Я пришла издалека - Анна Линн

– Не бойся, я не собираюсь набрасываться на тебя, – нарушил Джейми неловкое молчание.

– Ха! Это ты меня боишься, я же вижу. Может, ты хотя бы сядешь?

Он последовал приглашению, усевшись на табуретку напротив меня. Очень мило. И что дальше? Он взял мои руки в свои.

– У меня твое кольцо, – вспомнила я. – Возьми, оно все равно свалится рано или поздно.

– Это кольцо моего отца. Я не ношу его, – сказал он, убирая кольцо в свою сумку. – Обещаю, что когда-нибудь у тебя будет обручальное кольцо, достойное тебя и подходящее по размеру.

– Не надо громких обещаний, – вздохнула я. – Пора переходить от теории к практике, тебе не кажется?

– Давай просто поговорим, – сказал он. – Мы еще успеем подтвердить наш брак.

– Прекрасно. Давай поговорим. У меня есть вопросы. Скажи мне наконец, почему ты на это согласился?

– По нескольким причинам. Во-первых, чтобы избавить тебя от Рэндалла.

– А тебе не все равно?

– Честно говоря, я пожалел бы и собаку, которая попала к нему в руки, не говоря уже о беззащитной женщине.

– Как трогательно! – сухо сказала я и фыркнула. Он очень серьезно посмотрел на меня, сжал мои руки и сказал:

– Теперь ты под моей защитой. У тебя есть семья, мой клан, мой меч. Пока я жив, этот человек больше не прикоснется к тебе.

Это звучало как клятва романтического книжного героя, но это было чистейшей правдой. Он знал цену своим обещаниям и цену своей жизни. Он знал, что такое опасность, и носил шрамы, подтверждающие вес его слов. Он действительно будет защищать меня до последней капли крови. А что я могу предложить ему взамен?

Ему только двадцать два, вспомнила я. В этом возрасте мои современники заканчивают институт, продолжая сидеть на шее у родителей. Они считают, что знают о жизни все, и рассуждают о ней с умным видом. При малейших затруднениях они бегут плакать кому-нибудь в жилетку, обычно любимой девушке или любящей мамочке. Они остаются такими до старости – слабыми, безответственными, часто трусливыми и пассивными. Сомнительный подарок цивилизации – инфантильные мужчины, не привыкшие думать о ком-то еще, кроме самих себя.

– Все это очень благородно с твоей стороны. Но стоило ли это женитьбы?

– А ты не думаешь, что я просто хотел спать с тобой?

Настало мое время удивляться. Впрочем, я взяла себя в руки и сказала, ухмыляясь:

– Для этого вовсе не обязательно было на мне жениться. Спроси у любого мужчины.

– Неужели ты думаешь, что я бы смог запятнать твою репутацию и не сделать тебе предложения? Я не любой мужчина и не хочу вести себя таким образом. – Он был искренне возмущен.

Ну что ж, по крайней мере я могла хоть чем-то отплатить за его квалифицированную защиту. Я смерила его критическим взглядом с головы до ног. Если бы он не был столь привлекателен, было бы хуже. Но я не могла сказать, что он мне не нравится. Это было бы враньем чистейшей воды. Я испытывала к нему больше, чем просто симпатию, еще с того первого дня в замке Тибервелл, когда я билась в истерике у него на коленях.

– Садись рядом со мной и расскажи мне о своей семье, – предложила я, прекрасно зная, что это долгий разговор. Каждый шотландец способен часами рассказывать о запутанных семейных связях и об истории сво его славного рода.

Кровать прогнулась под его весом, и я невольно прислонилась к нему. Он снова взял мою руку. Я вспомнила руки Андрея. Аристократические, с тонкими длинными пальцами, я любила следить за его отточенными, изящными жестами. Как непохожи были на них руки Джейми! Вообще трудно вообразить себе двух менее похожих мужчин.

– Ты думаешь о своем муже? – спросил он вместо того, чтобы ответить на мой вопрос.

– Ты ясновидящий?

– Нет, но я подумал, что ты должна сейчас вспоминать о нем.

– Это правда. Но я не хочу об этом говорить.

– Не нужно. Я знаю, что ты многого не можешь мне сказать. У меня тоже есть тайны, которыми пока я не могу с тобой поделиться. Не будем требовать друг от друга невозможного. Давай договоримся: если уж мы что-то рассказываем друг другу, пусть это будет правда. Не можешь сказать – молчи.

Он сам не знает, как он прав. Но смогу ли я когда-нибудь сказать ему правду?

– Я согласна. Давай выпьем за честность, и все-таки расскажи мне о своей семье. Должны же мы в конце концов познакомиться.

Мы разговаривали часа три, время от времени подливая вина в бокалы. Не гарантирую, что смогла запомнить всех его бесчисленных родственников, но вкратце история такова.

Его мать, Элен Маккензи, сестра Дугала и Фергюса, против воли отца вышла замуж за Брайана Фрейзера, близкого родственника лэрда Ловата, вождя клана Фрэйзеров. Они сбежали в ту самую ночь, когда к Элен должен был посвататься более подходящий жених, венчались тайком и скрывались до тех пор, пока Элен не забеременела. Тогда уже ничего нельзя было поделать, и отцу и братьям пришлось примириться.

Брайан Фрейзер владел небольшим имением Лаллиброк, расположенным как раз на границе земель двух кланов. Имение, как я поняла, было не бедным: плодородная земля, озеро, богатое рыбой, лес, природой созданный для хорошей охоты. На этой земле недавно был построен особняк – совсем новый, как с заметной гордостью сказал Джейми.

Семья Маккензи была не слишком рада родству с Фрэйзерами, и потому после смерти Брайана его жена должна была вернуться в замок Тибервелл, а его поместье отошло бы вождю клана Фрейзеров. Но только в том случае, если у Элен не будет наследника. Если же родится сын, он унаследует Лаллиброк.

Когда Джейми было восемь, умерла его мать. Они остались вдвоем со старшей сестрой, Маргарет. Отец умер четыре года назад, в тот самый день, когда Джейми высекли во второй раз. Должно быть, он решил, что его сын мертв, и сердце не выдержало. Он упал и больше никогда не поднялся. Теперь поместье принадлежало Джейми, единственному законному наследнику.

Но сейчас он никак не мог вступить во владение наследством, учитывая все обстоятельства. Залечив раны, он отправился во Францию и провел два года во французской армии на испанской границе. Он вернулся в Шотландию незадолго до того, как я встретила Дугала и компанию. Зачем Джейми вернулся сюда, где его подстерегали опасности, он не сказал.

Я обнаружила, что могу рассказать ему и о смерти родителей, и о милейшем дяде Сэме, опуская только детали, которые явно не принадлежали этому времени, – автомобили, самолеты, компьютеры. Я только не могла рассказать ему о том, что бросила любимую работу ради большой зарплаты, чтобы жить по-человечески. И еще я не стала говорить об Андрее. Мне почему-то было неловко.

– Уже за полночь, – сказала я, зевая. – Пора в постель.

– В постель или спать? – поинтересовался он, приподняв брови и криво улыбаясь.