Крах всего святого - Илья В. Попов

за другим, первый обивал бы порог владений семьи Гарсот, а сапоги последнего омывали морские воды. В их числе был и Бруно — тогда еще простой рыцарь без земель и титула маршала. Но отец Арлет предпочел скрепить союз с домом Тома и уже вскоре Нель и Арлет дали перед богами супружеские клятвы — но к слову, оба они были рады подобному решению, что было редкостью среди знатных родов.

Может, наследник семьи Тома не столь хорошо владел копьем, как Бруно — но умом жалил не хуже меча; не снискал славы искусного всадника, но превосходно ладил со всеми вассалами, одним своим словом прекращая любые распри. Но Нель при этом был мягок, ладен и чурался как сглаза хоть намека на интриги или распри. Как жаль, что брат его, увы, не перенял его черты…

— … ваше величество?

Моро вздрогнул и повернул голову к Беатрис. Ее золотой медальон сверкал под свечными люстрами, а лицо — которое, не смотря на возраст, едва-едва покрывали морщины, в основном скопившиеся в уголках ореховых глаз — выражало истинную озабоченность.

— Прошу прощения, ваше высокосвятейшество, — Матиас склонил голову. — Кажется, я слишком ушел в свои мысли.

— Пустое. Я слышала, что в последнее время вам нездоровится, — верховная жрица слегка дотронулась до его ладони. — Может быть, я пришлю ко двору несколько Посвященных из Съеля? Уверяю — лечить они умеют не только раны, но и душевные недуги.

«Увы, единственное лекарство, которое мне сейчас поможет — снадобье от предательства и зелье от слабоумия», — подумал Матиас, но вместо этого изобразил широкую улыбку.

— Благодарю за вашу заботу, но не думаю, что из этого выйдет толк. Подагра — боги, казалось, я испробовал все средства, что может предложить сегодняшняя медицина. Отвары, припарки, мази и травы… Боюсь, когда-нибудь этот недуг сведет меня в могилу.

— Все мы можем лишь молиться, что ваши опасения не сбудутся, — хоть Беатрис и улыбалась, тон ее был предельно серьезен. — Второго удара мы не переживем, — она бросила взгляд в сторону пирующей знати. — Цепь, потерявшая звено с краю становится чуть короче, но если она разорвется посередине…

Она умолкла, но Матиас и сам прекрасно понимал, к чему она клонит. Вся страна сейчас напоминала промасленную пачку хвороста — лишь одной искры хватит, чтобы костер взыграл до небес. Гибель короля и огромные потери средь армии заметно ударило не только по их силам, но и духу. Да, пускай визрийцы захватили лишь несколько приграничных крепостей и сожгли пару деревушек, но вот прочие не стали ждать, пока захватчики придут в их дома и вскоре после поражения Лоренса вглубь страны потекли вереницы беженцев, которым нужно было предоставить кров и пищу. А чтобы не помереть с голода — а то и просто от жажды наживы — многие из них сбивались в целые сворища, занимаясь грабежами и разбоями. Казна в долгах по самую шею — аристократами, ордену, церкви, соседним странам и бог весть кому еще — а все более высокие налоги и пошлины стали вызывать вопросы не только у простолюдинов, но и знати.

Моро всмотрелся в пламя свечи, плачущей воском — и будто бы воочию увидел, как селения разоряют разбойники и чудовища, города пылают под факелами чужеземцев, пока фриданцы вгрызаются друг другу в глотки за лишний кусок, а разоренные замки и храмы стоят безмолвными некрополями…

— Вас что-то беспокоит, мой король?

«Проще сказать, что меня не беспокоит». Сделав глоток и ощущая, как вино наполняет живот приятной теплотой, Моро вдруг пошутил:

— Разве что ваше благолепие.

— Ах, вы все тот же романтик, — лукаво подмигнула верховная настоятельница и внезапно обвила рукой его локоть. — Сколько лет мы знакомы, Матиас?

— Лучше и не вспоминать, — усмехнулся Моро.

Перед ним точно картины всплыли давние воспоминания: палящее солнце месяца Жатвы — или Плодов? Здесь Матиас мог ошибаться — провинция Фрид-Конт, город Съель. Он — худощавый чуть согбенный юноша с пушком на щеках, всего лишь викарий, прибывший в помощь местной епархии. Она — молодая девушка с копной каштановых волос и вечной озорной улыбкой; Посвященная только-только получившая бронзовый медальон. Моро и не мог припомнить, при каких обстоятельствах они впервые заговорили — но, сколько же времени они провели в прогулках, споря о толкованиях, обсуждая труды богословов или просто наслаждаясь дивной погодой. А уж тот день, когда они, затаив дыхание, наблюдали за ярко-багряным закатом, сидя на берегу реки…

Но Матиас быстро отогнал от себя внезапно захлестнувшую его ностальгию — что толку вспоминать дела минувших дней, пока сегодняшние несут лишь дурные вести. Осушив кубок, Моро жестом подозвал слугу и откашлялся, не зная, как начать. Он понимал, что верховная жрица, скорее всего, откажет ему в просьбе отлучить предателя от церкви — но он должен хотя бы попытаться убедить ее принять столь непростое, но важное решение.

— На самом деле, у меня есть к вам довольно серьезный разговор… — произнес Моро.

— Прямо во время празднества? — подняла брови Беатрис. — Не лучше ли оставить все дела до завтра? Успеется.

— Вы считаете, что завтра…

— Я знаю, сколь тяжкий груз пал на ваши плечи, но сегодня у вас есть редкий шанс забыть о заботах хотя бы на один вечер, — верховная жрица похлопала его по ладони и улыбнулась. — Королям тоже нужен отдых.

Моро некоторое время колебался, глядя на Беатрис, но, в конце концов, сдался. Действительно — еще одна ночь ничего не решит. Многим позже, давно за полночь, Матиас шел в свои покои в сопровождении слуг. Несмотря на поздний час, празднество и не думало заканчиваться — напротив, каждый бочонок вина, что слуги выкатывали из погребов, встречался с не меньшим воодушевлением, чем жена привечает мужа с трехлетнего похода. Безусловно, правила приличия требовали, чтобы хозяин провожал последнего гостя лично — но законы гостеприимства легко мог соблюсти и Русси. «Хоть в чем-то от него польза», — подумал Моро, отпустив слуг и зайдя в спальню.

Присевши на кровать, Матиас с трудом снял с себя туфли — распухшие ступни ныли так, будто он пешком обогнул половину континента. Но не успел он снять перстень, как из коридора послышался вскрик и глухой звук, будто кто-то уронил на пол мешок с мукой. Скрипнула дверь — и Матиас увидел, как в спальню скользнул один из стражников, что охраняли его покои.

— Что-то случилось? — поднял бровь Моро.

Ничего не ответив, стражник шагнул в его сторону, и у Матиаса вдруг пересохло во рту — только сейчас в свете ламп он увидел, что лицо мужчины закрывает шарф, обнажая