Жемчуг Лутры - Брайан Джейкс

Прежде чем ответить, бельчонок потер лапкой ухо, вытряхивая из него остатки мыльной пены.

— А что такое «загореть и удохнуться»?

Брат Хиггли Стамп не выдержал и грозно замахнулся на виновников беспокойства поварешкой.

— За-дох-нуться! Угореть и задохнуться! — повторил он. — Это значит, что вы, хулиганы такие, могли бы помереть в том шкафу, если бы Пижма с подругами не нашли вас.

Аума кивнула, соглашаясь с братом Хиггли.

— Именно так, — сказала она. — Будем считать, вам повезло, и вы остались в живых. А теперь, госпожа Тизель, не могли бы вы занять каким-нибудь полезным делом этих неугомонных малышей?

Ежиха Тизель поклонилась и жестом приказала наказанным следовать за нею.

— Уж что-нибудь придумаю, матушка Аума, — ответила она. — На кухне всегда полно жирных котлов, грязных тарелок, да и пол никогда не помешает помыть. А еще у меня заготовлена про запас развеселая игра: чистка картошки и других овощей. Вперед, малыши, за дело!

Наказанные, держась лапа за лапу, недовольно потащились за ежихой.

Когда все разошлись, Аума обратилась к хранителю ворот:

— Вальджер, можешь сделать мне одолжение? Попроси Фарло Стампа помочь тебе, возьмите молоток, гвозди и заколотите накрепко этот шкаф. Еще не хватало, чтобы туда стали лазить малыши! Того и гляди, и вправду задохнутся.

Вальджер направился было в мастерскую за инструментом, но тут с северо-западного угла стены раздался предупреждающий свист Гленнер. Затем выдра прокричала:

— К аббатству приближаются два зверя. Минуточку, если не ошибаюсь, это наш Командор и сова, и похоже, им нужна помощь, а то они и к вечеру не добредут до ворот.

Взволнованная Аума немедленно направилась к воротам.

— Вальджер, сестра Цецилия, пойдемте со мной. Ах да, шкаф! Пижма, вы вместе с Ролло не могли бы заколотить его? Пусть вам помогут Пинким и Краклин.

Вскоре Пинким уже приладила деревянную перекладину поперек дверцы шкафа. Краклин приставила гвоздь и, отодвинувшись как можно подальше, сказала:

— Давай, Пижма, бей. Только осторожно — не попади по лапам.

Ежиха занесла молоток для удара, но вдруг остановилась и задумалась. «Найди троих малышей, и тогда, узнаешь…» — слова Мартина Воителя ясно прозвучали в ее голове. Она отложила молоток и проговорила:

— Уберите палку. Давайте сначала откроем шкаф и хорошенько его осмотрим.

В шкафу не оказалось ничего, кроме старой удочки Фермальды. Ролло взял ее в руки, покрутил и одобрительно кивнул:

— Хорошая удочка. Сейчас таких уже не делают. Если не ошибаюсь, она похожа на ту, что принадлежала прадеду Мартина, Маттиасу, а он был знатный рыбак. Да, отличная удочка. Хороший ивовый прут, а вот здесь, где нужно держать ее лапами, она еще и обмотана провощенной корой. Эй, Пижма, в чем дело?

Взяв из лап летописца удочку, ежиха отошла к окну и стала внимательно рассматривать ее. Затем она вернулась к Ролло и попросила дать ей перочинный ножик. Заинтригованный, тот поспешил вынуть из кармана складной ножик, которым обычно зачищал перья. Пижма тем временем объяснила свою просьбу:

— Вот здесь, в середине, обмотку, похоже, делали заново, и мне просто не терпится заглянуть, что там под нею… Вот так, теперь подержите, еще… — Разматывая кору, Пижма продолжала говорить: — Вот-вот, я так и чувствовала, что мы что-нибудь найдем. Я была уверена, что здесь что-то спрятано.

Наконец из-под коры действительно появился кусочек пергамента. Что было написано на сложенном листочке, еще никто не знал, но снаружи красовалась крупная надпись: «Кто нашел — тот просто молодец!»

Не отходя от чердачного окошка, друзья сели прямо на пол, и Пижма стала читать очередное послание Фермальды с зашифрованным ключом к поискам следующей жемчужины.

ГЛАВА 27

Командор и Сноп жадно ели, запивая большие куски орехового сыра и салат огромными глотками ежевично-шипов-никовой наливки. Сестра Цецилия и брат Дормал — специалист по целебным травам — продолжали обрабатывать их раны прямо за столом.

Аума пододвинула ближе два таза, в которые налила теплого отвара из целебных трав, чтобы уставшие путники могли попарить в нем свои лапы и когти.

— Слушай, Командор, — спросила она, — не пора ли собирать отряд в помощь Мартину? Боюсь, ему и Хвату туго придется, если они все еще пытаются вызволить Фиалку и настоятеля из плена. Что скажешь?

Предводитель выдр вздрогнул, когда сестра Цецилия стала отдирать шерсть, присохшую к очередной ране.

