Жена по призванию - Ольга Куно

— В последний раз предлагаю уйти и подождать снаружи, — шепнул он.

— Дамиан здесь? — шёпотом спросила я, игнорируя его слова.

— Здесь, — кивнул наёмник. — Так ты лезешь обратно?

— Размечтался! — отрезала я.

Алонсо неодобрительно качнул головой.

— Я предупредил. Тогда иди за мной шаг в шаг, осторожно и тихо. Если что-нибудь опрокинешь, перережу горло.

Я согласно кивнула, не слишком впечатлённая угрозой. Теперь, когда я точно знала, что Дамиан — здесь, в этом самом доме, меня вообще мало что могло бы заставить повернуть назад.

Алонсо проверил хорошо знакомый мне арбалет, уже заряженный, и поудобнее перекинул его через плечо. Оружие висело на специальном широком ремне. Потом обнажил один из своих кинжалов.

Наёмник бесшумно открыл дверь, не до конца, но шире, чем в прошлый раз. Выглянул в коридор и выскользнул из комнаты. Стараясь двигаться как можно тише, я последовала за ним. Алонсо аккуратно закрыл за мной дверь.

Тёмный коридор. Ещё одна закрытая дверь. Впереди коридор поворачивал направо, и именно оттуда доносились приглушённые голоса. Наверное, там дежурила охрана, ведь как раз с той стороны располагался парадный вход. Мы шли, прижимаясь к стене, а потом, не доходя до поворота, по очереди юркнули на уходящую вниз лестницу. Стало быть, в доме есть подвальный этаж. Я осторожно ступала следом за Алонсо, опять прижимаясь к стене, стараясь сливаться с устилавшими ступеньки тенями. Снизу послышалось негромкое покашливание; следовательно, кто-то находился и там. Спустившись, Алонсо почти сразу же скользнул в очередную комнату, дверь которой оказалась распахнута. Я снова последовала за ним.

В этой комнате окна не оказалось, так что здесь было совсем темно. Прошло некоторое время, прежде чем мои глаза привыкли к столь скудному освещению, и я смогла разглядеть многочисленные бочонки на полу и бутыли на полках. Мы попали в чей-то винный погреб, обустроенный с куда большей тщательностью, чем комната наверху. Пока же я вся обратилась в слух.

Топот шагов заставил нас с Алонсо спрятаться за открывавшейся внутрь дверью и вжаться в стену. Обошлось: вновь прибывшие прошли мимо нас и направились в соседнюю комнату, ту, откуда время от времени доносилось всё то же негромкое покашливание. Теперь оно стихло, шаги тоже. Молчание.

— Значит, всё-таки ты.

При звуках этого голоса я непроизвольно сжала запястье Алонсо с такой силой, что наёмник поморщился. Дамиан.

— Догадался?

Напряжённость в голосе Джастина портила всю его игру, безжалостно разоблачая напускную небрежность.

— Предполагал.

Дамиан, напротив, говорит спокойно.

— Что ж, сейчас это не имеет большого значения, верно?

— Пожалуй.

Снова молчание. На этот раз его нарушает Джастин.

— Ты сильно изменился.

— Зато ты, насколько я теперь понимаю, — нисколько.

Разговор — напряжённый до предела, каждое слово будто выдавливается с огромным трудом.

— Хочешь спросить, зачем мне всё это понадобилось?

— Не хочу. — Голос Дамиана звучит бесстрастно. — Всё и так понятно — в общих чертах. А детали — это не более, чем детали.

— Что тебе может быть понятно? — раздражённо отвечает Джастин. Я снова слышу шум шагов, но он быстро смолкает. — Тебе всегда всё слишком легко давалось, слишком везло, чтобы ты мог понять по-настоящему серьёзные проблемы.

— Ты находишь? — скептически отозвался Дамиан. — Допустим. Могу тебя обрадовать: тебе удалось основательно это компенсировать.

— Конечно, нахожу, — откликнулся Джастин, игнорируя его последние слова. — Тебе всё само шло в руки. Успешные вылазки, карьерный взлёт, удачная женитьба. Ты единственный из нас шёл на повышение. При том, что, скажем прямо, был ниже всех по статусу.

— То есть всё дело в обычнейшей зависти?

— Вовсе нет. Твоя личность вообще второстепенна. Меня тогда основательно прижали. Шантажировали. Выбора не оставалось, но надо было свалить на кого-то вину. Ты подходил больше других. Думаю, ты догадываешься, почему?

— Приблизительно.

— Все остальные оказались слишком большими шишками. Ты тоже, прямо скажем, был не последним человеком в армии, но всё-таки с тобой было проще. Тем более, что у тебя не было высоких покровителей на самом верху. Ты ведь не счёл нужным таковыми обзавестись.

— И всё равно у тебя ничего не вышло.

— Почти вышло, — возразил Джастин. — Согласен, это был неожиданный поворот. Теперь придётся всё исправлять.

— Что ж ты так долго ждал?

— Раньше в этом не было необходимости. После твоего освобождения подозрение пало на генерала Бальи. Без моей помощи, так сложилось само собой. Генерал сидел настолько высоко и являлся ближайшим родственником таких людей, что даже король не решился его тронуть. Тем более, что доказательств его виновности не было, только так, намёки. Так что Бальи не казнили, а просто сослали в какое-то богами забытое место.

— И что изменилось теперь? — осведомился Дамиан.

— Генерал недавно умер. В связи с этим вскрылись различные факты… В том числе нелицеприятные, но окончательно и бесповоротно доказывающие его невиновность. Если бы дело не было настолько важным, возможно, про него бы забыли за давностью лет. Но нашей армии так и не удалось с тех пор восстановить свои позиции. — В тоне Джастина отчётливо читалась досада. — Поэтому, увы, король твёрдо намерен докопаться до сути. А, значит, мне снова нужен виновный.

— И это снова я?

Вопрос был риторический.

— Я же говорил, — отозвался Джастин. — Ты подходишь лучше других.

— Но я был оправдан, — напомнил Дамиан.

— Твой свидетель мёртв и подтвердить свои показания в случае надобности уже не сможет. Да и потом, если ты признаешься в том, что действительно продал врагу стратегически важную информацию пять лет назад, никто не станет ничего проверять. Сочтут, что в прошлый раз тебе попросту удалось выкрутиться.

— Вот мы и подошли к самому главному. Ты хочешь, чтобы я признал свою вину. Твою вину, точнее сказать.

— Ты её признаешь.

Джастин совершенно уверен в своей правоте.

— Вот тут мне придётся тебя разочаровать.

— Не стоит. Как видишь, обстоятельства таковы, что подписать признание — в твоих интересах. Ты ведь догадываешься, что это за конструкция.

Я не могу видеть, о чём он говорит, но Дамиан отвечает, всё тем же ровным голосом:

— Я в курсе, как выглядит дыба. У меня хорошая память.

— Вот и хорошо. Поверь, прибегать к таким средствам у меня нет ровным счётом никакого желания. Могу прочитать по твоему лицу: ты видишь во мне эдакое живое воплощение всех возможных пороков. Но это вовсе не так. Я тоже всего лишь жертва обстоятельств. Я не садист, и ненавижу пытки. Но если ты будешь упорствовать, у меня не останется выхода.