Когда мы встретимся вновь - Виктория Александер

– Господи! – едва слышно вымолвила она. – У вас, видимо, огромная практика.

Крупица рационального в ее голове напомнила ей о респектабельности. Хотя парк в это раннее время был почти пуст, она все же помнила, что это публичное место, и попытка Алексея поцеловать ее в шею была просто недопустима. Она должна как-то собраться с силами и... если, конечно, ноги ее не подкосятся от слабости, обязательно остановить его. И сейчас же!

– Я думаю о вас, дорогая Памела. Думаю ежечасно, ежеминутно. С того момента, как мы встретились. Вы помните? Тот момент, когда мы увидели друг друга, когда поцеловались?

– Да, конечно... – Она пыталась успокоиться, прийти в себя. – Впервые, когда мы... – Однако осознание того, что происходит, подобно холодной воде, плеснувшей ей в лицо, заставило ее вырваться из его объятий. – Вы как животное! При чем здесь это: встречались ли мы когда-то с вами или не встречались? Целовались или нет?

– Да, я никогда не ошибаюсь в таких случаях. К тому же, – он прищурился, – я ненавижу секреты, а вы полны секретов, моя дорогая.

– Мои секреты, есть они у меня или их нет, – это не ваше дело. Вы, если говорить правду, не мой жених.

– Я не переношу нечестность.

– Неужели? – Она повернулась и внимательно посмотрела на него. – Однако вы сейчас намерены ввести всех в заблуждение. Что такое лицемерие, вам, должно быть, знакомо.

– Это все не так. У меня не было выбора.

– В таком случае нечестность, обман могут быть оправданны?

Алексей сжал зубы до скрипа.

– Памела...

– Я никогда не была нечестной с вами, а ваши намеки и предположения меня оскорбляют. Я просто держу свои секреты при себе. – Она погрозила ему пальцем. – Ведь я сказала вам это в первую же нашу встречу. Я понимаю, что вам трудно это понять, ибо вы проводили все время в кутежах и продолжаете хвастаться этим.

– Я не хвастаюсь, я еще никогда...

– А еще... – Она подняла руку, требуя не перебивать ее. – Поскольку вы не терпите нечестность, я скажу вам, что я не терплю... высокомерия!

– Высокомерия? – Он повторил это слово еще раз.

– Да, высокомерия.

– Вы не можете обвинить меня в этом. – Алексей недоуменно смотрел на нее, словно не верил своим ушам. – Зачем мне быть высокомерным? Высокомерие нужно тем, кто пытается показать себя всему миру. Я же всегда знал, что мне не надо этого делать. – Он скрестил руки на груди. – Ведь я принц!

– Вы не считаете себя высокомерным? Ха! – Она вдруг подбоченилась и, передразнивая, повторила его слова: – «Я никогда не забываю женщин, которых целовал, а они не забывают меня тоже». Простите, ваше высочество, ваш поцелуй сейчас не подтверждает этого.

– Я совсем не так говорил. – Он сердито посмотрел на нее.

Она презрительно повела плечами.

– Или еще: «Я говорю на девяти языках без акцента, да еще на одном, похожем на тот, каким говорит плохой актер в плохой пьесе».

– И все же я оскорблен. – В его голосе было настоящее негодование.

– Я этого и хотела, – резко сказала Памела, подходя к лошади. – Не откажите в любезности, помогите мне сесть на лошадь. Я хочу вернуться домой. Одна.

– Как вам угодно.

Он подошел к ее лошади, а затем помог Памеле сесть в седло. Сделал он это не так любезно, как следовало бы, и тут же отошел. Ей уже, очевидно, было все равно.

– Я передаю вас в заботливые руки леди Овертон. Вижу, что она и граф Стефанович совсем недалеко от нас. – Тон его был таким холодным, что Памеле захотелось ударить его, да посильнее, совсем по-детски и с удовольствием.

– Отлично! – Памела повернула лошадь и сразу же пустила ее легким галопом.

Увидев впереди Клариссу и графа, она перешла на тихий шаг. Ей было нужно хотя бы несколько минут, чтобы осознать все, что произошло.

Она никак не ожидала, что он узнает ее по поцелую. Надо ли ей что-либо сказать об этом? Сначала она боялась, что он сам что-то скажет и навредит их респектабельности, но теперь она убедилась, что он не сделает этого. Она верила в его благоразумие и благородство, хотя, конечно, понимала, что нет серьезной причины не признаться ему в том, что она все помнит.

Но, возможно, он и сам не помнит эту ночь. Мужчина, который ведет такой образ жизни, какой вел он, не может помнить какую-то одну особенную ночь. Но ведь для нее эта ночь была самой прекрасной в ее жизни!

– Кларисса! Граф Стефанович! – Памела кивнула им, приветствуя. – Я хочу вернуться домой, Кларисса. Ты составишь мне компанию?

– Конечно, – улыбнулась Кларисса.

– А я должен присоединиться к его высочеству, – сказал граф, глядя на Клариссу. – Это было прекрасное утро, леди Овертон.

– Да, милорд, – ответила Кларисса со своей загадочной полуулыбкой, с которой ее всегда видели в обществе графа.

Тот, прикоснувшись к шляпе, повернул лошадь и уехал.

– Прекрасное утро? – Памела вопросительно вскинула брови. Кларисса продолжала провожать взором фигуру графа, не переставая улыбаться. – Последовавшее за исключительным вечером.

– Что? – Оторвав взгляд от удаляющейся фигуры, Кларисса наконец-то повернулась к Памеле. – Он мне нравится, Памела. И очень. Я никогда не думала, что мне когда-нибудь понравится кто-то так, как он.

– Он, возможно, такой же коварный, как и его принц, – мрачно сказала Памела.

– Он совсем не коварен, как и его принц. – Кларисса внимательно посмотрела на свою кузину. – В чем провинился его высочество?

– Он убежден, что у меня какие-то серьезные секреты от него. Настаивает, чтобы я все ему рассказала. Он надменен и требователен, а мне это совсем не нравится.

– Опасные секреты? – рассмеялась Кларисса. – Я не думаю.

– А он уверен. Он утверждает, что мы уже раньше виделись. Сердится, что я не подтверждаю его домыслы. – Памела направила лошадь в глубь парка.

Кларисса ехала рядом и какое-то время молчала.

– Итак, – наконец сказала она, – ты сказала?

Памела ответила не сразу. Немного помолчав и глубоко вздохнув, она промолвила:

– Почти.

Кларисса понимающе взглянула на нее:

– Принц – это тот самый джентльмен в Венеции, не так ли? Тот, кто так и не увидел твоего лица? Тот, кто постоянно снился тебе все это время?

Памела кивнула.

– Тебя, кажется, это не удивило?

– Ничуть. Несмотря на то, что ты все время отказывалась. – Кларисса усмехнулась. – Я сразу же поняла. Поняла по тому, как ты отнеслась к рассказу тетушки Миллисент о ее встрече с принцем в Венеции, и по тому, какими глазами ты смотришь на него.

– Ты думаешь, тетушка знает?

– Возможно. Должно быть, поэтому она старается мешать вам быть вместе. Или она решила, что в Лондоне она обязана наконец по-настоящему присматривать за тобой.

– И это после того, как она научила нас вести себя так свободно, как нам вздумается?