— Мне кажется, Мартину не понравится, если обитатели Рэдволла станут бродить по окрестным лесам без его команды. Лучше я отправлю по течению реки взвод своих выдр ему на помощь.

Тем временем брат Дормал внимательно осмотрел крыло Снопа и невесело вздохнул:

— Очень может быть, что ты, дружище, больше никогда не сможешь летать.

Совенок вздрогнул, но быстро взял себя в крылья:

— Ну что поделать! В конце концов, умение летать — это еще не все. Моя старая матушка, бывало, говорила: «Ходить почти так же хорошо, как летать, если только дорога сухая».

Брат Хиггли поставил перед друзьями большое блюдо с фруктовым печеньем.

— По крайней мере, все эти раны никак не повлияли на ваш аппетит, — заметил он.

Тем временем в дальнем углу кухни вели совсем другие разговоры. Трое наказанных малышей стояли у большой каменной раковины и, наряженные в передники, печально мыли оставшуюся после завтрака посуду. Арвин не переставал удивляться несправедливости происходящего.

— Ну и дела! Вы только посмотрите на них, — обращался он к своим подругам-кротишкам. — Эти двое не просто спрятались, а сбежали за стены аббатства. Вернулись перемазанные, так что сразу и не узнаешь. И что бы вы думали? Вместо того чтобы отправить их мыть посуду, с ними все возятся, кормят их всякими вкусностями. Ничего не понимаю!

Тут Арвина осенило. Он поднял лапу и сказал:

— А мы в следующий раз поступим как настоящие храбрые звери: убежим в лес, возьмем с собой еды, спрячемся там надолго, а заодно выследим и победим всех плохих животных. Точно! И вот когда мы вернемся действительно грязные и чумазые, все будут по-настоящему рады нас видеть.

Голос Пижмы эхом разносился по чердаку. Очередное послание старой Фермальды было донельзя запутанным, но никто и не ожидал простого решения.

Слеза четвертая моя -Аббатству Рэдволл.Эту яВ жилье пустынное кладу,Что высоко и на виду.Его увидите вы сами,Присев над девичьими волосами.Грунт над елью за домиком, ох! -Вот и ответ получился неплох!

Пижма с сомнением покачала головой:

— Да, доставались нам разные загадки, но, пожалуй, такой прелести еще не было. Ясно все, как темной ночью в густом тумане. Ну ладно, сидя здесь, мы вряд ли что-нибудь придумаем. Предлагаю сходить на кухню, пообедать, а уже потом будем ломать голову хоть с утра до вечера.

Брат Хиггли накрыл обеденный стол прямо на лужайке и, усевшись сам в тени сливы, внимательно осмотрел ее нежные цветки. Вдруг с выражением прочитал подобающее сезону стихотворение:

Когда я вижу терносливВ молочной шапке цвета,Тогда безмерно я счастлив,Я знаю — это лето!Короче ночи, дни длинны,Они полны услады.И мне в жужжанье пчел слышныСтаринные баллады.Возрадуйся и ты со мной —Явилось лето за весной!

Дожевав кусок пирога с ежевикой и яблоками, Ролло одобрительно кивнул:

— Замечательное стихотворение, Хиггли. Никогда его раньше не слышал. Ты его сам написал?

Хиггли Стамп глотнул октябрьского эля и рассмеялся:

— Загрызи меня горностай! Даже чтоб спасти свою колючую шкуру, я бы не срифмовал и двух строчек. Это брат Дормал рассказал его мне, а уж он-то понимает толк в стихах, в погодах и во всем, что растет из земли. Наш старина Дормал действительно мудрый зверь.

Дормал скромно потупился, теребя в лапах упавший с ветки лепесток сливового цветка.

— Да я что… Стихи — они ведь как… Дело такое… Берут да и складываются сами у меня в голове. Так многие умеют.

— Зато вряд ли кто-нибудь больше тебя понимает во всяких травах и прочих растениях, — сказал Ролло.

Старая мышь Дормал пожал плечами:

— Похоже, что так. Ну нравится мне возиться в саду и в огороде. Так же, как и стихи сочинять. А к чему этот разговор?

— А к тому, что я хотел бы узнать, не растет ли у нас где-нибудь в аббатстве плющ под названием «девичьи волосы»?

— Ты имеешь в виду асплениум из семейства атриумных? — поправил Дормал.

Летописец покачал головой:

— Нет-нет, я про «девичьи волосы».

Но брат Дормал уже сел на своего конька:

— Правильное название этого растения — асплениум из семейства атриумных. Впрочем, в настоящее время его часто называют «девичьим волосом». Это вечнозеленый плющ, хорошо растущий на каменных стенах. Сейчас надо припомнить, есть ли он у нас где-нибудь в аббатстве… Ну да, конечно, на южной стене. Я еще помню, как прошлой осенью срезал пару веточек для сестры Цецилии. А впрочем, Ролло, что это тебя вдруг заинтересовал асплениум? — Обернувшись, Дормал увидел, что обращается к пустому месту. Ролло уже и след простыл.