О людях и бегемотах - Сергей Мусаниф

Он склонен был поверить Левиной истории. Парень не тянул на пособника этого пресловутого Левона, тем более что в причастности самого Левона к произошедшим событиям Слава сильно сомневался. Женщину убрал явно не Левон, это был не его почерк. Стрельба, взорванные машины…. Больше похоже на старого знакомого, Транквилизатора.

Нет, подумал Слава. Тут что-то не то. Кто-то играет в игры. Осталось самая малость. Узнать правила и вычислить игроков. Слава вздохнул и закурил сигарету.

Идя по коридорам отделения милиции, Лева чувствовал себя полным кретином. Идиотом. Круглым дураком. Мальчиком, который только что вылез из песочницы и решил поиграть во взрослые игры.

В КПЗ у него было время подумать, и он прекрасно понимал, что вычислили его по Марине. Какой смысл менять лицо, машины и места проживания, превращаясь из Левы в Левона и обратно, если и Леву, и Левона все видят с одной и той же спутницей? Это же все равно что нацепить себе на спину плакат с надписью: «Вот он я! Хватайте!». Хорошо еще, что первый удар нанесли менты, а не пацаны из конкурирующих структур.

До Марины они уже добрались. Конечно, Лева сильно сомневался, что обычные бандиты смогут причинить вред суперразведчику, созданному другой цивилизацией, однако на душе скребли кошки. И самое поганое — это то, что следующим на очереди будет он. Надо срочно ложиться на дно. Но как и где? И, главное, если он ляжет на дно, как его найдет Марина и как он вызволит Юнгу из зоопарка?

Накаркал, подумал он, когда, стоило ему только выйти на улицу, к тротуару лихо подрулила черная тонированная «восьмерка-ауди» и распахнула перед ним пассажирскую дверь. За рулем сидел молодой человек в строгом деловом костюме, белой рубашке и галстуке. Лицо молодого человека было очень интеллигентным. Именно такие лица обычно бывают у высокооплачиваемых киллеров, почему-то подумал Лева.

— Садись, — предложил молодой человек из «ауди».

— Зачем? — тупо спросил Лева.

— По городу покатаемся, — сказал молодой человек. — О делах наших скорбных покалякаем.

С орбиты

— Капитан, скажите, а вам не кажется, что, чрезмерно отдаляясь от ситуации, мы позволяем ей выходить из-под контроля?

— Я не вижу никакого варианта, в котором наше прямое вмешательство могло бы принести положительные результаты. Возможно, ситуация изменится, и тогда мы сможем на нее повлиять.

— Ситуация и так меняется слишком быстро, я не успеваю отслеживать. Юнга лишен свободы передвижения и подвергается детальным исследованиям. Я боюсь того, что смогут обнаружить их ученые.

— Наши жизненные формы схожи. Они уже нашли одно объяснение внешним различиям Юнги и особей с планеты, вряд ли будут искать другое. К тому же я сильно сомневаюсь, что у теории о межпланетном происхождении будет много сторонников. Ситуация с Юнгой тревожит меня меньше всего. Наш робот-разведчик был атакован. Является ли это частью игры, в которую играет Лева, или же этот выпад направлен против нас?

— Робот выходил на связь?

— Нет. Я велел ориентироваться по обстановке и полагаться на свои суждения. Он выйдет на связь, когда конфликт будет улажен.

— Весь план под угрозой. Не слишком ли опрометчиво мы поступили, положившись на помощь только одного индивидуума? И того ли мы выбрали?

— У него творческий подход к решению проблем, богатое воображение, полное отсутствие ксенофобии и здоровая психика. Просто у него не хватает опыта, но наша ситуация уникальна, и вряд ли кто-то из землян может обладать опытом нужного нам рода. И вы сами знаете, что тайна, известная более чем одному разумному, уже не тайна.

— Но вы же понимаете, что у нас не хватит сил и средств для силового решения вопроса! Вся наша цивилизация столько лет работала для того, чтобы создать корабли для Исхода, что не оставалось времени ни на что другое. Глобальное вмешательство в прошлое планеты с целью изменения всей ее истории тоже может кончиться очень плохо, например, катастрофой галактического масштаба.

— Мне кажется, вы паникуете раньше времени. У людей есть хорошая поговорка — надо решать проблемы по мере их возникновения.

— Но сейчас мы вообще ничего не можем решить!

