Младший бог - Николай Воронков

А потом мне в голову пришла мысль, от которой я без всякой помощи подсознания пришёл в ужас. А что, если Хранитель меня обманул, и никакой блокировки нет? Просто я перешёл на какой-то другой уровень и рисование заклинаний мне просто не нужно! Если уж я мысленным усилием смог взять кусочек солнца и управлять им, то, что я ещё смогу? Заклинания теперь уж точно покажутся детской забавой. Сегодня я отбивался от врагов, а если меня ещё кто-нибудь разозлит? Смогу я сдержаться или нет? И что я брошу во врагов следующий раз? От таких мыслей меня колотило всё больше. Проверять свои подозрения резко расхотелось. Теперь я уже сам, осознано, начал страшиться своих неизвестных способностей.

Потом организм и подсознание сжалились надо мной, и я снова отключился…

Меня, конечно, спасли. Правда, только к вечеру следующего дня, когда от жажды и горячечного бреда от раны я уже обсуждал сам собой, кому из богов или демонов достанется моя душа. Да и не совсем спасли. После солнечного удара, который я устроил, в пустыне поднялась песчаная буря и до утра все прятались от летящего песка. А вот с утра к месту боя потянулись любопытные. Тут были и те десятки солдат, которые выступали в роли загонщиков на меня. А ещё невдалеке оказался отряд местных кочевников. Учитывая ужасы бойни, которую устроили братья кочевникам в последние годы, встречи с солдатами были скоротечными и с очевидным результатом. Потом кочевники проехались по краю выжженного пятна и наткнулись на меня. Единственное, чем я их заинтересовал, были мои мечи. Что-что, а трупы людей, умерших от жажды и ран, их совершенно не интересовали. Меня начали шмонать, и тут я выдал немного стонов. На это им было наплевать. Но потом кому-то стало интересно, а почему у меня в ноге арбалетная стрела? Затем до кого-то дошло, что рана у меня в ноге, а в крови ВСЯ одежда. Кругом трупов больше не наблюдалось. И тут их сгубило любопытство. Резонно решив, что ограбить и убить меня они могут убить в любой момент, дали мне немного воды, взвалили как мешок на лошадь и повезли вглубь песков. Следующую неделю я помню плохо. Меня привезли в какой-то лагерь, стрелу удалили, рану обработали. К счастью, обошлось без осложнений. К концу второй я уже начал понемногу ходить. Положение моё было какое-то странное. Вроде и не раб, но далеко и не почётный гость.

Меня отмыли, забрали все вещи, взамен выдали нечто мешковатое. Место отвели в палатке для рабов военного вождя, отряд которого меня нашёл. Кормили скромно. Особо не стерегли, да и куда я нафиг денусь с раненой ногой, когда дня на три вокруг сплошные пески. Лагерь расположился в оазисе. Кругом шатры, палатки. Уклад жизни очень напоминал жизнь наших кочевников, как их показывают по телеку. Так в пустыне ничего нового и не придумаешь. Хоть у нас на Земле, хоть здесь.

Рана подживала быстро. И чем увереннее я начинал ходить, тем острее начинал вставать вопрос — а что дальше? Военный вождь, которого звали Ханкук, интереса ко мне не проявлял. Довольно странно. Ждёт, когда окончательно поправлюсь, чтобы решить мою судьбу? И не разу не поговорил, только иногда внимательно посмотрит и всё. Всё моё общение заключалось в нескольких фразах с другими рабами и местным лекарем, Абдасом. Судьба начинала вырисовываться довольно неприглядная. Я, конечно, постараюсь сбежать, но и у местных явно богатейший опыт по усмирению непокорных. Я не столько огорчался, сколько удивлялся причудам судьбы, бросающей меня из крайности в крайность. Кем я только не был за последние годы. И бомжом, и немножко королём, и целителем, и убийцей, и магом. А теперь вот придётся попробовать роль раба. Чего только в жизни не бывает!

Ещё месяц прошёл в безделье. Рана затянулась, и я двигался почти свободно, даже начал понемногу тренироваться. От безделья даже попытался наладить отношения с окружающими, но вокруг меня был как будто круг безмолвия. Даже детей от меня отгоняли. А потом приехали гости, и видимо, не простые. В течении нескольких дней прибыло четыре отряда человек по тридцать, одни воины. Похоже, что-то намечалось. В лагере сразу стало шумновато и тесновато. Когда прибыл четвёртый отряд, с каким-то очень важным степняком, поставили новую большую палатку. Судя по суете, начинался какой-то совет. А потом неожиданно пришли и за мной. Я то им зачем понадобился?

Но когда меня завели в шатёр, сразу понял, что как раз я и являюсь главным героем этой вечеринки. За низеньким столиком сидело шесть человек. Оба вождя племени, Ханкук и Миранос. В центре — степняк, приехавший последним, справа от него — ещё трое серьёзных дядей. По периметру шатра расположились с десяток воинов, не сводящих с меня глаз. А на столике разложили моё барахлишко. Выстиранная одежда, мелочь из карманов, мечи. А в центре самое ценное — баронский кулон, королевский амулет и артефакт младшего из братьев. Значит разговор будет серьёзным. Сесть мне не предложили, а несколько минут просто разглядывали. Степнякам я вроде бы ничего не сделал, просто не успел, поэтому стоял почти спокойно. Наконец старший заговорил. Сбоку тут же подскочил толмач и затараторил на имперском:

— Великий Амунгул спрашивает, кто ты.

— Я — барон Мастдай, моя родина королевство Земля, которое очень далеко отсюда. Путешествую для собственного удовольствия и поиска новых знаний.

— Как ты здесь оказался?

— Я путешествовал. В столице, Брутосе, попал в облаву и решил убежать. За мной погнались и ранили. Потом нашли ваши — какой я молодец, мелькнуло в голове. Ни слова вранья, а история получается совершенно другая, похвалил я себя.

Судя по тому, что с меня не сводили взглядов, главное сейчас — не соврать.

— Эти вещи твои?

— Да, мои.

— Очень дорогие и сильные вещи. Откуда у тебя мечи?

— Сделал для меня хороший маг.

— Ты так богат?

— Он сделал для меня бесплатно. Амунгул поднял баронский кулон.

— Это?

— Это мой родовой знак.

— Это? — Умунгул поднял королевский амулет.

— Нашёл. Можно сказать, что получил по наследству.

— У тебя такие богатые родственники?

— Меня сочли достойным — тут я немного смутился собственной наглости и это сразу заметили.

— А это? — Амунгул поднял амулет младшего и в голосе ощутимо проявилось напряжение. Но для меня этот вопрос, наоборот, показался лёгким.

— Добыл в бою — скромно и спокойно ответил я.

С минуту стояла тишина, а потом Амунгул, а за ним и все остальные, стали смеяться. Их прямо корчило от смеха. Я не понял. Вроде сказал правду. Наконец хохот стих. Вытирая слёзы, Амунгул оглядел меня.

— Плевок верблюда, вот ты кто! — почти ласково проговорил он — ты знаешь, что это?