Император Александр III - Владимир Петрович Мещерский

И действительно, так не умирают в наше время, ибо трудно себе представить того человека, который мог бы, проживши известное число лет жизнью нашего времени и нашего века, быть в последнюю минуту настолько спокойным, чтобы сказать: «Я спокоен», – и ждать смерти так, как ее ждет в своей душной избенке наш русский крестьянин, этот стихийный философ и стихийный христианин.

Но дело в том, что так мог умереть наш Многовозлюбленный Царь, потому что Он так жил…

Так не живут уже теперь, можно было всегда сказать, глядя на жизнь почившего Государя с благоговейным удивлением, столь же искренно, как сказал русский человек про Его кончину, что так нынче уже не умирают…

Еще старший покойный Брат его, Цесаревич Николай Александрович, любуясь Его духовною кротостью, сказал 30 лет назад про Него: душа Его чиста, как самый чистый кристалл…

Тогда, когда эти слова были сказаны, Великому Князю Александру Александровичу было 17 лет. Три дня назад в Ливадийском дворце, 32 года спустя, душа человека, бывшего 16 лет Наследником Престола, 13 лет Государем, 28 лет супругом, на 50-м году жизни является перед целым миром, с нею прощающимся, и перед Богом, ее встречающим, такою же чистою, как самый чистый кристалл…

С. К. Зарянко. Цесаревич Александр Александрович в мундире лейб-гвардии Атаманского полка, шефом которого он был. 1867

Великий князь Александр Александрович, командир 1-го батальона Л.-Гв. Преображенского полка в 1864 году

Чтобы сие было возможно, ясно, что надо было, чтобы жизнь этого Русского Государя была такая, какою теперь не живут… И этой-то жизни, и только ей, мы обязаны всем тем, что с Россиею случилось благого в эти 13 лет. Вероятно, многие, за это время, умы в разных своих маленьких сферах жизни увлекались своим «я» до гордой мысли, что они что-то значат, что-то делают в истории своего отечества… А еще более за это время перебывало таких людей, которых удача, удовольствие, роскошь, нажива значительно испортили духовно или, наоборот, которых неудачи озлобили и вооружили против жизни!.. Но был один человек на Руси за это время, Который ни разу о Себе не подумал, ни разу про Себя не вспомнил, – а рядом с этим, на Которого ни одно внешнее условие жизни, в сфере беспредельно широкой жизни, в сфере всемирной, следовательно, полной обольщений без конца, и при постоянной возможности сильного влияния личных впечатлений на жизнь, ни одно, говорю я, внешнее условие жизни не подействовало, то есть не могло подействовать, ибо в этой хрустальной душе все было для восприятия Божественного долга, но ничего не было, чем бы восприять дурное впечатление, чем испортиться, чем вооружиться против людей, некогда было этой душе, всецело отданной долгу, останавливаться на суетных деталях жизни: досуг между делом отдавался Жене, Детям, добру и прекрасному, и в этой душе не было никакой возможности зародить или заронить те семена, которые постепенно привязывают к жизни разными искусственными и мелочными, но всегда портящими душу связями… Оттого, когда почивший Государь вступил на престол и в первый день после 1 марта перед Ним явились старые государственные люди – все они почувствовали какое-то сильное и необыкновенное впечатление от этой чистоты души, от этого царения в Молодом Царе правды… И это-то и была чудовищная сила государя, в 13 лет успокоившего до основ Свое царство и умиротворившего всю землю, в пределах образованных народов, считавших тогда Россию последнею по образованию страною… И вот замечательное для русской души сопоставление… Возлюбленный Царь ее, Которому, в расцвете лет, не было ни одной причины желать смерти, но были все причины желать жизни, – умирает, говоря растерзанной горем Спутнице, Другу 28-летней жизни: «Я спокоен, будь и Ты спокойна», – и затем Он закрывает глаза и засыпает вечным сном, и вся необъятная Россия, измученная горем, спокойна; ни одного шелеста, ни одного трепета беспокойства за будущее, ибо слова умиравшего Царя: «Я спокоен», – означали убеждение чистейшей души умирающего Царя, что Он дело Свое совершил, и Россия спокойна…

А 13 лет назад, в ужасный вечер 1 марта, не то было: Россия не была спокойна… Она не знала, куда идти…

13 лет прошло, и Россия спокойна, ибо познала: куда идти…

Следовательно, благо начало царствования Молодого Государя Николая II. Россия успокоена чистою душою Его Отца; Россия восприняла в душу свою веру в порядок от чистой души Ее возлюбленного, почившего Умиротворителя.

Слышу с разных сторон в эти тяжелые дни слово популярность… Его прилагают к той оценке, которую люди теперь пытаются делать прерванной жизни нашего возлюбленного почившего Государя… Иные так искренне произносят это слово «популярность», как нечто выше, чем похвала…

О, Боже мой, – хочется сказать этим людям, – как то, что совершается теперь во всех концах мира с минуты, когда Царь Александр III отошел от нас к Богу, – профанируется этим словом «популярность», и как это воздаяние оплакиваемому Царю должного ничего общего не имеет с популярностью.

Популярность есть воздаяние уличною толпою дешевых, ничего не стоящих похвал тому, кто именно искал этого прославления толпы и приобрел его тем единственным способом, каким оно добывается: ухаживаниями за людскими слабостями и сделками со своей совестью…

И сколько людей чествовали и хвалили этим словом XIX века.

Сердце больно сжимается при одной мысли, что в оценке отнятой у нас жизни Царя Александра III может быть допущено слово «популярность»; чтобы его допустить, надо для этого слова умалить себя, свои чувства, свои мысли, а в особенности умалить Того, Кого оплакивает людское сердце совсем особенным образом…

Есть нечто неизмеримо высокое и таинственно глубокое в том, что происходит теперь при людской оценке угасшей Царевой жизни… В конце XIX века в этом мире человечества, где, казалось, все новые страсти заглушили все старые чувства, и культ материи во всех ее миллионах проявлений убивает все старые духовные предания, – пробуждается какое-то высокое, чисто духовное настроение, соединяющее всех людей у смертного одра Русского Государя, чтобы оплакивать в нем преданного Человека-Монарха и Носителя всех прекрасных идеалов правды, честности и долга, чтившихся когда-то, не забытых теперь.

Человечество кланяется Тому усопшему Монарху, Который и жил и царствовал для исполнения только того долга, который исходит от Божьих указаний… Две цели для Него были главными: спокойная христианская совесть и забота о благе ближнего… Слава и популярность были непонятны Его чистой душе. И вот, прославление этой жизни именно за это, прославление в Царе христианина,