярма: он стал, наконец, христианским. И вновь потянулись туда переселенцы и паломники; много их было, и все стремились взойти в Иерусалим. Однако на дорогах появились разбойники, они убивали и грабили идущих. Именно поэтому рыцари тамплиеры, угодные Богу и по зову долга отказались от мира, посвятив себя Христу. Торжественными обетами, данными патриарху Иерусалима, они обязались защищать паломников против разбойников и воров, охранять дороги и быть верными рыцарями правящего царя. Вначале их было только девять, тех, кто, приняв святое решение, жили милостыней. Затем царь наделил их некоторыми привилегиями и поселил в своем дворце около храма Всевышнего. В год благодарения 1128-й, прожив девять лет во дворце и в бедности, они получили Устав из рук папы Гонория, а Этьен, патриарх Иерусалима, пожаловал им белую одежду. Позже, во времена папы Евгения, они нашили на свои одежды красные кресты и носили белое как символ непорочности, а красное — в напоминание о мученичестве.

Так родился орден Храма. Но роль его не ограничивалась защитой паломников. Рыцари Храма отличались доблестью и отвагой среди рыцарей других орденов. Франция отдала им должное за Святую Землю, так как они были самыми страстными защитниками королевства, с которыми лучше не связываться; они никогда не просили пощады и никогда не платили выкуп за свою свободу, поэтому-то, пленив их живыми, мусульмане сразу отрубали им головы и насаживали на пики для всеобщего устрашения.

— После долгого перехода по морям, — продолжил Адемар (жить ему осталось одну ночь, и он страшно боялся рассвета), — когда я наконец-то достиг Святой Земли, я поверил в чудо. Буря надолго задержала нас, запасы воды ежедневно уменьшались. К концу путешествия нам выдавали, чуть ли не по капле. И вдруг я увидел благословенную землю с финиковыми пальмами, яблонями, лимонными деревьями, смоковницами и гигантскими кедрами, спускавшимися к морю; воздух был пропитан сладкими ароматами бальзама, мирры и благовоний. Во множестве росли медовый тростник, сахарный тростник, гвоздичные деревья, мускатный орех и перечные деревья. Были на Святой Земле и замки с патио, с садами, в которых цвели розы, орошаемые фонтанами; дорожки были выложены фаянсовыми плитками и покрыты турецкими коврами. Вместе со всеми высадившись на берег, я купил лошадей, ослов, мулов, а также быков и овец, собак и кошек, приобрел двугорбых и одногорбых верблюдов; я поменял свою кольчугу на арабский халат и тюрбан, надел бабуши; одним словом, оделся на восточный манер.

Утро. Мы засиделись. Телефон протрезвонил несколько раз, нам объявили, что уже шесть часов и пора уезжать.

В такси, которое везло нас в аэропорт, мы не могли оторваться от чтения Серебряного свитка.

— Когда я, наконец, добрался до лагеря тамплиеров на краю Иерусалима, мне выделили скромную постель: соломенный тюфяк, простыню и тонкое шерстяное одеяло на все случаи жизни: от холода, дождя, солнца, оно же служило и попоной для лошадей. Дали мне и два мешка: один для постели и сменного белья, другой для простой одежды. Был, правда, еще мешок из стальных колец для хранения доспехов. Дали мне и холстину, на которой я ел, и холстину, которой утирался после умывания.