Ларчик для ведуньи - Яна Тарьянова

Дарса легко перепрыгнула через забор – ей код от калитки был не нужен. Мягко ступая, подошла к двери, которая была по-прежнему открыта, и прислушалась.

– Потому что логопед сказала заниматься каждый день, а мы неделю ничего не делали. Давай, повторяй за мной. А Здравка послушает. Скажи: «Здр-р-равка».

Альма прокралась внутрь. Здравка сидела, насторожив круглые ушки, постукивая хвостом об пол. Братислав, замотанный в покрывало, бродил по комнате вокруг Иллариона, гладившего форменную рубашку.

– Скажи: «Здр-р-равка».

– С-с-сдр-р-р…

Брайко наткнулся на стул и замолчал.

– Кр-р-рекер-р-р.

– Кр-р-р…

– Хорошо! Кар-р-рикатур-р-р-а.

– Кар-р-р! – проскрипел Брайко.

– Отлично! Хм… Что бы?.. Кр-р-рыса!

– Фу! – ответил Братислав, швырнул покрывало на стул и превратился.

Здравка немедленно подбежала к брысенку и утешила его сочувственным писком – «фу-фу-фу, крыса! страшно!». Альма не выдержала, тихонько фыркнула. Котята повернули головы на звук. Илларион поставил утюг на гладильную доску, выглянул в дверной проем и восторженно заурчал. Горло двуногого не передавало всех оттенков кошачьей речи, но интонация и блеск в глазах не оставляли сомнений – дарса Иллариону нравилась.

«Красивая! Светлая, как чистое пламя Линши! Стройная! Гибкая! А хвост!..»

Альма недоуменно шевельнула хвостом – «обычный, что такого?» Невинное движение заставило Иллариона опуститься на четвереньки и издать низкий рык. В воздухе повисло напряжение, развеявшееся после дружного визга котят. Здравка разбежалась и влезла Альме на спину, Брайко на такую вольность не решился, остановился возле лапы. Илларион поднялся на ноги, откашлялся, проговорил:

– Очень рад вас видеть.

Котята решили, что уделяют хозяину дома слишком мало внимания, и атаковали его с двух сторон: Брайко, цепляясь за штаны, полез по левой ноге, а Здравка – по правой. Илларион зашипел от боли – когти котят оставляли на двуногом теле серьезные царапины – и подхватил малышню на руки. Альму удивило, что Здравка спокойно это восприняла. Виктушу она таких вольностей не позволяла.

– Вы за Здравкой? Отнести ее домой?

Альма кивнула. Дома Иллариона поджидали упакованные куски пирога. Пусть заберет, прежде чем закончит дела и уляжется спать. Завтра съест и вспомнит Альму на службе.

Илларион понес котят в одном носке, без рубашки, потряхивая оберегом Кароя, дразнясь плечами. Альма шла рядом, ловила на себе восхищенные взгляды и мучительно думала, как бы это использовать для сближения. В кафетерий на лапах не пойдешь, кроватку собирать не поможешь. Позвать Иллариона погулять во дворе, посоревноваться, кто быстрее влезет на дерево?

Она превратилась у себя в комнате. Быстро оделась, одарила Иллариона пирогом, а разговор о кроватке приберегла на потом – иначе не будет причины для общения. Они распрощались у калитки – Альма немного помурлыкала для Брайко, уверяя его, что здесь нет крыс – и разошлись по домам, потому что котят пора было укладывать спать.

Наутро она проследила за отъездом Иллариона, спросила у Здравки, хочет ли она куда-то съездить и погулять, получила отказ и занялась подбором материалов для вежи. В обед ей позвонила Марианна, желавшая узнать, как далеко Альма продвинулась на пути соблазнения. Услышав, что Илларион вчера пришел к ней в гости в носке и без рубашки, велела почаще готовить, но еду выдавать умеренными порциями.

– Иначе он привыкнет у тебя жрать, начнет ходить, как в столовую, и ни о чем другом думать не будет.

