Его моя девочка - Эльвира Владимировна Смелик

Да не знала она, на самом деле не знала.

Немного странно, конечно. Ведь девушка предлагала фотографироваться не просто для себя, а с расчётом потом продавать их фотографии и даже обещала заплатить. Но в то же время привлекательно и любопытно. Неужели и правда так легко читались со стороны связывающие их чувства? Отражались в поведении, в выражении лиц, во взглядах.

Что, между прочим, не помешало, этой фотографше больше, чем на Лизу, глазеть на Никиту. А ведь она его старше. Тоже – чисто профессиональное?

Он ведь и правда особенный. Тут не поспоришь. И интерес к нему противоположного пола вполне естественен. И Лиза испытывала вовсе не ревность, когда другие девушки заглядывались на её парня, а… ну, наверное… гордость. Потому что – её парня. ЕЁ.

Завидовать можно. Она не возражает.

Глава 23

Во время большого перерыва верхние этажи обычно пустуют, как во время занятий, и эхо шагов гулко разносится по коридорам, особенно если топать не в одиночку. Но сейчас Лиза была одна.

Маша отсиживалась дома с жаром. Не с любовным, а обычным – от простуды, с заложенным носом, саднящим горлом и раскалывающейся головой. Вот Лиза и шла в одиночку, не торопясь. В столовой всё равно сейчас не протолкнёшься, очередищи огромные и столики все заняты. Лучше подождать, когда первая волна схлынет.

И странно, что Алик не позвонил, как часто делал, не предложил перекусить вместе в его любимой кофейне. Хотя, нет, не странно, а вполне объяснимо – не позвонил, потому что занят.

Лиза увидела его случайно, когда проходила мимо ниши между кабинетами, в которой располагались ряд металлических стульев вдоль одной из стен, а вдоль второй – несколько цветов поменьше на стеллаже и один огромный разлапистый наполовину закрывавший окно. Вот за этим большим у окна Алик и стоял, и что-то напряжённо выговаривал преподавательнице русского языка Полине Михайловне.

Голоса Лиза услышала чуть раньше, но не стала вслушиваться, тем более разговор был хоть и напряжённым, но достаточно тихим. Да и что в нём могло быть интересного? Либо Пожарский что-то не сдал вовремя, либо наполучал «неудов», либо пропустил слишком много, вот теперь и пытался как всегда решить проблему с помощью своего фирменного обаяния.

Оно почти безотказно работало, независимо от возраста собеседницы. А русичка вообще была молоденькой – лет двадцать пять, не больше. Правда замужней, как утверждали ходившее по университету сплетни, и муж у неё – какая-то местная шишка, и сама она родственница ректора – не дочь, а вроде бы племянница. И ещё, как оказалось, довольно стойкой к Аликовым чарам. Иначе почему он злился?

Лиза неосознанно притормозила.

Нет, подождите-ка. Русский, он же на младших курсах. Никак не на четвёртом. Поэтому в плане оценок и занятий они никак не могли пересечься. Тогда – что?

Алик вскинул руку и попытался поймать ладонь Полины Михайловны. Та отшатнулась, резко прошептала что-то. Пожарский повернул голову в сторону коридора, скользнул взглядом по торопливо двинувшейся дальше Лизе – каким-то пустым, невидящим взглядом – и не узнал.

Да потому что сейчас до неё ему не было никакого дела. Потому что – Полина Михайловна. ПОЛИНА.

Лиза на автомате свернула на лестницу, почти не заметила, как спустилась на первый этаж в холл у главного входа, притормозила возле окна, плюхнула сумку на подоконник и уставилась сквозь стекло. Хотя тоже ничего не замечала, перед глазами упрямо стояло недавно увиденное.

Так вот кто она – Полина. Точнее, Полина Михайловна. Та самая – не стоит сомневаться. Отношения с которой требовали надёжного прикрытия, чтобы никто не просто не узнал, а даже не подумал. Которая отшила Алика. И тогда, и, похоже, сейчас.

Да и правильно, что отшила. Хотя вообще не стоило начинать. И Пожарский наверняка знал с самого начала, что она…

– О! Лизбет! Как ты мне вовремя попалась. Пойдём похаваем?

Лиза развернулась, уставилась на него. Алик, как обычно, беззаботно лыбился, невинно пялился небесно-синими глазами. Или всё-таки нет, не как обычно – проглядывало сквозь безоблачную синеву напряжённо-настороженное внимание.

Значит, он её узнал и теперь размышлял, насколько она разобралась в том, что увидела. Но не решался спросить прямо – вдруг Лиза ничего не поняла, и тогда он сам натолкнёт её на подозрения своими вопросами.

– Ники тоже подгребёт чуть позднее, – со значением добавил Алик и снова поинтересовался: – Так идёшь? Или ты не голодна? Тебя чувства питают?

– Иду, – кивнула Лиза.

Во-первых, Никита же придёт. Во-вторых, она точно не сможет промолчать, сделать вид, что не поняла, не заметила. Но лучше действительно поговорить не в университете.

– Мы опять в кофейню?

– Ага.

Лиза, подцепив ремень сумки, оттолкнулась от подоконника, шагнула в сторону гардероба. Алик нагнал её за один шаг и спросил неожиданно:

– А твоя подруга?

– Она приболела.

– У, – выдал Пожарский удовлетворённо.

Убедился, что никого постороннего не будет, а значит, можно всё безбоязненно выяснить? Но даже когда уже сидели за столиком в кофейне он болтал о посторонней ерунде, улыбался очаровательно и беспечно. Ждал, что Лиза сама спросит? Если спросит. Не факт же, что она догадалась хоть о чём-то. Студент, разговаривающий с преподавателем – в университете обычное зрелище. Или уже уверился, что всё обошлось?

Вряд ли. Иногда Лиза ловила на себе прежний настороженно-вопросительный взгляд.

Ну и ладно. Ей не трудно. Она ведь и сама не успокоится, пока точно не узнает. Хотя, конечно, у неё ещё имеется вариант спросить у Никиты. И всё-таки нет, лучше напрямую у Алика.

– Так это она и есть – та самая Полина?

– Полина? – переспросил Алик, недоумённо приподняв брови, хмыкнул, поинтересовался в свою очередь: – Ники растрепал?

Лиза мотнула головой и возразила:

– Нет. Ты. Сам. Тогда, вечером, ты её несколько раз по имени назвал.

– А-а, – протянул Алик, поморщился. – Ну, наверное. Вообще ни фига не помню, что я там нёс. И… – Лиза подумала, сейчас он возразит, что ничего подобного, что она всё не так