— Почему же? Можем. Мы можем решить проблему ожидания. Знаете, Юнга научил меня очень интересной игре, она называется «покер». У вас есть колода карт?

— Как вы можете думать об играх, когда наш архив остался без присмотра? А если кто-нибудь взломает файлы и узнает правду?

— В таком случае наши шансы на получение не только Африки, но и Северного полюса стремительно упадут до нуля. Но чего беспокоиться? В данный момент на Земле есть только три гип… чел… в общем, только трое знают наш язык. И, уверяю вас, тому, кого этот вопрос беспокоит, сейчас не до наших архивов.

— А вы уверены, что Юнга не сболтнет лишнего?

— Я уверен только в том, что сейчас мы не можем вмешиваться и предпринимать хоть что-либо. Положимся на его благоразумие, а вам я советую относиться к происходящему философски. Итак, у вас есть колода карт?

— Колода карт у меня есть.

— А что вы готовы поставить на кон?

Рождение женщины

Вообще-то созданные гиптианами биороботы с искусственным интеллектом по всем параметрам были разумными живыми существами. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В определенный момент искусственный разум, способный к самостоятельному развитию, начинает походить на разум его создателя. Автор ни в коем случае не хочет сказать, что мозг становится примитивнее и вычисления, на которые ранее требовались миллисекунды, занимают теперь до нескольких минут. Нет, он говорит об эмоциональной окраске.

Рано или поздно разум начинает приобретать собственные черты характера, отождествлять себя с существом определенного пола, возраста и ведет себя и старается выглядеть соответственно своему внутреннему ощущению. Обычно этот процесс протекает постепенно, под контролем опытных робопсихологов, которые стараются не пропустить черт, снижающих эффективность работы данного индивидуума. Но иногда, особенно со сравнительно молодыми роботами, на которых внезапно сваливается большой объем незнакомой информации, этот процесс больше напоминает взрыв.

И в тот момент, когда биоробот Шрхрмпгрдрбрврждрдж-136!(87б) — ФЫВ-АФ2 адекватно отреагировал на возникшую угрозу, устранив ее источник, он резко ощутил себя женщиной.

Быть может, так было предопределено заранее, быть может, сказалось продолжительное пребывание в этом образе, но робот решил, что его зовут Марина, он является молодой и чертовски привлекательной женщиной (НЕ ГИПТИАНКОЙ!), и далее начал действовать соответственно.

То бишь впал в истерику.

Все меня бросили, подумала Марина. Кэп с Профом болтаются в открытом космосе, Юнгу с Левой арестовали, никому нет до меня никакого дела, а тут еще эти придурки взорвали машину и испортили прическу!

Истерика продолжалась секунд тридцать, что для настоящей женщины является поистине мизерным сроком, но для роботессы, со скоростью реакций на несколько порядков превосходящей аналогичную скорость обычного человека, этого было более чем достаточно. Через тридцать секунд к Марине вернулась способность рационального мышления.

Снится ли бегемотам Африка?

Африка Юнге не снилась, что в принципе было неудивительно. Но не снилась ему и Гип-то, его родная планета. Ему вообще ничего не снилось, потому что он не спал.

Юнге было интересно и весело. Так весело ему не было уже давно, с самого выпуска из кадетского летного училища. Подготовка к полету, который должен был вписать имена его участников в историю нации, была долгой и выматывающей, сам полет был долгим и скучным. Сидеть на загородной даче по окончании полета, пусть и наслаждаясь земными излишествами, было приятно, но не очень занимательно. Юнга был гиптианином действия. Стоять в стороне и наблюдать — это не его кредо.

Левин план Юнге нравился. План был дерзким, наглым, с налетом риска, план призывал к активным действиям. Единственное, что ему не нравилось, это его пассивная роль в разворачивающихся событиях. Когда Проф и Кэп отбыли на орбиту, Юнга уже подумывал попросить Леву о том, чтобы тот придумал для него какую-нибудь работу, и тут началось самое интересное.

Налет! Прикольно было корчить из себя земную неповоротливую тушу и издеваться над омоновцами, в зоопарке было еще прикольнее. Куча специалистов с научным багажом, который Юнга получил, закончив первые классы гиптианской школы, исследовали его со всех сторон, чуть ли не пытались просвечивать рентгеновскими лучами, сделали кучу неправильных выводов и обещали друг другу заняться этим позже. Юнга понимал, что он СЛИШКОМ напоминает им бегемота, чтобы они начали искать странностям его организма какие-то иные объяснения, нежели генетические мутации.