– Он подарил мне банку варенья и вкусные цукаты из физалиса, – похвасталась Альма. – И еще я все узнала про жену того волка. Она шолчица.

– Наполовину шакалица? Это хорошо. Я слышала, что с шакалами можно договориться. И они не враждуют с Кароем, как и лисы, поклоняются Хлебодарной.

У Альмы были сомнения, навеянные не столько волчьей кровью возможной союзницы, сколько словом «застрелить». Она решила пока не озвучивать это Марианне, надеясь на то, что Илларион допустил красноречивую оговорку.

От дальнейшего обсуждения ситуации Альму отвлекла доставка. Дюжие медведи быстро занесли в дом кучу коробок разнообразной формы, выдали кипу документов, подали терминал, чтобы Альма расплатилась картой и попросили расписаться в накладной. «Крепость» в разобранном виде заняла две маленькие комнаты, и Альма приуныла, ругая себя за размах. Тут работы на месяц. Илларион наверняка разозлится, если ему такое предложить.

Она напомнила себе, что всегда можно вызвать сборщика, заказала фарш для завтрашних «калиток», выудила Здравку из пустого бассейна, вспомнила слова хозяина дома о том, что рядом есть небольшой пляж, и подумала, что вот туда-то и можно будет пригласить Иллариона. Отличная возможность прогуляться по округе на лапах.

Утром, под кофе, она первым делом прочитала сводку новостей на сайте МЧС. Порадовалась – у Иллариона выпала спокойная смена. Одна загоревшаяся квартира, воспламенение в парковой зоне и пожар в зоомагазине на площади пять квадратных метров. Альма отложила планшет, поймала Здравку, устремившуюся во двор без завтрака, накормила, отпустила и заняла пост на стропилах. Не превращаясь, и ожидая Иллариона с двойной целью – поздороваться и отругать Здравку, если та побежит через дорогу.

Когда машина остановилась у дальних ворот, дочь на улицу не выскочила. А Илларион повел себя странно. Неразборчиво прикрикнул на хнычущего Братислава, вытащил из багажника большой мешок и понес в дом. Альма чуть в окно не вывалилась, пытаясь рассмотреть подробности – ей показалось, что мешок шевелился.

«Может, свежатину купил? – задумалась она. – Уж больно большая. Это не кролик. Поросенок или баран. Съесть-то можно. Но охотиться на барана при ребенке? Странно… Илларион не похож на тех, кто таскает детей на охоту с пеленок».

Она засекла время – выждать три часа, чтобы рысь немного отдохнул, а заодно испечь свежие «калитки». Детский крик раздался, когда она ставила противень в духовку. Здравка завизжала, кинулась навстречу перепуганному Братиславу, который забежал к ним в кухню на лапах. Котята пометались по дому и спрятались среди коробок с деталями «Крепости». Альма захлопнула дверцу духовки, сделала шаг в коридор и столкнулась с полуголым Илларионом.

– Брайко! – заорал рысь, оглядываясь по сторонам. – Брайко, ты где?

Брысенок зашипел. Альма отчетливо расслышала: «Уйди! Гадкий! Я тебя не люблю!»

– Я же тебе сказал – не трогай дверь! Почему ты меня не послушался?

Брайко взвыл, прогоняя отца прочь. С улицы, вторя воплю котенка, донеслись человеческие крики – завизжала женщина, что-то возмущенно прокричал мужской голос.

– Карой, за что? – простонал Илларион, вытащил из кармана телефон и спросил у Альмы. – Можно Брайко минут на пятнадцать останется у вас?

Альма растерянно кивнула. Илларион поблагодарил, коснулся ее запястья и пошел к выходу, выбирая номер в меню. На пороге он обернулся и сказал:

– Заприте дверь, чтобы никто не вошел. Это важно.

Минут через двадцать стало ясно: произошло что-то ужасное. В проулок, завывая сиреной, влетела машина защитной окраски. Волки в экипировке, напоминавшей о подразделении Виктуша, рассеялись по кварталу,