Герой ее романа - Инга Берристер

— Странности? Ты хочешь сказать, бухгалтерские ошибки? — озадаченно переспросила Дженнифер.

Она знала, как скрупулезно работает отец с финансовой отчетностью, с какой строгостью подходит к каждой цифре, к каждой запятой. Любая бухгалтерская ошибка наверняка бы возмутила его, вывела из себя, но не до такой степени, чтобы искать забвения в алкоголе.

— Бухгалтерские ошибки? Что ж, можно сказать и так, — грустно рассмеялся мистер Уинслоу. — Желтая пресса обычно называет это «творческим подходом» к ведению бухгалтерии. По крайней мере, я так наслышан.

— Творческий подход? — У Дженнифер внутри все похолодело. — Ты хочешь сказать, подлог? Мошенничество? — Она отказывалась верить услышанному. — Но это же невозможно! Ведь ты не мог!..

— Нет-нет, — успокоил он ее. — Но вот Джо Де Лука еще как мог! Он обманул меня, обвел вокруг пальца. Прикрываясь моим именем, этот мерзавец на сегодняшний день нагрел наш благотворительный фонд на несколько тысяч долларов. Теренс говорит, что на мне никакой вины нет, что он сам, как и я, попал на крючок к этому проходимцу, полагая, что имеет дело с порядочным человеком. Но не это главное! Пойми, ведь это я, а не кто-то другой привел его, голосовал за него. Значит, вся ответственность лежит на мне…

— Не надо так волноваться, папа. Прошу тебя!

— Безусловно, я тотчас возместил недостающую сумму, и Теренс, и его бухгалтер пообещали мне, что дело не получит огласки. Я моментально отыскал этого Де Луку. И представляешь, что он мне ответил? Этот наглец пытался меня шантажировать. Пригрозил, что расскажет обо всем журналистам, будто я его соучастник, будто именно я предоставлял ему необходимую информацию и все безобразия творились исключительно с моего ведома. В общем, если я не желаю публичного скандала, то мне лучше помалкивать… — Полным боли взглядом он уставился в окно. — Но Теренс и Мартин говорят, что подавать в суд — пустая трата времени. Тем более что это наверняка негативно отразится на добром имени нашего благотворительного фонда, подорвет веру людей в искренность наших порывов. Поставит под сомнение саму идею благотворительности. И поскольку я компенсировал ущерб, то будет разумнее оставить случившееся в секрете. Так сказать, пользы ради.

— Папа, ты серьезно? — прошептала Дженнифер упавшим голосом. Она знала, насколько щепетилен ее отец в вопросах чести, как сильно дорожит своим незапятнанным именем. Как, должно быть, мучительно для него рассказывать ей сейчас о своем унижении. И дело не только в том, что задета его гордость. Под ударом оказались его жизненные принципы, его восприятия собственного «я».

Она, как могла, пыталась успокоить, утешить отца, но все слова звучали мелко и неубедительно. Ведь отец был представителем того поколения мужчин, за которым женская половина семьи действительно привыкла чувствовать себя как за каменной стеной.

Дженни с детства знала, что отец почитал своим священным долгом всячески защищать и оберегать ее от любых невзгод, какие только могут обрушиться на семейство. И вот теперь ей было страшно видеть его таким беспомощным, подавленным, сломленным. Сама же она была бессильна облегчить его душевные муки.

Дженнифер просидела с отцом до позднего вечера. Она позвонила Мэттью, но на том конце провода никто не снял трубку. И вся та злость, которая накопилась в ее душе на Джо Де Луку, автоматически переключилась на Мэттью. Где он? Почему бросил ее наедине с бедой? Ему что, безразличны ее страдания?

Наутро отец развил бурную деятельность, и это; не на шутку встревожило девушку. Ему надо срочно встретиться с одним человеком, уклончиво ответил он ей, спустившись утром к завтраку. Правда, никто из них даже не притронулся к еде. Когда же Дженнифер попыталась выяснить, что это за человек, отец отказался ответить на ее вопрос.

Ей вдруг показалось, что отец похудел за последнее время и осунулся. Было больно видеть происшедшие с ним перемены. Как смел этот Джо Де Лука так жестоко обойтись с таким честным, добрым и порядочным человеком?

— Прошу тебя, папа, не доводи себя до сердечного приступа. Ведь ты ни в чем не виноват, — возмущенно повторяла Дженнифер. — Это все он, твой проходимец Джо. При чем здесь ты!

— С юридической точки зрения, может, оно и так. Но я позволил ему меня одурачить. Доверился как мальчишка, и, что еще хуже, допустил его до чужих денег. И кто, скажи, поверит, будто я ничего не знал, что я не соучастник этой аферы, что я ни сном ни духом не ведал о том, какие у него намерения.

— Но, папа, зачем тебе чужие деньги?

— Это мы с тобой, доченька, знаем, но сколько найдется тех, кто заподозрит меня в корыстолюбии! Люди скажут, что дыма без огня не бывает. А тебе пора назад в Бриджтон, — произнес он устало. — Не забывай, у тебя на носу выпускные экзамены.

— Еще целых четыре недели, — попыталась было возразить Дженнифер. — Мне лучше остаться дома. Буду ходить с тобой на заседания совета. Я могу…

— Нет.

Она не ожидала столь резкого отказа. Ей почти никогда не приходилось видеть отца раздраженным, не говоря уже о проявлениях гнева.

— Но, папа…

— Я, кажется, сказал тебе, возвращайся в Бриджтон, — повторил он не терпящим возражения тоном.

Дженнифер ничего другого не оставалось, как подчиниться, в чем она впоследствии горько раскаивалась и за что корила себя. Дочернее послушание обернулось непростительной ошибкой, более того, трагедией. Увы, содеянного не вернешь…

И если Джо Де Лука повинен в гибели ее отца, то часть этой вины лежит и на ней. Зачем она послушалась расстроенного, отчаявшегося человека, зачем вернулась в Бриджтон? Почему в тот момент для нее больше значил Мэттью? Почему она, после того как отец выставил ее за порог, словно несмышленое дитя, обидевшись на него, пыталась искать утешения у другого мужчины?

Тем более что, приехав к Мэттью, она не заслала его дома.

Он оставил ей записку, в которой говорилось, что его срочно вызвали в Бостон на очередное собеседование и он не знает, когда вернется!

От обиды Дженнифер тогда расплакалась. В тот момент ей так недоставало любимого, чтоб он обнял ее, прикрыл от превратностей жестокого мира… И в этом желании не было ничего от эгоизма, от детского каприза. Просто ей захотелось, чтобы он хотя бы раз поставил на первое место ее потребности, ее боль, а не страдания неведомых ему голодающих в далекой Африке. Или так у них будет всю жизнь? Неужели и впредь, в те моменты, когда она будет нуждаться в нем сильнее всего, он будет спокойно заниматься своими делами?

Дженни попыталась было взглянуть на ситуацию трезво. Во-первых, Мэттью понятия не имеет о том, что у них произошло, и не его вина, что как раз сейчас его нет дома. Но доводы разума оказались бессильны, девушка продолжала злиться.