Особый штаб «Россия» - Иван Грибков

«Бульба» требовал от германской администрации прекращения репрессий в отношении украинского населения и националистических организаций, обещая за это бороться с красными партизанами. После консультаций с правительством УНР в Варшаве, категорически запретившим поднимать восстание, Боровец дал своим последователям новые указания, сводившиеся к пресечению карательных акций оккупантов и саботажу поставок продовольствия вермахту.

В июне 1942 г. «Бульбой» заинтересовалась Москва. В сентябре с ним вышел на связь полковник Лукин из отряда специального назначения НКВД — НКГБ «Победители» (Д. Н. Медведева), предлагавший поддержку оружием, если УПА развернет диверсионную деятельность против немцев, а для начала убьет рейхскомиссара Украины Эриха Коха. Между тем, переговоры с Боровцом продолжал вести начальник полиции безопасности и СД в Ровно штурмбанфюрер СС Гюнтер Пютц. Он предлагал переформировать УПА — ПС в полицейские батальоны для борьбы с советскими партизанами. «Бульба» отказал как нацистам, так и советам, поскольку ни первые, ни вторые не соглашались с политическим требованием УПА о признании независимости Украины[357].

В течение марта — мая 1943 г. Боровец стремился добиться взаимопонимания с руководством ОУН (Б) об объединении националистических вооруженных сил в единой Украинской повстанческой армии («бульбовцев», «бандеровцев» и «мельниковцев»). Но достичь договоренности не удалось. В июле 1943 г. Боровец реорганизовал свою УПА в Украинскую народно-революционную армию (УНРА), однако ряды ее стали резко сокращаться, так как обозначился рост формирований ОУН (Б). Вскоре произошло частичное подчинение отрядов «Бульбы» командованию ОУН (Б). Оставшись с группой единомышленников, Боровец, после вступления Красной армии в Житомир, решился на переговоры с немцами об оставлении ими оружия для украинских частей. Одновременно с этим «Бульба» поставил вопрос об освобождении украинских политзаключенных, в том числе С. Бандеры и его соратников. Во время переговоров немцы арестовали Боровца и заключили в концлагерь Заксенхаузен[358].

В последующем украинский атаман пошел на контакт с разведкой СС. Возглавлял украинскую подгруппу (размещалась в городе Альтбургунде), входившую в состав общерусской группы (командир — штурмбаннфюрер СС Хайнц Эберхард) истребительного соединения СС «Восток».

Пути Смысловского и Боровца пересеклись еще до ареста известного украинского националиста. В агентурной сети Зондерштаба «Р» работало немало повстанцев из УПА, многие из них, как нами отмечалось, в прошлом являлись офицерами армии УНР (в этой же сети работала и определенная часть «мельниковцев»). У Смысловского сложились с «бульбовцами» очень тесные контакты. Их результатом стала организация при штабе украинского отдела. Более того, Борис Алексеевич, как профессиональный разведчик, пытался перетянуть Боровца и его армию под немецкие знамена. Делал он это, однако, не только исходя из соображений негласной конкуренции, существовавшей между абвером и СД, но, прежде всего, чтобы включить украинских повстанцев в ряды своих диверсионных формирований, входивших в состав Особой дивизии «Р».

Затрагивая столь интересный вопрос, приведем пространный отрывок из труда Смысловского «Война и политика», в котором он дает свою версию того, как проходило его общение с командованием УПА и Боровцом:

«Летом 1943 года одному из полков, входящих в состав Русской Дивизии Специального Назначения, удалось войти в непосредственный политический контакт с командованием партизанских бригад, действовавших в тылу германских войск Южной армейской группы…

В это время русский полк силою около 1000 штыков оперировал в лесном районе Киевской области [на самом деле эти события могли разворачиваться в Житомирской области. — Примеч. авт.] против смешанных русско-украинских партизанских бригад, общею силою доходящих до 6 тыс. бойцов».

Русские националисты в германских «фельдграу» быстро сговорились с русско-украинскими националистами в советских мундирах.

Язык и политические цели оказались общими.

Партизаны решили выйти из своих очагов, чтобы, соединившись с националистами, продолжить свою вооруженную борьбу против общего врага, т. е. коммунистического ига.

Это был сравнительно крупный военно-политический успех, а потому было решено, в полном согласии с германским командованием, организовать местное национальное торжество.

Впоследствии германская пропаганда смогла бы полностью использовать вышеуказанный факт и этим добиться, мирным путем, решающих военно-политических успехов на тяжелом антипартизанском фронте.

В день самого перехода для торжественной встречи партизан полк выслал оркестр музыки. Были приготовлены полевые кухни, праздничное угощение, квартиры и даже вечером предполагался полевой концерт.

Так как это был первый случай добровольного массового перехода партизан, то из Германской главной квартиры специально прилетел генерал, ведающий делами восточных войск, чтобы своим высоким присутствием подчеркнуть важность и торжественность вышеуказанного события.

Все было готово, и в лес для встречи и препровождения партизанских бригад вышла от национального полка русско-украинская делегация.

Но тут произошло нечто, совершенно не предусмотренное и никакими оперативными расчетами не предвиденное. Вмешалась штатская высшая политика. Кого-то или чего-то испугавшись, по совершенно не понятным для нас причинам, политическое управление III Рейха спешно вызвало батальоны Ваффен-СС, которые и сосредоточились в тылу нашего полка.

Партизанская разведка через агентуру местных жителей, конечно, обнаружила концентрацию батальонов Ваффен-СС — и, подозревая возможность провокации, партизаны отказались выйти из своих лесных очагов.

К чести партизанского командования будет сказано, что оно поверило в невиновность своих национальных товарищей и без всяких разговоров выпустило находящуюся у них в лесу русско-украинскую полковую делегацию.

Политический конфуз получился полный. Военный результат — конечно, трагический. Национальные русские и украинские воинские соединения «потеряли сердце» к борьбе против партизан, и их пришлось снять с данного участка фронта, а партизаны… партизаны вскоре разрослись в 30-тысячную массу и сделались уже не тактическим, а оперативным фактором военно-политической диверсии в тылу данного участка Германского фронта.

…Партизанские бригады получили мобилизационное пополнение. Антипартизанские отряды, потеряв веру в своих политических, т. е. германских, союзников, пережили долгий моральный, психологический и организационный кризис.

Пишущему эти строки пришлось самому заплатить, на некоторое время, личной карьерой за вышеуказанную пробу военно-политического эксперимента.

Так как штаб дивизии, ведший переговоры с партизанами, находился в городе Варшаве, то смелый партизанский украинский атаман, охраняемый специальными грамотами вермахта, приехал для ведения переговоров в город Варшаву.

Гестапо потребовало выдачи партизанского атамана.

Командир дивизии, т. е. автор этого скромного труда, опираясь на политический авторитет адмирала Канариса, начальника Германской военной разведки, а также и шефа Отдела иностранных войск [речь идет о начальнике отдела «Иностранные армии Востока» полковнике Рейнхарде Гелене. — Примеч. авт.] Генерального штаба Германской главной квартиры, наотрез отказался выполнить требование Германской политической полиции. Разгорелась борьба за голову украинского атамана. В конце концов, по личному приказу адмирала Канариса, офицерам вермахта удалось вывести из несчастной Варшавы украинского атамана, но автор был отрешен от командования указанной дивизией и арестован домашним арестом впредь до "выяснения обстоятельств"»[359].

Что же произошло на самом деле?

Т. Бульба-Боровец (справа). Снимок 1945 г.

Из воспоминаний Смысловского следует, что переговоры с Боровцом и людьми из его окружения он начал вести летом 1943 г. До этого, в мае, «Бульба», если верить словам американского исследователя Джона Армстронга, «резко отклонил предложение СД присоединиться к немецкой полиции в борьбе против бандеровских лидеров»[360]. То есть время для переговоров Смысловский постарался выбрать подходящее (после того как завершится очередная встреча между Боровцом и разведкой СС). Фон Регенау не агитировал лидера УНРА вступать в конфронтацию с ОУН (Б), а, по-видимому, предлагал ему перейти к боевым действиям, под началом Зондерштаба, против советских партизан (в чем особенно нуждался вермахт в период проведения операции «Цитадель»). Боровцу, безусловно, давались обещания, что его формирования получат немецкую поддержку и оружие. Возможно, фон Регенау, действуя от лица руководства абвера, сделал то, чего не сделало СД — признал, исходя из тактических соображений, «самостийность» Украины, чем и расположил к себе Боровца.